Шах и мат - Страница 9

– Стипендиальную программу? – Она что, хочет, чтобы я взаимодействовала со спонсорами? Может, думает, я бухгалтер?

– В течение года мы будем выплачивать зарплату игроку, у которого есть потенциал стать профи. Тебя будут наставлять и посылать на турниры от нашего имени. Наша основная цель – помочь многообещающим шахматистам начать карьеру. Но мы также мечтаем о том, чтобы с попкорном наблюдать за тем, как ты снова надерешь задницу Нолану. Правда, последнее необязательно.

Я чешу нос:

– Не понимаю.

– Мэллори, я бы очень хотела, чтобы ты стала стипендиаткой «Цугцванга».

До меня не сразу доходят ее слова. Но когда доходят, то все еще крутятся в голове по инерции, потому что теперь я не уверена, что правильно расслышала.

Она только что сказала, что будет платить мне, чтобы я играла в шахматы?

Это безумие. Просто невероятно. Подобная стипендия – что-то из разряда фантазий. Она может изменить мою жизнь. Это все, о чем могла мечтать четырнадцатилетняя Мэллори Гринлиф.

Как жаль, что та Мэллори уже выросла.

– Мне жаль, – говорю я Дефне. Она все еще смотрит на меня со счастливым выражением лица. – Я уже сказала, что больше не играю.

Радость на ее лице немного тускнеет.

– Почему?

Она мне нравится. Даже очень нравится, и на мгновение я решаю объяснить ей, как обстоят дела на самом деле. Проблемы. Жизнь. Мои сестры, мама, счета за роллер-дерби. Боб, замена дворников, потребность не в годовой стипендии, а в стабильной работе на долгие годы вперед. Отец, все воспоминания о нем, и та ночь, когда я поклялась, что с шахматами покончено. Навсегда.

Кажется, перебор для первой встречи, поэтому изрекаю короткую версию правды:

– Мне неинтересно.

Дефне мгновенно грустнеет. Ее брови слегка хмурятся; и какое-то время она изучает меня, будто только начала осознавать, что известно ей обо мне далеко не все. Ха.

– Скажу тебе вот что, – произносит она, – я сейчас пойду, воскресенье – самый загруженный день в «Цугцванге». Много всего надо подготовить. Но дам тебе несколько дней на размышления…

– Мое мнение не изменится…

– …а пока отправлю контракт на твою почту. – Она хлопает меня по плечу, и я снова оказываюсь в облаке лимонного аромата.

Замечаю, что одна из ее татуировок – это шахматная доска с расставленными фигурами. Скорее всего, какая-то знаменитая позиция, но не могу понять какая.

– Э… у тебя нет моей почты, – отвечаю я.

Она уже у своего «Фольксвагена-жука» 2019 года выпуска.

– О, у меня есть. Турнирная база данных.

– Какого именно турнира?

– Вчерашнего. – Дефне машет мне рукой и усаживается на водительское сиденье. – Я его организовала.

Я не жду, пока она уедет. Разворачиваюсь, возвращаюсь в дом и притворяюсь, что не заметила, как мама наблюдала за мной из окна.

Я окружена. В осаде. Меня безжалостно атакуют со всех сторон.

Вытекающая из «Хонды-Цивик» охлаждающая жидкость? Прямо надо мной.

Письмо об ипотеке от кредитного союза? В моем рюкзаке.

Сообщение от Сабрины с напоминанием оплатить роллер-дерби до пятницы и о ее разрушенной жизни, если я этого не сделаю? У меня в телефоне.

Суперзлодей Боб, беснующийся оттого, что я отказалась передать починку тормозов школьнику? Носится туда-сюда по гаражу.

Истон, бесперебойно засыпающая меня жалобами, будто я местный чиновник? Где-то рядом с «Цивиком».

Я успешно избегала ее целых три дня. Сегодня среда, и когда она появилась у меня на работе, то я не знала, где спрятаться. Ну, разве что под потоком охлаждающей жидкости.

– Ты ведешь себя странно, – в двадцатый раз говорит Истон. – Победила Сойера и сбежала? Отказалась от предложения играть в шахматы за деньги?

– Слушай, – начинаю я, но замолкаю. Отчасти потому, что протечка усилилась, отчасти потому, что устала объяснять.

Мне нужна стабильная, постоянная работа, где я смогу брать дополнительные смены, когда с деньгами станет туго. Мне нужно что-то здесь, в Патерсоне, на случай, если с мамой что-то произойдет и я понадоблюсь сестрам. Меньше всего я сейчас хочу возвращаться в шахматы.

Эти три причины я могу объяснить ограниченным числом способов.

– Ты уезжаешь в следующую среду, верно?

Истон игнорирует мой вопрос.

– Люди обсуждают твою игру. На сайте chessworld.com анализируют каждый ход. Там пишут слова типа «шедеврально», Мэл. Зак не перестает отправлять мне ссылки!

Я заделываю дыру в радиаторе и выкатываюсь из-под «Цивика», затем хватаюсь за кроп-топ Истон с логотипом Колорадского университета и вытираю им нос. Детский сад, конечно.

– Зак в итоге сыграл с Лалом?

– Теперь тебе интересно, как прошел турнир? – Истон закатывает глаза. – Нет. Думаю, это к лучшему, потому что все остальные партии он продул.

Я злорадно усмехаюсь, но она тычет в меня пальцем.

– Эй, по крайней мере, Зак не оставил меня без игрока, потому что психанул из-за того, что Нолан Сойер ему подмигнул.

Я чувствую себя оскорбленной:

– Во-первых, я сильно сомневаюсь, что Нолан Сойер когда-нибудь кому-нибудь подмигивал, подмигнет или в принципе знает значение слова «подмигивать». – Я встаю и вытираю ладони о заднюю часть комбинезона.

Серьезное, напряженное выражение лица Сойера – это совсем не то, о чем я позволяла себе задумываться. Хорошо, возможно, мне снилось, как он пристально смотрит на меня через внезапно загоревшуюся доску. Или как толкает часы в мою сторону, едва улыбаясь, и говорит: «Ты знала, что я секс-символ поколения Z?» Или как опрокидывает меня, словно короля при сдаче, а затем упрямо протягивает руку, чтобы помочь подняться. Ладно, возможно, за последнюю неделю мне снились три разных сна с участием Нолана Сойера. И что? Подайте на меня в суд. Пришлите полицию сновидений.

– Во-вторых, у меня была чрезвычайная ситуация.

– Забыла выключить мультиварку?

– Что-то типа того. Эй, я хотела бы проводить тебя в аэропорт…

Голос Боба в основном здании становится громче, и я хмурюсь.

– Подожди секундочку, – говорю и бегу на знакомый шум, чтобы проверить, что случилось.

Когда-то мой дядя был совладельцем этого гаража, и я работала здесь во время каникул. У меня всегда была хорошая интуиция, когда дело доходило до починки вещей. Я легко догадывалась, как разные части образуют большую систему, представляла, как они работают вместе, вычисляла, как изменения в одной части влияют на остальные. «Совсем как в шахматах», – говорил отец. Не знаю, насколько он был прав, но дяде Джеку нравилось, что я была поблизости. А затем поблизости не оказалось его самого: через неделю после того, как я окончила школу и начала работать на него полный день, он принял неудачное решение продать свою часть Бобу и переехать на северо-западное побережье Тихого океана, цитирую, «ради данженесского краба». В результате мне приходится довольствоваться компанией Боба.

Ну и счастливица.

Я нахожу его в обществе незнакомой женщины и двух механиков. Руки уперты в бока – все они выглядят разозленными.

Точнее сказать, взбешенными.

– …за замену масла, и мне сказали, это будет стоит в районе пятидесяти баксов, не двести…

– Это за промывку двигателя.

– Что такое «промывка двигателя»?

– То, что нужно вашему авто, дамочка. Возможно, вам забыли сообщить о необходимости промывки, когда вы оставили вашу машину. С кем вы разговаривали?

– Девчонка. Блондинка, немного выше меня…

– Это я регистрировала машину, – улыбаюсь клиентке и захожу внутрь, игнорируя, с какой ненавистью глазеет на меня Боб. – Какая-то проблема?

Она мрачнеет:

– Ты не сказала, что моей машине нужна продувка… или как ее там. Я не могу себе это позволить.

Я разглядываю автомобили в сервисе, пытаясь отыскать тот, что принадлежит ей.