Шалости хтони (СИ) - Страница 6

— Баю-бай… А как же дом?.. Баю-баюшки-баю!.. Так нельзя! — ответила жена, пытаясь укачать ребёнка.

— Светка, трупам дом не нужен, ты знаешь же? — тихо спросил Альберт.

— Баю…

Через секунду занавеска отдёрнулась, и жена сурово уставилась на него, не переставая качать свёрток с ребёнком.

— Что значит трупы, дорогой? — спросила она. — Ты что, думаешь, кто-то придёт и вломится к нам? Да я эту дверь даже незапертую еле открываю!

Дверь была самым дорогим имуществом, которое имелось у семьи Альберта. Сколоченная из толстых досок, с металлической окантовкой и продольными полосами жёсткости — она, наверно, выдержала бы даже столкновение с автомобилем. Но автомобилей на узле не было, а вот трупы… Трупы каждую ночь появлялись.

— У всех двери хорошие! — отрезал Альберт. — А трупы… Они каждую ночь.

— И ты предлагаешь с ребёнком в таверну на ночь идти? Ты в своём уме? — не сдавалась жена.

— Там все будут со своими, — потерев красные от усталости глаза, объяснил Альберт. — Я сначала отказался: знал, что тебе идея не понравится… Но, Свет, я боюсь за вас… А я тут один! Один, кто готов вас защищать! Понимаешь? А там будет весь наш состав! Ну давай туда, а? Ну пожалуйста!

Больше всего Альберт боялся, что Светка упрётся. Но то ли он был настолько испуган, что жена поняла и сжалилась. То ли она и сама что-то нехорошее чувствовала.

Как бы то ни было, прошли три долгих секунды, а Светка ещё не начала ругаться.

А затем, наконец, решилась:

— И что с собой брать?

— Давай пелёнки для Мити! И себе бельё! Остальным Гаврилыч обещал обеспечить, — улыбнулся Альберт. — Ему тоже стрёмно там. Он нам даже приплатить готов был, но мы уж как-то отказались…

— Держи Митю! — жена сунула в руки Альберту свёрток с ребёнком. — Я сейчас!..

От неожиданности он даже выпустил дубинку, которая с грохотом упала на пол, отчего ребёнок снова захныкал. Но свёрток взял и принялся укачивать, рассказывая сыну всякую чушь о том, что папка и мамка у него самые лучшие, и бояться не надо. А надо крепко-крепко спать и не плакать.

Ну а Светка металась по дому, закидывая в дорожную сумку вещи. И когда сумка уже была полна, девушка не остановилась, продолжая трамбовать содержимое. Но прошло десять минут, пятнадцать… Светка успокоилась, сумела, наконец, выбросить лишнее и застегнуть сумку.

Уже одевшись, она забрала у Альберта сына, и теперь мужчина сам начал спешно собираться и одеваться. В сумку он почти ничего докладывать не стал: умница-жена побеспокоилась и о себе, и о сыне, и о нём. А вот оружие подготовил со всей серьёзностью. Пистолет в кобуре, дубинка в креплении на поясном крючке…

За окном начинались зимние сумерки. С неба лениво планировали крупные снежинки, чтобы сразу растаять на гравийной дороге, называвшейся Комариной улицей. Альберт с женой и сыном выбрался из дому, закрыл дверь на массивный ключ и огляделся: улица была пуста и тиха.

И всё бы ничего, но в такое время обычно тут ещё гуляли люди, а из соседских домов слышались голоса детей.

Ну а сейчас стояла тишина. И первые клочки ночного тумана просачивались со стороны внешней стены.

Альберт взял жену под локоть и повёл, внимательно глядя по сторонам. Всюду ему виделись опасности. Везде мерещились враги. Однако настоящие враги показываться не спешили, и только старая карга Унно всё так же сидела на лавочке перед домом.

Она молчала, но от этого было лишь ещё более жутко. Альберт с женой уже почти прошли мимо, когда старуха произнесла:

— Всё умрут… Никто не спасётся… Хтоний пришёл.

— Что⁈ — Альберт остановился и посмотрел на неё. — Что ты там сказала⁈

— Альберт, не надо! — попросила Светка. — Альберт, пойдём!

— Что ты сказала, карга старая⁈ — зло прошипел Альберт, наступая на сидящую на лавочке старушку.

А та подняла на него рыбьи свои глаза. И так же спокойно, не испугавшись даже пистолета, который неизвестно как оказался у Альберта в руке, проговорила:

— От хтония и его армии не уйти… Он придёт… И узел пожрёт Хаос…

И как-то всё это странно подействовало на Альберта. Он вдруг успокоился, присел на корточки перед старухой, которая теперь казалась ему не опасной, а напуганной и несчастной, и проговорил:

— Бабуль… Унно, а когда он придёт? Ты знаешь?

— А он уже пришёл, — грустно улыбнулась старушка. — Чувствуешь, как наступает Хаос? Нет здесь тех, кто мог бы его остановить… Нет…

— Пойдём с нами, бабуль? — предложил неожиданно Альберт. — Чего ты тут одна будешь сидеть? А? Ну чего? А мы в таверне у Гаврилыча соберёмся. Вместе-то безопаснее, да?

Унно посмотрела на него, на стоящую с ребёнком Светку и улыбнулась.

— Не поможет таверна… Но вы идите. Идите… А если начнётся бой, то уходите с узла. Совсем уходите. А там, может, и получится… Как получите… Идите, дети! Идите!

И подгоняемый этим «Идите!» — Альберт потащил жену вперёд. В таверну, где их ждали друзья и союзники. И пусть он не верил, что кто-то позволит Хаосу сожрать узел со стотысячным населением. Пусть ему казалось, что нет узла надёжнее в ближайших окрестностях. Но ведь когда-то, не так уж давно, пало Лёдное… А их лорд тогда не сделал ничего, чтобы его спасти.

Перед самым входом в таверну Альберту показалось, что за ним и женой кто-то следит. Он даже обернулся и несколько секунд обводил взглядом улицу, но та была пуста. И, решив, что стоять на пороге не стоит, мужчина потянул на себя крепкую дверь таверны.

А сухая старушка выглянула из-за угла и поёжилась. Никто её тут особо не любил. Все называли старой каргой. Но никто не предложил ей того, что предложил этот мальчик Альберт. Простого человеческого спрятаться вместе. И пусть её жизнь заканчивалась, она считала, что будет правильным спасти жизнь этому мальчику, его жене и ребёнку. В её народе говорили, что только жизнь может помочь от смерти. И она готова была совершить этот размен.

Туман плотной стеной подступал к стене. Мрачно глядя на эту клубящуюся молочную субстанцию, Ундо шептал одну из тысяч молитв, которые выучил в своём мире Порядка и которые отказали тут, в Упорядоченном. Однако он всё равно на что-то надеялся.

Их караван вынужден был свернуть на узел Парек, чтобы спастись от многочисленных прорывов Хаоса, сотрясавших Туманные дороги. Страшно было умереть ни за что ни про что. И вот, пожалуйста — на узле, как оказалось, сейчас не лучше. И городские солдаты, дрожа, стояли на стене и не знали, что делать.

А туман подступал всё ближе. Туман ярился, натыкаясь на стену, и полз вверх. Туман был таким густым, что, казалось, по нему можно ходить. Ну или хотя бы плавать в нём. Но ведь туман не бывает таким густым… Вроде бы…

— Говорят, повсюду Хаос прёт, — вдруг заговорил один из солдат.

— Типа, у нас не так же, как и везде? — уточнил второй.

— Типа того…

— Брехня! Есть узел, где не так, — отозвался третий солдат. — Есть узел, где хтонам надавали по наглой роже…

— Борь, ну что ты несёшь? — поморщился первый солдат.

— Все об этом говорят! — буркнул тот самый Борис, тряхнув седыми космами, выглядывающими из-под шлема.

— Так, может, это брехня? А не то, что везде Хаос? — зло огрызнулся второй солдат. — Слухи всё…

— А ты, Лёш, везде-то был, чтобы быть уверенным в этом? — спросил Борис. — Или тоже слухи слушал?

— Да успокойтесь вы оба… — кривя лицо, попросил первый солдат. — И без вас тошно…

— На узел Священной Пирамиды уходить надо, — пробурчал Борис. — Там, говорят, тоже наши есть… Из нашего мира Порядка.

— Ну вот и иди! — попросил второй. — А мне свои сказки не рассказывай. Нашёл, ля, Эльдораду…

Солдаты замолчали. А Ундо подумал, что тоже бы не прочь оказаться в безопасном месте. А то последнее время везде, где бы караван ни побывал — стало неспокойно и тревожно. Боги таскали за собой огромные армии по Туманным дорогам, вели какую-то войну… А обычные люди, статусом пониже, даже не могли понять, что происходит.