Шантаж - Страница 69

– И ты его так отпустишь? Дашь какой-нибудь мерзавке его окрутить и уехать с ним вместо тебя? – завелась она неудержимо и скоро. – Говори, что намерена делать, а то я за него возьмусь! – грозно подступила она к дочери, вытаращив черные глаза, в которых пылал воинственный огонь.

– Да что ты, мама, паникуешь? Я все, что нужно, предпринимаю, – стараясь говорить спокойно, подчеркнула Надежда последнее слово. – Куда уже больше? – И запнулась, живо вспомнив все, что произошло там, в этой ванной...

– Наденька, неужели вы с ним снова?.. – сразу снизила тон Лидия Сергеевна. – Ну и что он обещает?

– Как – что? Жениться, конечно, но довольно туманно обещает. Родителей боится, – мол, против будут. Я его предков видела: симпатичные старички, но меня он с ними не познакомил.

– Это почему же? – встрепенулась мать. – Что за игру затеял? А ведь производит впечатление порядочного парня.

– Они заставили его сделать предложение Свете. Их семьи давно об этом мечтают. Но у Светки есть свой парень, – постаралась успокоить ее Надежда. – Она Олега не любит и за него не пойдет. Так что не расстраивайся.

Глаза у Лидии Сергеевны погасли; она села, понурила голову и, помолчав, печально спросила:

– Это доколе же, доченька, нас будет преследовать судьба? Сколько я натерпелась от Верки, матери ее, а теперь уж ее дочь встает у нас поперек пути! Что же это за несчастье такое?! Неужели тебе дорогу переступит родная сестра?..

– Ты говори, да не заговаривайся! – рассердилась Надя. – Всерьез, что ли, приняла слова Ивана Кузьмича, что я им вторая дочь? Он давно забыл об этом и не вспоминает. Я им до лампочки!

Мать подняла на нее цыганские глаза, и в них вспыхнули насмешливые огоньки.

– Ты не торопись из меня клоуна делать. Знаю, что говорю! Может, это и неразумно с моей стороны, но пришла, видно, пора. – Она глубоко вздохнула, собираясь с духом и объявила:

– Никакая ты им не чужая. У тебя и у Светланы в жилах течет одна кровь, вы сестры. Она тоже дочь твоего отца. – И уронила голову на руки, будто эта правда отняла у нее последние силы.

Надежда так и села, изумленная, не сразу осознав значение того, что сообщила ей мать. Наконец до нее дошло: нет, это не фантазия, не бредни, а реальность! «Так вот почему они со мной так хороводятся, а особенно Вера Петровна. Значит, дело не в том, что я Светку из воды вытащила?! Они действительно все знают? А Света? Не похоже!..» В голове у Нади был полный сумбур.

Поначалу Надежду даже обрадовало, что у нее вдруг появилась сестра, да еще какая – Света. Но затем на душе заскребли кошки. «Это что же получается? Значит, у отца я не одна?.. У Светки есть все, а ей еще и мой отец достался!» – мысленно резюмировала она, терзаемая обидой и ревностью. – Так у меня, выходит... пол-отца? – с горечью сказала она матери. – Почему же тогда он мне о ней ни разу не говорил? Не похоже это на него!

– А он до сих пор ничего не ведает, блаженный! – презрительно процедила сквозь зубы Лидия Сергеевна. – Знает только, что ты спасла жизнь дочери его бывшей любовницы и та тебя за это приголубила, хоть ты и дочь человека, который ее бросил.

– Но как же он до сих пор не узнал, что у него ребенок от Веры Петровны? – поразилась Надя. В душе ее разгорелось страстное желание немедленно выяснить все, что связано с этой вдруг открывшейся тайной.

– Все очень просто, – со злой иронией объяснила ей мать. – Хитрая Верка сразу вышла за Ивана Григорьева, с кем крутила до Розанова. Он и сейчас не знает, что вырастил кукушонка. – Она тяжко вздохнула и, уже серьезно глядя на дочь, открыла ей всю правду: – Отцу твоему я ничего не говорила, чтоб он не делил свою любовь и зарплату между тобой и Светланой. Сама узнала об этом не сразу. – Умолкла на мгновение, злобно блеснув глазами. – Верка не искала встреч и ничего не говорила Розанову по понятным причинам. Григорьев и сейчас ни о чем не догадывается. Хотела я ему открыть глаза, да Верка заткнула мне рот вот этой квартирой, где мы с тобой живем.

Трудно описать бурю чувств, поднявшуюся в душе Нади после признаний матери. «Должна ли я рассказать все отцу? – спрашивала она себя, движимая любовью к нему и желанием его обрадовать. – Как он счастлив будет узнать, что у него еще одна дочь, да еще такая чудесная!»

Но практичный ее ум протестовал: «А что потом для всех нас? Сплошной кошмар! Папа, конечно, заявится к Григорьевым. Светка расстроится, что она не дочь Ивана Кузьмича. Для ее родителей – катастрофа – после стольких-то лет семейной жизни! – Нет, этого делать нельзя! Во всяком случае, не сейчас. Ради всех нас! – решила она наконец после тяжких раздумий. – Папа тоже станет терзаться совестью, злиться, что его отлучили от собственной дочери».

Однако пережитое потрясение оказалось только цветочками – ягодки ждали Надежду впереди. Недаром говорят: «пришла беда – открывай ворота!»

В тот день первой пары лекций не было, и Надя зашла в медсанчасть, получить результаты очередного обследования.

Наверно, она поступила неосмотрительно: когда так во всем обстоят дела, лучше было отложить это до другого раза.

– Конец спортивной карьере! – шептала она, убитая, читая заключение врача. – Если с плаванием все стало ясно к двадцати годам, то хоть по водному поло оставалась надежда. Теперь и здесь тупик! Новое сердце не вставишь...

– Ну как? – спросила Таня Сидоренко – с ней вместе Надя поступила в Инфизкульт, они учились в одной группе, играли в одной команде.

– Списывают, – коротко ответила Надя и, забрав спортивную сумку, решила уйти с занятий: все равно не способна ни о чем думать, кроме своих бед.

– Не горюй! – бросила ей вслед Таня. – Жизнь на этом не кончается!

«Вот уеду за границу – будете знать, как меня жалеть!» – пыталась утешить себя Надя, но ей почему-то стало еще больнее. Ведь столько душевных и физических сил отдано спорту!

К ее удивлению и огорчению, в вестибюле ей встретился Костя. В другое время обрадовалась бы, бросилась ему на шею: ведь за годы ее учебы в институте они были вместе считанное число раз... Но после всех переживаний, после дня рождения Светланы, чувствуя свою вину, она, еще не в силах порвать с Костей, не желала ни говорить с ним, ни встречаться.

– Наденька, я так соскучился по тебе! Мы только вчера прилетели из Сочи, у меня свободный день, вот я и прискакал сразу сюда – сорвать тебя с занятий! – скороговоркой выпалил он, радостно бросившись ей навстречу. – Как перспектива?

– Очень жаль, – непривычно холодно ответила Надя и увидела, что глаза у него сразу погасли. – Я сегодня плохо себя чувствую – голова просто разламывается. Вот и с занятий из-за этого ушла. – Посмотрела в его потемневшее от огорчения лицо и немного смягчилась: – В другой раз встретимся и поговорим, я сегодня не в форме. Забраковали меня по сердцу! – Не в силах выдержать муку, терзавшую ее, она заплакала, уткнувшись носом ему в плечо.

– Ну что ж, коли так... Успокойся, Надюша, люди смотрят, – утешал Костя, обнимая ее и оглядываясь по сторонам. – Пойдем-ка отсюда. Я провожу тебя до метро.

Они вышли в прекрасный, солнечный день и молча зашагали по мартовским лужам. Чувствуя себя морально раздавленной и не смея смотреть ему в глаза, Надя решила: она во всем ему признается – он не заслуживает обмана.

– Я изменила тебе, Костя. Ты вправе презирать меня и бросить, – подавленно произнесла она после долгого молчания. – Наверно, я скоро выйду замуж за Олега. – Голос ее прервался. – Все равно нам ничего хорошего не светит. – И скорбно замолчала, только дала волю слезам, которые обильно лились, капая на воротник спортивной куртки.

– Продалась, значит. – Костя мрачно взглянул на нее – давно уже он ждал этого удара, но услышанная горькая правда его не сломила. Отпустил ее руку, развернул к себе, сказал горячо, страстно: – Посмотри мне в глаза! Не смеешь? Понятно. Дрогнула, значит, испугалась трудной жизни. Думаешь, легкая будет очень сладкой? Ну ладно, Бог с тобой! Ошибся я, не такая мне нужна подруга жизни. Но я найду! Кое-чего стою.