Сезон гроз. Дорога без возврата - Страница 23
– Если уж тебя так подперло, – он на то, повеселев и напоследок, – то, знаешь, я познакомился в здешнем суде с одной госпожой адвокатом. Показалась она мне страстной особой. К ней и подбивай клинья.
Ничего себе. Это что ж, я, значит, должен измерять всю глубину справедливости? С другой стороны…
Интерлюдия
Глубокоуважаемой Госпоже
Литте Нейд
Керак, Верхний город
Вилла «Цикламен»
Замок Риссберг, 1 июля 1245 п. Р.
Дорогая Коралл,
надеюсь, письмо мое застанет тебя в добром здравии и настроении. И что все складывается по твоему желанию.
Спешу сообщить, что ведьмак, именуемый Геральтом из Ривии, решил наконец-то явиться в наш замок. Буквально по прибытии, меньше чем за час, он показал себя раздражающе невыносимым и сумел настроить против себя абсолютно всех, включая Высокочтимого Ортолана, человека, которого любой сочтет воплощением дружелюбия и благорасположения. Слухи, что циркулируют насчет упомянутой персоны, ни в малейшей степени не расходятся с действительностью, а антипатия и враждебность, с каковыми он всюду сталкивается, имеют глубокие основания. Там, однако, где необходимо отдать ему должное, я стану первым, кто сделает это, sine ira et studio[31]. Оная персона – профессионал до кончиков ногтей, и в любом пункте его компетенции на него совершенно можно положиться. Он или исполнит то, ради чего мы его наняли, или падет, исполнить сие пытаясь, – не может быть в том никаких сомнений.
Оттого цель нашего начинания можно полагать достигнутой, и главным образом – благодаря тебе, дорогая Коралл. Мы чествуем твои старания, а на благодарности наши ты можешь рассчитывать всегда. Рад я предоставить тебе такоже и мою особенную благодарность, как твоего старинного друга – помнящего о том, что нас единило, и оттого сильнее прочих понимающего твои жертвы. Разумею, как ты должна была страдать от близости с оной персоной, остающейся средоточием всяческих изъянов, кои тебе приходилось сносить. Проистекающий из глубочайших комплексов цинизм, натура ощетиненная и интровертная, характер неискренний, разум примитивный, интеллект слабый, наглость монструозная. Это не упоминая того факта, что руки у него грубы, а ногти не ухожены настолько, чтобы тебя не раздражать, дорогая Коралл, а я ведь знаю, как ты ненавидишь подобные вещи. Но, как и сказано, пришел конец твоим беспокойствам, страданиям и заботам, и ничего уже не встанет помехой тому, чтобы отношения с сим субъектом ты прекратила, разорвав с ним всякие контакты. Тем самым, несомненно, положив конец и дав отпор лживым наветам, распространяемым недоброжелательной молвой, коя ведь твое притворное и мнимое дружелюбие к ведьмаку превратила едва ли не в подобие романа. Но довольно уж об этом, такие материи недостойны обсуждения.
И наисчастливейшим был бы я из людей, дорогая Коралл, когда б пожелала ты меня проведать в Риссберге. Не следует мне добавлять, что одного слова твоего, одного кивка, одной улыбки хватило б, чтобы и я изо всех сил поспешил к тебе.
С глубочайшим почтением,
Твой
Пинетти
P. S.: Недоброжелательная молва, о коей я вспоминал, всерьез полагает, будто твое расположение к ведьмаку коренилось в желании допечь нашей соратнице Йеннефер, якобы все еще ведьмаком заинтересованной. Жалости достойна, полагаю, интриганов тех наивность и невежественность. Ведь повсеместно известно, что Йеннефер остается в горячей связи с некоим молодым предпринимателем из ювелирного цеха, а ведьмаком и его мимолетными интрижками озабочена не больше, чем прошлогодним снегом.
Интерлюдия
Глубокоуважаемому Господину
Альджернону Джианкампо
Замок Риссберг
Ex urbe Kerack,
die 5 mens. Jul. anno 1245 п. Р[32].
Дорогой Пинетти,
благодарю тебя за письмо, давно ты мне не писал, что ж, видимо, не было о чем и не было причин.
Трогательна твоя забота о моих здоровье и настроении, как и о том, все ли идет по моему желанию. С удовлетворением сообщаю, что складывается у меня все так, как складываться должно, прилагаю я к тому все усилия, а всякий, как известно, корабля своего рулевой. Мой же корабль, знай об этом, ведом уверенною рукою сквозь скалы и рифы, голову же я держу высоко, сколько б вокруг ни ярились грозы.
Что же до здоровья, то и вправду все в порядке. Физически – как обычно, психически также – от недавнего времени, с тех пор, как нашлось то, чего так долго мне не хватало. Как сильно сего не хватало, узнала я лишь тогда, когда нехватка устранилась.
Я рада, что ваше дело, требующее участия ведьмака, идет к успешному завершению, гордость наполняет меня за скромное свое в деле том участие. Однако зря ты печалишься, драгоценнейший Пинетти, полагая, что связано сие с беспокойствами, страданиями и заботами. Не было мне настолько худо. Геральт – и вправду истинное средоточие изъянов. Но открыла я в нем – sine ira et studio – и преимущества. Немалые преимущества, ручаюсь – не один, увидь он их, оторопел бы. И не один позавидовал бы.
Что до сплетен, слухов, шепотков и интриг, о которых ты пишешь, драгоценнейший Пинетти, все мы к такому привыкли и знаем, как с оными материями справляться, а правило здесь простое: не обращать внимания. Наверняка ведь помнишь слухи о тебе и Сабрине Глевиссиг во времена, когда нас еще что-то связывало? Я не обратила на них тогда внимания. И тебе советую нынче поступить так же.
Bene vale[33],
Коралл
P. S.: Я ужасно занята. Наша вероятная встреча кажется мне невозможной в доступной и предсказуемой будущности.
По разным волочатся странам, а манеры и настроения приказывают им оставаться вне любой власти. Значит сие, что никакой власти, божьей или человеческой, они не признают, что законов и правил никаких не уважают, что полагают себя никому и ничему не подчиняющимися и безнаказанными. По натуре своей будучи обманщиками, живут с ворожбы, каковою простой люд обманывают, служат шпионами, спроворивают фальшивые амулеты, обманные медикаменты, спиртус да наркотики, промышляют такоже и сводничеством, сиречь девок бесстыдно приводят для неучтивой утехи тем, кто заплатит. Когда они в нужде, не брезгуют нищенствовать иль опускаться до обычного воровства, но милее им мошенничество да обман. Врут простецам, будто бы людей обороняют, будто бы для безопасности ихней чудовищ изводят, но сие тоже – и давно оно доказано – свершают для собственной утехи, поскольку ж убийство для них – лучшее из развлечений. Приуготавливаясь к своим деяниям, якобы некие кощуны свершают чародейские, однако ж оно лишь обман глаза смотрящего за ними. Набожные священники сразу же баламутство и шарлатанство сие раскрыли к вящему стыду оных чертовых прислужников, ведьмаками именующихся.
Глава девятая
Риссберг предстал взору ни грозным, ни даже импонирующим. Так, за́мочек, каких множество, размером средний, ловко вписанный в отвесный склон горы; прижимаясь к скале, светлой стеною контрастировал с вечной зеленью ельника; над шатрами дерев возвышались крыши двух четырехугольных башен, одна повыше, другая – пониже. Окружающая замок стена не была, как оказалось вблизи, слишком высока, и не венчали ее зубцы, размещенные же по углам и над воротами башенки имели характер скорее декоративный, чем защитный.
Вьющаяся вокруг горы дорога носила следы интенсивного использования. Все потому, что и была используема – весьма интенсивно. Вскоре ведьмаку пришлось обгонять возы, телеги, всадников и пеших. Много путников двигалось и в обратном направлении, от замка. Геральт догадывался о цели паломничества. И оказался прав – все прояснилось, едва он выехал из леса.