Шальные миллионы - Страница 6

Ходила возле камина, потирала пальцами за ушами. И слушала пульс в висках, биение сердца. «Нет, в постель он меня не уложит. Я, как полководец, должна оценить врага, все узнать о нем и затем спланировать операцию. Продумать все мелочи, — все до единой».

— Тариэл приехал в университет, готовит диссертацию.

— А я почти уверен: он — мафиози и на их шахматной доске — важная фигура. Его же диссертация — отвлекающий маневр, для простаков. Наверняка он имеет задание твою квартиру превратить в их штаб или пункт сбора.

— Но что же нам делать? — с закипавшей решимостью проговорила Амалия.

Костя и сам думал: что предпринять? Как повести дело? В отличие от Амалии, которая верила в милицию, прокурора, в суд, майор не верил ни в какие официальные структуры. Он знал, что все куплены, а если еще не куплены, то ждут случая, чтобы подороже продать себя. Их разговор состоялся в дни, когда в Питере, как и по всей России, бушевал смертоносный беспредел «отпущенных» цен, когда старушки, получающие мизерную пенсию, приходили в магазин и в паническом ужасе смотрели на таблички с ценами колбасы, сметаны, творога… Постояв-постояв, уходили домой…

Майор милиции видел все это своими глазами. Амалия слышала гул разваливающейся империи, но, стоящая вдалеке от управляющих и надзирающих структур, еще не могла охватить разумом размера беды.

Как всякая женщина, Амалия плохо знала себя: искренне и горячо сетовала на свою слабость, трепетала от страха и не ведала сил, поднимавшихся у нее в то же время изнутри. Чутьем улавливала, что Тариэл навязывал ей длительную психическую осаду, надеясь на женскую слабость противника, ждал победы, но в этом-то как раз и состоял его главный просчет. Амалия была готова к длительной борьбе и думала только о том, как бы сделать его поражение сокрушительным.

«Нужен покой и хорошее настроение, — рассуждала она, подкладывая в камин дров и пошевеливая длинными коваными щипцами горящие угли. — Впереди возможны другие удары, надо стоять и стоять».

— Если не возражаешь, — сказал Костя, — я отошлю машину и останусь у тебя на ночь.

— Да-да, я хотела просить тебя об этом. И вообще. Костя, милый, живи пока у меня, я боюсь этого кавказского черта.

— Думаю и об этом. Семьи у меня нет.

Он обвел взглядом гостиную.

— Почему бы и не пожить в таких хоромах.

По радиотелефону приказал водителю:

— Поезжай в отделение. Я буду ночевать здесь.

Машина тотчас же отошла, — они видели ее в окно, и Амалия предложила Косте поужинать. Сидели за длинным столом, — Костя в дядином кресле, в начале стола, Амалия — в конце, ближе к кухне, где стояли два холодильника и финская морозильная камера. Хозяйка принесла свиной окорок, красную икру, — запасы недавнего «застойного» времени, когда все можно было купить, особенно ей, жене академика-хирурга.

— Ты, поди, года на два запаслась? — подмигнул Костя тетке.

Все родственники хотя и мило ей улыбались, но за глаза судачили по адресу красотки, «окрутившей» старика. Костя не осуждал, он восхищался ею и в глубине души жалел, что не встретил ее прежде.

Сейчас ему тридцать три, ей — тридцать.

С языка сорвалось:

— Дернул тебя леший выйти замуж за этого… «ученого».

— Костя! Не будем говорить о сердечных делах. Ты в них, как помнится, и всегда-то не очень разбирался.

Постелила ему на диване в кабинете мужа, а сама, сказавшись усталой, пошла на второй этаж, к себе в спальню.

Оставшись один в гостиной, Костя потушил свет, подсел к камину. Ворошил щипцами догоравшие поленья. Свет от них озарял его лицо, метался по стенам. В углу комнаты на высокой подставке стоял скульптурный бюст дяди, — багровые всполохи прыгали по бронзовым складкам лица маститого ученого.

Думы Костины были невеселые. Борьба с Тариэлом предстояла трудная, затяжная. Выходить на нее нужно было во всеоружии.

Косте живо рисовались полчища кавказских торговцев на всех рынках Питера, шайки алчных перекупщиков, посредников и менял, оседлавших с началом перестройки товарные базы, портовые и железнодорожные склады.

Неделю назад в городе на Неве стала развертываться сеть магазинов и ларьков по продаже поношенной одежды, повалившей из Швеции, Норвегии и Финляндии по каналам гуманитарной помощи. Грузинам удалось захватить главный перевалочный пункт в питерском порту, две базы в городе, — они срочно вызвали из Грузии подкрепление, накрыли все точки торговли. Два-три процента из всего потока одежды поступает бесплатно в детские дома, остальное — им, грузинам, на продажу. «Тариэл — из них, он в этой цепи, — думал Костя, — Он не прост, этот любитель молодых красивых вдовушек, — он на рынке не стоит с хурмой и лимонами. И хоть не вожак в шакальей стае, но и не из последних шакалов». Надо за ним понаблюдать, выследить ходы-выходы, обложить флажками. Нужны время и помощники. Но кто ему даст людей, кто позволит? А если и позволят, Тариэл пустит в ход деньги, и тогда в загоне окажется он, майор милиции. И получит удар в спину от своих же начальников, — и этот удар может оказаться смертельным.

Огонь в камине погас, и всполохи успокоились. Костя прошелся по комнате, подошел к окну и в яркой полосе льющегося от фонаря света увидел двух парней, перебегавших улицу. У правого столба калитки остановились, пробуют запор. Присмотрелся. По одежде, характерным силуэтам узнал кавказцев. Они пытались проникнуть внутрь усадьбы, но замок был надежен, забор крепок и высок. «Что буду делать, если полезут в дачу?.. — думал Костя. — Стрелять? Пальну поверх голов».

Два молодца, потолкавшись у калитки, отделились от нее и быстрым шагом устремились по улице поселка к электричке.

Чутко спал в ту ночь Костя, — не сон, а маета. Утром же, позавтракав, сказал Амалии:

— Поставим дачу на охрану, а ты переедешь ко мне. На время, на несколько дней.

Амалия вскинулась, но Костя властным жестом ее остановил.

— Так надо! Дай мне ключи от «Волги», я буду тебя возить.

Молодая женщина смотрела на Костю со смутным и тревожным чувством ожидания чего-то важного в своей жизни, она в этом новом своем положении больше всего боялась остаться наедине с возникшими перед ней проблемами и хваталась за Костю, как за верного защитника и спасителя. Она доверялась ему, но все-таки спросила:

— Ты что задумал, Костя?

Он поднялся, одернул китель:

— Поедем ко мне, Амалия. По дороге кое-что скажу тебе.

Кое-что сказал, но планы свои не раскрыл, он, по совести говоря, и сам еще не знал, что конкретно предпримет, но сейчас же зайдет к начальнику милиции, — попросит разрешение заняться Тариэлом и будет убеждать, что дело с этим человеком нечисто, что след кавказца ведет в мафию. Майор уже видел, как он во главе им же созданной группы захвата окружает верхушку мафиози и берет ее тепленькой и без единого выстрела.

Домой к нему Амалия не поехала, вышла возле своей клиники, а Костя повернул в дядин гараж заправить автомобиль запасенным там бензином. Издалека увидел дверь гаража приоткрытой, поставил автомобиль у стены соседнего дома. Он уже хотел вылезать из машины, но увидел вышедшего из гаража Тариэла. Кавказец постоял с минуту у ворот, бросил взгляд по сторонам и снова нырнул в гараж. В голове у Кости мгновенно созрел план действий. На заднем сиденье лежали каракулевая дошка Амалии и ее меховая шапка. Он вывернул дошку наизнанку, шапку — тоже, то и другое напялил на себя, надел черные очки и шарфом перевязал нижнюю часть лица, так что и мать родная его бы не узнала. Осторожно и не спеша стал приближаться к гаражу. Чутье оперативного работника подсказывало неладное, думал: «Что бы они там делали?» Почему-то был уверен, что Тариэл в гараже не один, там собрались и его дружки.

У дяди было три гаража: два в городе, один на даче. Этот, для «Волги», держала за собой Амалия. У Тариэла другой гараж, там «жигули» — машина, подаренная академиком Амалии ко дню рождения.

Ворота дядина гаража окрашены суриком, все другие — зеленые. Костя много раз бывал в этом гараже, он и на «Волге» дядиной ездил, и чинил ее, и покрышки менял, — знает тут каждый уголок.