Шантажистка - Страница 9

Выбегаю из фойе гостиницы на улицу. На противоположной стороне Стрэнда только один бар, и я устремляюсь туда.

Интерьер бара несет на себе отчетливую печать личностного кризиса. Владельцы словно бы так и не определились, что же они хотели открыть: ночной клуб, традиционный паб или же столовую для бездомных. Стены окрашены в огненно-оранжевый и сине-зеленый, меблировку же словно извлекли из помойки. Возможно, шизофренический дизайн — дань хипстерской моде, в последнее время основательно заполонившей нашу столицу.

Я оглядываю столики, по большей части пустующие, и в дальнем конце зала замечаю Габби. Собираюсь подойти к ней, но она машет мне рукой, встает и пробирается между столиков в моем направлении. После преодоления мебельной полосы препятствий походка ее становится более уверенной и решительной.

Габби останавливается в полуметре от меня, вторгаясь в мое личное пространство.

— Стало быть, вам действительно надо выпить, — констатирует она.

— Э-э… Да, — смущенно улыбаюсь я и быстро собираюсь с духом. — Что вам заказать?

— Джин с тоником, пожалуйста.

Я перемещаюсь к стойке, и Габби встает рядом, касаясь меня плечом. Подавляю желание отстраниться и подзываю бармена.

— Два джина с тоником. И двойных, пожалуйста!

Габби подается ко мне:

— А я и не подумала бы, что вы любитель джина.

— В данный момент я любитель чего угодно, лишь бы покрепче.

Бармен с дурацкой бородой наконец приносит заказ.

— Пойдем за столик? — предлагает моя новая знакомая.

Я киваю, и мы возвращаемся к ее месту в дальнем конце зала. Она поднимает бокал.

— Ваше здоровье!

Мы чокаемся, и я отпиваю большой глоток. Повисает тишина, и я решаю обойтись без дежурных фраз.

— Извините за вопрос, Габби, но почему вы пригласили меня сюда?

Она отставляет бокал и надувает губы. Так. По-видимому, я позволил себе бестактность.

— Очень прямой вопрос, — подтверждает она мою догадку.

Черт, начало не очень.

— Простите, не хотел вас задевать. Боюсь, деликатность не мой конек.

— Это уж точно. Тем не менее отвечу: ваша речь показалась мне интересной, и я не могла позволить себе упустить шанс пообщаться с вами один на один.

— Неужели?

— Только не изображайте удивление, Уильям. Несомненно, вы умный и эрудированный человек.

Габби неторопливо потягивает напиток, не сводя с меня глаз. Затем бокал возвращается на стол, и она заканчивает:

— Именно эти качества я и ценю в мужчинах.

Ввиду недостаточного опыта общения с противоположным полом мне сложно определить — вежливость это или откровенный флирт. Лучше действовать осторожно.

— Весьма признателен за положительный отзыв, Габби.

Она тут же заходится смехом.

— А что тут смешного? — озадаченно спрашиваю я.

— Господи, Уильям, никогда еще не встречала такого мужчину, как вы. Вы просто сама формальность!

Помимо очевидной красоты, Габби еще и весьма проницательна. Насколько могу судить, большинство мужчин способны без труда менять амплуа, в зависимости от ситуации. У меня же оно одно-единственное и, как показывает практика, отнюдь не самое подходящее для обольщения дам.

— Даже не знаю, что сказать, Габби. Боюсь, я такой, какой есть.

— Да не извиняйтесь! Мне это кажется очень милым.

— Правда? — удивляюсь я.

— Полнейшая!

Она совершенно непринужденно смотрит мне в глаза, в то время как я через несколько секунд уже вынужден прилагать усилия, чтобы не отвести взгляд.

— Уильям, могу я спросить вас кое о чем?

— Разумеется.

— Что вы делаете, когда не занимаетесь политикой?

Ложь мне претит, однако правдиво отвечать не хочется. Приезжая в Лондон, я практически не вылезаю с работы. А в остальное время меня, как правило, можно отыскать пьющим в одиночестве в пабе неподалеку от моей квартиры в Блэкфрайарсе. Впрочем, мои частые визиты в «Фицджеральд» продиктованы не столько пристрастием к алкоголю, сколько тем, что я предпочитаю общество незнакомцев одиночеству своей квартиры.

— Вообще-то, работа съедает очень много времени. Ни на что другое уже не хватает.

— И как к этому относится ваша жена? — интересуется Габби.

— Я не женат.

Мой ответ повисает в воздухе, а моя собеседница машинально постукивает пальцами по бокалу. Впервые замечаю полное отсутствие у нее каких-либо колец. Интересоваться ее личной жизнью я не собираюсь и предпочитаю нарушить тишину идиотским вопросом:

— А сами-то вы, Габби, так и не сказали, чем занимаетесь.

— Я консультант по маркетингу. Специализируюсь на розничной торговле, поэтому и пришла на это сборище.

— И живете в Лондоне?

— То здесь, то там. Я веду практически кочевую жизнь, — отвечает она, как мне кажется, с грустью.

— Вам нравится ваша работа?

— Работа-то нравится, но не нравится сопутствующий образ жизни.

— О чем вы?

— О том, что я ненавижу одиночество, Уильям.

Не дожидаясь моего ответа, Габби допивает джин-тоник и встает.

— Повторим?

Я киваю, и она отправляется к стойке. Смотрю ей вслед и обдумываю ее слова. Просто поразительно, что такая привлекательная женщина одинока. Мне-то представлялось, что у нее нет отбоя от мужчин.

Габби возвращается с бокалами и ставит один передо мной.

— Ах, Лондон, — говорит она, устраиваясь на своем месте. — Столько народу, и все равно это одно из самых одиноких мест на свете.

— Никогда бы не подумал, что у вас мало знакомых.

— Это почему же? Потому что я женщина?

— Хм, нет, потому что вы очень, э-э… привлекательная.

— А привлекательные люди, по-вашему, не могут страдать от одиночества?

— Откуда ж мне знать.

Габби фыркает и качает головой.

— А вот это не очень привлекательная черта.

— Какая?

— Жалость к себе.

— И вовсе я себя не жалел. Просто констатировал факт.

— Факт или мнение?

— Мнение, основанное на фактических данных.

Она перегибается через стол и пристально смотрит мне в глаза.

— Что ж, тогда каждый остается при своем мнении.

Секунду-другую она не сводит с меня взгляда, зятем откидывается на спинку стула.

— Уильям, вас это не пугает?

— Что?

— Одинокая жизнь.

Не пугает. Ужасает.

— Иногда.

— А меня пугает. И что я могу закончить одинокой старой девой с несколькими десятками кошек да мешком сожалений.

Может, у нее действительно наболело, а может, на мне уже сказывается воздействие джина, но внезапно я ощущаю душевное родство с Габби. Несмотря на астрономическую разницу в физической привлекательности, похоже, общего у нас гораздо больше, чем казалось сначала.

— Одиночество, — отзываюсь я тихим голосом, — это худшая разновидность бедности.

— Какая глубокая мысль! Кто это сказал?

— Я.

— На основании собственного опыта?

Понятия не имею, с какой стати изливать душу практически незнакомому человеку. Наверное, в силу необходимости: мне столь редко выдается возможность обсудить с кем-либо дела сердечные, что сейчас я просто не могу позволить себе упустить ее.

— Семьи у меня нет, близких друзей совсем немного, — отвечаю я.

— Мне это знакомо.

— Ваша семья…

— Мои родители умерли. — перебивает меня Габби. — Мамы не стало, когда мне было одиннадцать, а отца — когда я училась в университете.

— Мне очень жаль.

Она чуть склоняет голову и закусывает губу. Мне так хотелось бы протянуть руку и ободряюще сжать ей ладонь, однако даже два бокала джина не способны вселить в меня достаточно смелости. Вдруг мне вспоминается мудрый совет Розы после неудачного телефонного разговора с Норой Хендерсон. В подобных ситуациях лучше слушать, чем говорить.

— Расскажите о них.

— О ком?

— О ваших родителях.

К моему облегчению лицо Габби проясняется, и я мысленно благодарю Розу. Странное дело, я внезапно ощущаю укол вины за то, что выпиваю с другой женщиной.