Шантаж - Страница 15
Вера нежно обняла его, поцеловала.
– Неужели, Степа, ты не веришь мне, ревнуешь? – прошептала она, радуясь его любви и ревности.
– А ты как думаешь? Буду спокоен, только когда ты станешь совсем моей! – прошептал Степан, страстно ее обнимая и целуя.
Переполненная любовью, тоже сгорая от желания, Вера приняла решение.
– Будь по-твоему, милый! Сегодня вечером, – предложила она горячим шепотом, – как наши уснут, – приду на сеновал... Только... постарайся тихо-тихо подойти... Знаешь ведь деревенских сплетников...
Вспоминала Вера Петровна единственную их со Степаном ночь – и сладко замирало сердце в груди... Не повторяется в жизни такое счастье. Как томилась она тогда в ожидании, пока не раздался условленный стук в дверь.
– Любимый мой! Долгожданный! – И обвила его шею, прижимаясь молодым, горячим телом, прикрытым лишь легким халатиком.
Степан нежно, ласково, долго целовал ее лицо, шею, грудь. Потом поднял на руки, понес, как ребенка, и опустил на одеяло, постеленное на сене. Лег рядом, неспешно стал ласкать губами, языком все ее тело, захватывая ненасытным ртом мочки ушей, напрягшиеся соски, бархатистую кожу живота и самое нежное, чувствительное место.
– Как я люблю... обожаю тебя, моя сладенькая! – горячо шептал он, дрожа от возбуждения и страсти, чувствуя по ее прерывистому дыханию, что и она желает его, как он ее.
Многоопытные ученые дамы и развратные красотки, с которыми довелось иметь дело молодому, привлекательному аспиранту, неплохо обучили его искусству секса, и теперь он приносил его на алтарь своей первой настоящей любви. Ее первый, Иван, силен, но бесхитростен; сейчас с ней опытный любовник, знающий женщину. Неторопливо, дразняще лаская самые чувствительные места, чутко контролируя собственное состояние, Степан довел до исступления ее страстную жажду. Только почувствовав, как она прерывисто дышит и вздрагивает, нетерпеливо притягивая его в себя руками, он осторожно, плавно, медленно овладел ею и стал двигаться с возрастающей силой, меняя темп и направление, щадя ее и считаясь с ней.
Вера и в мечтах не представляла, что можно испытывать такое наслаждение. Волны блаженства то подымали ее ввысь, то опрокидывали в бездну страсти и желания. Наконец острота наслаждения достигла высшей точки, и она изошла, испустив крик утоления. Лишь уловив этот момент, Степан с мучительным стоном позволил себе завершение, и она, ощутив, как горячая струя мужского семени устремилась внутрь ее естества, растворилась в последнем, райском блаженстве, ослабила, обессиленная, объятия... Он тяжело дышал, недвижно, улыбаясь в темноте, лежал рядом, отдыхал...
«Вот теперь наверняка попалась...» – поняла Вера, инстинктивно чувствуя это. Но, Боже, как хорошо, – она испытывала такое полное физическое удовлетворение... ни о чем худом не хотелось дальше думать. Что же, раз они вместе теперь – решат и эту проблему.
Степан уезжал через два дня, в понедельник, а накануне, воскресным утром, уже не таясь постучал в дверь ее дома. В этот ранний час деревня еще просыпалась. Вера накинула халатик, впустила его в сени, поцеловала, едва касаясь.
– Говори, Степа, потише! Тетя Дуся и Варька спят... Что в такую рань-то?
– Понимаешь, Лешка Савельев – остановился я у него, знаешь, – уговорил мальчишник устроить. Проводить меня хотят. Вот и забежал – предупредить. Хочу, чтобы ты – за хозяйку! Что нам теперь скрывать? Пусть все знают!
– Жалко-то ка-ак, милый ты мо-ой! – с досадой протянула она. – Мне-то днем сегодня на ферме надо быть. Быка привезут... он выходных-то не признает. Но... постараюсь я... освобожусь, может, пораньше...
– Ладно, управимся как-нибудь, – разочарованно вздохнул Степан. – Но ты приходи – обязательно! Проститься! Ведь завтра рано утром – в дорогу. Леша обещал подбросить до станции, Вот возьми... Не потеряй: тут все мои московские координаты. Прости, что разбудил! – И так поцеловал, что заснуть ей уже не удалось.
Теперь пришел черед самых страшных воспоминаний. Тот ужасный день... Не дай Бог когда-нибудь еще пережить такое! Только потом от Леши Савельева узнала она, как все было. В самый разгар мальчишника неожиданно заявилась Лидия: ей срочно Розанова – очень надо!
Степан неохотно поднялся из-за стола, вышел в сени – ничего он не ожидал приятного от этой встречи. Привык к приставаниям смазливых бабенок, знал их уловки. А Лидия, судя по поведению ее на школьном балу, как раз такого сорта ягода.
– Удивлен, конечно, моим приходом. Еще больше удивишься, как услышишь, что скажу! – с ходу объявила она, сумев-таки заинтересовать.
Оставалось с дружеским сочувствием поднять на него прекрасные черные очи, опушенные длинными ресницами.
– Вряд ли ты поймешь, почему я, подруга Веры, решила ее разоблачить, открыть тебе глаза. Но не могу я спокойно смотреть, как хитрюга эта обманывает подряд всех лучших мужиков! Даже тебя, такого, как ты, вокруг пальца обвела!
– Что-то сомнительно... твое сочувствие мужикам. «Пожалел волк кобылу»... – Недоверчиво взглянул на нее Степан. – Какая тебе корысть, что вредишь подруге?
– Пора проучить Верку Панову! Только справедливо! На всякого мудреца довольно простоты! – она тоже знает поговорки. – Ведь что творит тихоня эта?! Все знают: районной начальницей хочет стать, за Григорьева замуж выходит. А что? Иван – жених завидный! Не секрет, что в близости они, и давно. Он к ней чуть не каждый день прикатывает.
Степан возмущенно замотал головой – не желаю, мол, слушать! – и повернулся уже уйти.
А Лидия закончила скороговоркой:
– Так надо же! И тебя захомутала! Одного мужика ей мало, ненасытной! И того хочет, и другого... А завтра – третьего!
Степан ни единому слову не поверил, но горький осадок остался – задело его больно.
– Постыдилась бы, Лида! – Нехорошо так говорить о подруге! Не красит это тебя! Врешь ведь все! – бросил с презрением. – Вера с ним больше не встречается, она не такая!
– Не веришь, дурачок? Так пойди, сам убедись! Вот сейчас вы тут гуляете, а она с Иваном милуется! Своими глазами его «козла» у Веркиного дома видела! Почему, думаешь, ее здесь-то нет?
Внутри у Степана все похолодело.
– Ты говори, да не заговаривайся! – с несвойственной ему грубостью вспылил он. – Иван в области, на следующей неделе только будет.
– Это она тебе сказала? – насмешливо вскинула Лида соболиные брови. – А мне, верно, привиделось? Ладно! Обидно только, что ты такой... простофиля! Из-за вертихвостки какой-то других не видишь, которые ничуть не хуже. – С нежной укоризной обожгла Степана черными как ночь цыганскими глазами и исчезла – стремительно, как и появилась.
А Степан, растерянный, стоял, раздумывал... И вдруг не выдержал: схватил пиджак, сигареты и, провожаемый недоуменными взглядами приятелей, выскочил из дому с полной неразберихой в голове. Что он сделает, что скажет, когда увидит любимую?.. А подходя к Вериному дому, уже издали увидел вездеход Вани Григорьева...
«Так это правда, правда!» – стучало в мозгу. Он остался стоять под деревом, наблюдая за домом и пытаясь привести в порядок мечущиеся мысли, принять какое-то решение.
В доме у Веры шло в это время жаркое объяснение между ней и Иваном. Проливая обильные слезы, она горестно наблюдала, как он вне себя бегает по горнице.
– Что мне теперь через тебя будет?! Все кинул, как узнал, – сюда прикатил! Вера! – Неужто правда это, Веруся? – Остановился на секунду, взглянув на нее с убитым видом. – Уж от кого, а от тебя не ожидал! Ты же на предательство не способна.
Она только молча утирала льющиеся градом слезы.
– Неужели между нами все кончено? Из-за чего? Какой-то заезжий фрайер... Ведь ты моя, родная! Ты ж меня любишь, знаю! – Задыхаясь от негодования и горя, он все старался заглянуть ей в глаза. – А как же наши встречи-то?.. Ночи наши жаркие?! Веруся, а? Их-то со счетов не сбросишь, а?!
Не в силах выдержать сердечные муки, Вера разрыдалась. Иван молча ожидал ответа, и она, собравшись с духом, умоляюще глядя на него, тихо начала, прерывисто дыша: