Шалава - Страница 16

— Значит, ты все же знала о моем долге Кириллу?— перебил Сашка.

— Ну конечно, еще бы. Только это был не долг, а подарок. Кирилл иного толкования просто не мыслил. Он очень радовался, что смог помочь тебе в трудную минуту. И пожалуйста, не опошляй его поступок дурацкой фразой «Я отдам»!

— Извини... — смутился Таранов, собиравшийся произнести именно эту фразу.

— Понимаешь, Сань, — продолжала Люба мягче, — этот поступок Кирилла, может, единственный, которым я по-настоящему горжусь. Все остальное, что он сделал за период своей карьеры бизнесмена, гордости, откровенно говоря, не вызывает.

— Почему?

— Как тебе объяснить... Бизнес сильно меняет человека. Калечит. Появляется этакий нравственный вывих. Бизнесмен любое проявление жизни, любую вещь, любого знакомого начинает рассматривать сквозь призму денег, выгоды, прибыли. А подобный взгляд не прибавляет духовности никому.

Кирилл сам зверел от своей работы. Срывался, шел в казино, просаживал подчас целые состояния. Слава Богу, не занимал прямо на месте огромных сумм у кого попало, как это случалось с другими. Но не занимал лишь потому, что я запрещала. Только страх перед моим презрением его останавливал. А так... все бы заложил, в том числе и собственную жизнь.

— Ты говоришь — зверел от работы. Почему же он не бросил бизнес?

— Ой, Саша, святая душа... Когда под твою дудку пляшут огромные капиталы, когда ты распоряжаешься судьбами целых регионов и отраслей промышленности, остановиться очень трудно... хочется продолжать и продолжать. Наступает опьянение своим мнимым всемогуществом. А кончается все это пулей в подворотне. Для многих оно так кончается...

— Похоже, ты была не очень счастлива с Кириллом?— осторожно предположил Сашка.

— Не очень... — грустно согласилась Люба. — Нет, сначала мы отлично жили. Но потом, когда он ударился в коммерцию... Я, правда, очень жалела его. Я видела, куда он катится и чем кончит. Только остановить не могла. Оставалось лишь быть с ним до конца. А после его гибели я поставила крест на всей той жизни. Не на нем, не на памяти о нем, а на жизни «богатой госпожи». Хватит, не хочу. И долгов Кирилла наследовать не хочу. Не нужно мне ТЕХ денег. Они-то его и погубили. Сначала задурили, закружили ему голову, а после убили. Выстрелом какого-то безмозглого наемного скота, которого самого чуть позже наверняка ликвидировали. И смерть Кирилла, к сожалению, закономерна...

Вот и подумай, Саша, что дало мне богатство? Возможность покупать богатые наряды? Некоторый бытовой комфорт? И все. Ты вдумайся — и все! Стоит ли это потери мужа — сначала я его потеряла живым, а потом и совсем потеряла? Стоит ли это постылой, неестественной жизни? А ты спрашиваешь...

— Ох, Любка! До чего ж вы с Ингой разные! Просто противоположные! Даже не верится, что за одной партой сидели!

— Дура она, твоя Инга, извини уж, — беззлобно констатировала Люба. — Ограниченная дура. Примитив. Жалко ее.

— А вот она тебя вряд ли когда пожалеет, — задумчиво произнес Сашка. Он даже не догадывался, насколько пророческими окажутся его слова.

Они вышли из загса. Сашка поймал такси — он сегодня безоглядно тратил остатки своих денег. Открыл перед Любой дверцу, поклонился с шутливой, но вполне искренней галантностью.

— Садись первым, — шепнула девушка. — Теперь принято так.

— Почему? — удивился Таранов. Он впервые слышал об этом.

— Чтобы женщина первой выходила из машины. Чтобы ее не смогли неожиданно увезти, похитить, изнасиловать... Примета времени.

Автомобиль мчался по широким, золотящимся листвой деревьев улицам московской окраины. Люба прижалась к Сашкиному плечу.

— Знаешь... у меня такое чувство... Странное такое чувство, дурацкое... Словно все, что происходит с нами,— происходит на самом деле. И заявление наше — не липовое, а самое настоящее.

Таранов чуть улыбнулся, ласково обнял спутницу.

— Может, так оно и есть?

Люба вдруг решительно отстранилась.

— Нет! — сказала она. — Не так! Не хочу ничего покупать. Не хочу платной любви. Я не Инга. Просто чувство дурацкое... Разнюнилась девушка. Извини.

Сашка не обратил особенного внимания на ее слова, почти не услышал их. Он сам испытывал странное чувство эйфории, легкого опьянения происходящим.

Таксист высадил их неподалеку от дома, не подвозя к подъезду — Таранов так его попросил. По дороге Сашка купил в коммерческом ларьке две бутылки шампанского.

— Надо же отметить помолвку! — объяснил он Любе.

— Возьми еще водки. Хоть бутылку. А то недобор будет, — невесело посоветовала она.

— Не будет! — провозгласил Таранов. — Не допустим! Дома он быстро сварганил бутерброды с черной зернистой икрой — вместительную баночку этого лакомства Сашка приобрел заранее. Собрал на стол. С шумом открыл шампанское, выстрелив пробкой в потолок, но не выплеснув ни капли шипучей жидкости. Разлил вино по бокалам.

— Выпьем за нас! — объявил он, подавая один из них Любе.

Она невольно улыбнулась, принимая хрусталь, серебристо чокнулась своим бокалом с Сашкиным и задорно выпила искрящийся пузырьками нектар.

Таранов включил магнитофон, извлек откуда-то незнакомую Любе кассету, поставил. Из динамика неожиданно полилась музыка Штрауса.

— Ты когда-то прекрасно танцевала вальс! — Сашка протянул Любе руку. — Идем, невеста!

Она снова улыбнулась, но что-то грустное было в ее улыбке.

Они закружились по комнате в танце. Сашка вел хорошо, но все плотнее и плотнее прижимал к себе партнершу. Их движение замедлилось. Таранов положил и вторую руку на талию Любы, приник к девушке. Люба судорожно вздохнула. Они почти застыли, лишь чуть покачиваясь, не обращая уже внимания на пульсирующую мелодию жизнерадостного австрийца. Сашка потянулся своими губами к Любиным. Она, закинув голову и закрыв глаза, чуть разомкнула губы, ожидая поцелуя.

Вдруг девушка резко оттолкнула Таранова.

— Нет... Не надо... — хрипло произнесла она.

— Почему? — опешил Сашка.

— Не надо... — Люба отошла к стене. — Я не хочу... так.

— Как? — не понял Сашка.

— Вот так... после всего, что случилось... не хочу! Таранов схватился за голову устало будто разом обессилев, опустился на диван.

— Значит, и ты тоже больше не считаешь меня мужчиной, — произнес он горько.

— Саня, ты что?! — Люба вскинула удивленные глаза.— Я люблю тебя, всегда любила! Но сейчас... Пойми и меня тоже! Я, может, всю жизнь этого ждала! Даже когда была женой Кирилла, ждала... ждала, что ты придешь, скажешь «люблю»! Кирилл отпустил бы меня, он был благородным человеком, несмотря на весь его бизнес, он бы стиснул зубы и отпустил! И я пошла бы за тобой с закрытыми глазами! Но сейчас... Сейчас ты просто хочешь отомстить Инге... или самоутвердиться как мужик. Не надо, я так не хочу, я не кукла, я живая! Не надо... унижать меня!

— Любка, что ты несешь?! Ну вдумайся сама, что?! За кого ты меня держишь?! За подонка, самовлюбленного самца? Чем я заслужил?!

— Ох, Саня, где ты раньше был?.. Да, я знаю, какой ты. Но теперь... Понимаешь, я очень давно без мужика. А ведь я женщина, настоящая женщина, что бы там ни плела твоя Инга! После смерти Кирилла я дважды пыталась... И это была мерзость. Нет, мужики были нормальные, к ним я претензий не имею. Но я сама, получив сексуальное облегчение, испытывала такой стыд, такое отвращение... Что вот так, без любви ложусь в постель с чужим, безразличным мне человеком, которому я тоже, в общем-то, безразлична. Я попробовала раз и больше с тем парнем не встречалась. Через некоторое время попробовала с другим — очень уж хотелось ласки, думала, первый раз вышло просто недоразумение... И снова то же самое! Короче, я поняла: спортивный секс не для меня. Я, дурища, ждала тебя, Саня. Но не так, как сейчас! Сейчас мне все время будет казаться, что ты таким образом просто расплачиваешься со мной за крышу над головой. И я не смогу отделаться от этого чувства! Я боюсь возненавидеть тебя! Вот...