Сезон жатвы (СИ) - Страница 10

— Я помогал тебе, — перебивает Эска сердито. — Я тоже мятежник.

— Доказать это никто не сможет.

Марк больше не старается сбежать, напротив, встает напротив.

— Давай.

Камы в руках прибавляют в весе. Эска понимает, что ни за что не сможет их поднять и перерезать горло стоящему перед ним человеку.

— Ты с ума сошел, — говорит он, потому что не знает, что еще сказать. Как передать свою злость на Марка, отчаяние и беспомощность.

— Наоборот, это разумный поступок. Не знаю, на что я надеялся, когда пытался выбраться с Арены. Даже если Тринадцатый дистрикт все еще существует, и мой дядя действительно там, никто не пошлет за трибутом, никто не сунется так близко к Капитолию.

Он достает нож.

— Если ты это не сделаешь, я сделаю это сам.

Эска выбивает нож из его руки раньше, чем успевает об этом подумать. Марк переступает, удерживая равновесие, и смотрит на него с изумлением.

— Не смей!

Теперь Эска по-настоящему зол.

— Ты втянул меня в эту историю с побегом, а теперь хочешь просто уйти?

Они сверлят друг друга взглядами, наконец Марк вздыхает.

— Ладно, что ты предлагаешь?

Эска поднимает оброненное оружие.

— Пойдем дальше.

— Дальше?

— Да, к месту встречи. Ты прав, Капитолию нужен победитель, и они не решатся убить нас обоих. Выиграем немного времени.

— Это ты сумасшедший, — вздыхает Марк но послушно опирается на его плечо.

Через несколько шагов он тихо спрашивает:

— Ты понимаешь, что если уйдешь со мной, они могут отыграться на твоих родных?

Эска отвечает не сразу, делая вид, что переводит дыхание.

— Нам все равно не жить. Даже если я стану победителем.

— Но ты мог бы…

— Заткнись.

Эска сделал выбор и меньше всего он хочет дать себе повод для сомнений.

Марк послушно замолкает.

***

Они делают остановку через пару часов, когда Марк признается, что больше не может идти. На самом деле он выдохся еще полчаса назад, Эска это заметил, но не подавал виду: чем больше они пройдут, тем лучше.

— А большая она, эта арена, — замечает он.

Марк кивает, завинчивая крышку бутылки.

— Чтобы усложнить нам задачу. Никому не интересно, если трибуты перебьют друг друга сразу.

Он передает бутылку Эске.

— Осталось немного, извини.

— Ничего.

У Эски в горле пересохло от жажды, но он смотрит на измученного бледного Марка и думает, что потерпит еще немного.

Запрокидывает голову, вливая в себя последние капли воды.

— Нам надо пополнить запасы. Я видел ручей недалеко отсюда. Подожди немного.

Марк кивает.

— Не сомневайся, я не уйду.

Он прислоняется к рюкзаку и прикрывает глаза. Эска некоторое время стоит, разглядывая его с тревогой и думая, что Марк может не дождаться помощи. Он отмахивается от этой мысли и идет за водой, но по дороге несколько раз оглядывается. Марк сидит все в той же позе и издалека похож на мертвеца. Но грудь слабо поднимается от дыхания, и успокоенный Эска спешит к ручью.

Сначала он фильтрует воду, пьет досыта и тут же сует в рот полоску сушеного мяса. Потом еще раз наполняет бутылку.

Эска как раз завинчивает бутылку, когда ощущает слабый запах дыма. Сначала он пытается убедить себя, что запах ему мерещится, но гарью тянет ощутимо. Он кидает бутылку в рюкзак, перекидывает лямки за плечи и бежит к Марку.

Тот уже не спит. Сидя в напряженной позе, смотрит в ту сторону, откуда они пришли.

— Пожар, — говорит Эска то, что Марк и так уже понял.

Тот с его помощью встает на ноги.

— Пожар не мог разгореться сам.

— Им же нужен победитель! Нас нельзя так просто убить!

Они быстро ковыляют в противоположную от пожара сторону.

— Да, и я не понимаю, почему… Разве что у них есть другой победитель?

Через пару шагов Эска спрашивает как можно спокойнее:

— Сколько было выстрелов?

— Не знаю, несколько.

Каждый из них пытается вспомнить, как стреляли из пушки после последней бойни. Эска уже успел посчитать, но надеется, что ошибся, и Марк сейчас его успокоит.

— Четыре, — произносит тот. — Четверо убитых.

— Значит, кто-то остался.

— Сапфира.

Эска знает, что это так. Все остальные безнадежно мертвы, а вот ее они даже не проверили. Если она просто потеряла сознание или притворялась… Что ж, ей можно просто подождать, когда вызванный организаторами пожар не убьет их.

Они прибавляют шаг, даже Марк старается идти быстрее. Запах гари становится сильнее, за их спинами нарастает звук, похожий на треск поленьев в печке. Они бегут, хотя понимают, что убежать не получится.

На ходу Эска выбрасывает камы и рюкзак. С последним ему жалко расставаться, он может пригодиться потом. Если у них будет это потом…

— Тут должно быть озеро или река, — говорит Марк.— Ручей откуда-то вытекает.

Эска кивнул. Им и правда лучше отсидеться в воде. Это даст передышку, прежде чем организаторы придумают что-то еще.

Пожар настигает их раньше, чем они добираются до озера. Ветер дует в их сторону, и Марк начинает кашлять от дыма.

— Потерпи, — бормочет Эска, который теперь почти несет его на себе.

Марк изо всех сил старается идти сам и не задерживать друга. Дым обволакивает их, они стараются не дышать, хотя легкие просят воздуха.

Эска вспоминает о брошенном рюкзаке с бутылкой воды в нем, но у них все равно нет времени, чтобы намочить тряпку и прижать к лицу. Огонь настигает их, ревущая стена пламени движется слишком ровно и быстро, чтобы быть настоящей. Похоже, их все же решили убрать.

Узкая полоска небольшого озера совсем близко, его блеск заставляет их двигаться с удвоенной силой.

Эска чувствует спиной нарастающий жар, но не решается оглянуться. Хотя глаза слезятся от дыма, он видит то, что заставляет его сердце биться чаще: дым идет над водой, достигает дальнего края озера, но не выходит дальше, а собирается клубами, очерчивая невидимую границу.

— Марк! — кричит он. — Это край арены!

Ответ тонет в реве пламени. Они достигают озерца и вламываются в спокойную воду. На прощание огонь касается спины Эски, тот вскрикивает от боли, но ледяная вода на мгновение приносит облегчение.

Они стараются держаться как можно дальше от берега. В воде вес Марка не ощущается, и Эска легко удерживает его над поверхностью.

У него мелькает мысль, что организаторы могли добавить в воду какой-нибудь состав, который позволит огню вопреки законам природы распространиться по озеру. Но стена пламени останавливается у берега. Заживо они теперь не сгорят, но дым по-прежнему опасен. Они опускаются в воду так, чтобы на поверхности осталась только верхняя часть головы, и дым шел над ними.

Сначала Эска просто рад, что им удалось спастись, но потом боль в спине от ожога становится все сильнее. Кроме того, он осознает, что они попались.

— Нас все-таки загнали в ловушку, — говорит Марк, поднимая голову над водой. — Нам отсюда никуда не деться.

Как это ни грустно, он прав. Организаторам больше не нужно прилагать усилия, чтобы убить их. Достаточно поддерживать огонь и не давать им выйти на берег. В холодной воде они долго не просидят.

— Можно сказать, что теперь мы с тобой в одной лодке,— произносит Марк.

Эску сначала коробит такое натужное веселье, потом он расслабляется и кивает. Что еще им остается, как не смеяться над своим положением? Повод для вражды теперь бесповоротно утрачен. Они еще живы — но все равно, что мертвы. Голодные игры закончены.

Думать об этом странно. Еще страннее сознавать себя проигравшим. Он чувствует, как наваливается на него Марк, лишившийся последних сил. Вода вокруг них краснеет: рана снова кровит. Возможно, милосерднее было бы разжать руки, когда Аквила потеряет сознание, и дать ему утонуть. Но Эска упрямо цепляется за друга и, когда тот и правда теряет сознание, подтягивает его выше, чтобы он мог дышать.

Ему кажется, что они находятся в воде очень долго. Постепенно он теряет счет времени. Боль от ожога и холод — единственные чувства, которые остаются. Марк дышит тихо и неглубоко. Лицо у него бледнее мела, под глазами тени. Сейчас он беспомощнее младенца. И как если бы на его месте был младенец, Эска ловит себя на желании защитить этого человека. Он должен найти выход. Должен что-то придумать. Он же обещал, что не сдастся Капитолию просто так.