SEX в большой политике. Самоучитель self-made woman - Страница 3

Рассматривая по утрам на заседаниях правительства своих сослуживцев после какого-нибудь грандиозного застолья, я искренне восхищалась и завидовала. Передо мной сидели государственные мужи, ведущие здоровый образ жизни. Пьющей выглядела я из-за низкого давления и ночных бдений (классическая сова). Есть целый комплекс процедур, которые проделывают наши функционеры, чтобы привести себя в норму, специальные рецепты реактивной релаксации. Одним из них поделился со мной матерый сановник из тех, кто обязан прилично выглядеть при любых обстоятельствах: утро начинается со свежевыжатого лимонного или апельсинового сока (два-три-четыре стакана в зависимости от тяжести похмелья). Следом пьется очень крепкий и очень сладкий чай. Далее в первом перерыве между заседаниями следует очень аккуратно опохмелиться, совсем чуть-чуть, но обязательно. А в обед съесть много острой горячей пищи, вроде сосисок в томате, которыми Воланд реанимировал Степу Лиходеева. И мир вновь обретет краски. Поэтому до обеда в высокие кабинеты с серьезными проблемами не стоит соваться. Исключительно из гуманизма.

Но и в пирах достичь полного блаженства чиновнику не дано. «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке» – эта пословица не из его жизни. Над ним, как над Валтасаром, зажигается предупредительное табло: «слово не воробей, вылетит – не поймаешь». Ляпнешь лишнее – все, кому надо, запомнят, кому надо передадут, и уже ничего не изменишь и не оправдаешься. Поэтому чиновник пьет, как разведчик: и после ящика водки он говорит ровно столько, сколько требуется, ни слова лишнего, а, казалось бы, отключенная память, словно диктофон, в авторежиме фиксирует нужную информацию.

Даже посмеяться над чьей-то шуткой и шутить сам чиновник вынужден с оглядкой. Например, если, услышав фразу: «Что мне делать с рейтингом? Стоит и стоит!» – вы опрометчиво заржете, как полковой конь, то наживете личного врага. Это не хохма. Это жалоба. Собственная шутка должна быть кондовой, чтобы ни у кого не оставалось сомнений: товарищ – ха-ха-ха! – пошутил. Все, что можно перетолковать, будет перетолковано, и так, что весельчаку станет не до смеха. Как-то раз на заседании правительства обсуждалось финансирование министерств, их внутренних нужд: чтобы отопление включали, телефоны не отключали, газеты доставляли и т.д. На трибуне кто-то бубнит, я привычно скучаю на Камчатке и от скуки начинаю фантазировать вслух: как бы было здорово, если бы моему комитету поручили ставить печати. За каждую печать я бы брала сто рублей. Для удобства прорубила бы в кабинете две двери: в одну заходят со стольником, в другую выходят с печатью. А я сижу посередине, стучу колотушкой, и ваш убогий бюджет мне до лампочки. Постучала бы с годик и наколотила б себе красивый особнячок с фонтанами, скульптурами и шедеврами живописи на стенах.

Все смеялись, а громче всех, наверное, тот, кто потом распространил слух, что Хакамада открыто требует конвертик за любую свою подпись под любым документом, включая ресторанный счет. И поверили. «Чем циничнее ложь, тем охотнее в нее верят», – утверждал министр пропаганды Третьего рейха Генрих Геббельс, большой специалист в этой области.

Какие конвертики, какие бандероли, какие коробки из-под телевизора «Рекорд»? Легенды и мифы Древней Греции! Конвертики, кейсы с долларами – это каменный век коррупции. Чтобы построить те коттеджи, которые строятся, чтобы покупать те машины, которые покупаются, чтобы плавать на тех яхтах, на которых плавается, наши коррупционеры должны были бы каждый день, как многодетная мать из супермаркета, выкатывать из своих департаментов тележки, доверху груженные дневной выручкой. Но нелепость мифа даже не в этом. В стране царит двойная бухгалтерия, самый мелкий ларечник с незаконченным средним образованием научился скрывать свою прибыль так, что и сам порой не отыщет, а государственные чиновники плетутся в хвосте высоких технологий казнокрадства? Я вас умоляю! Тут разработаны такие схемы получения взяток – комар носа не подточит. Рисую три, самые распространенные.

Схема номер один. У каждого крупного начальника есть хитрый заместитель, который в свободное от государственной службы время возглавляет какой-нибудь фонд благих намерений. Культурный, гуманитарный, защиты животных, поддержки юных дарований или еще чего-то, на что всякий совестливый человек пожертвует, сколько сможет. А тот, кому нужен автограф крупного начальника, сколько попросят. Как только юные дарования получают поддержку, жертвователь получает подпись.

Схема номер два. Какая-то сфера деятельности государства вдруг начинает требовать углубленного исследования, ученых рекомендаций по ее развитию. Курирующий эту сферу чиновник собирает своих специалистов, они углубленно исследуют, учено рекомендуют, а гонорар по-братски делят с работодателем. Труд пылится в ящике. В сфере, за которую так болела душа, никаких изменений и сдвигов, естественно, не происходит. Но кому какое что? Вот договор, вот текст, вот платежные документы.

Схема номер три. Публикация огромных аналитических материалов. Я всегда удивлялась, почему разные министерства очень часто изобретают какие-то странные доклады, в которых повторяются одни и те же цифры, целые абзацы. А потому что на эти доклады выделяются бюджетные деньги, все авторы и соавторы получают огромные гонорары, а потом откатывают начальнику, который заказал трактат, до 70 процентов. В реальности этих схем тьмы, и тьмы, и тьмы. Не меньше, чем поз в древнем индийском трактате. Собрать, издать – и получилась бы такая «Камасутра» для коррупционера. И ведь каждую схему надо было придумать, воплотить и не спалиться!

Неудивительно, что среди чиновников много инфарктников. Их домашняя и карманная аптечка состоит из валидола и нитроглицерина. Кардиология – самое сильное отделение в президентской поликлинике. С чем бы туда ни обратился, первое, что проверяют, – сердце. Все, кого я знаю, уже побывали в больницах, у всех одышка, у всех тахикардия.

Когда я была министром, все мои попытки заманить к себе достойных людей оканчивались провалом. Чем ни соблазняла, как ни уговаривала, никто не соглашался. Тухнуть за крошечные зарплаты неохота, воровать неинтересно, вся жизнь в пополаме и ради чего? Результата-то никакого. Машина тупая, не работает…

Вы – руководитель одного из ведомств госдепартамента. Вам приносят циркуляр с административными решениями по отрасли, о которой вы не имеете ни малейшего представления, к которой ваше ведомство не имеет ни малейшего отношения, и тем не менее оно включено в число пяти исполнителей. Ваши действия?

1. С валидолом под языком метнетесь в Ленинку, где обложитесь профильной литературой.

2. С валидолом под языком отыщете специалистов и проконсультируетесь с ними.

3. С валидолом под языком попробуете связаться с теми, кто сочинил этот циркуляр, чтобы спросить у них: «Какого черта?»

Правильный ответ:

ни то, ни другое, ни третье. Бумага спокойно отправляется в мусорную корзину, а вы спокойно, без всякого валидола под языком, живете дальше. Фактический исполнитель – то ведомство, которым открывается перечень. Остальные вписаны для объема.

1. Две женщины ждут лифт. Когда он приезжает, одна заходит внутрь, а другая остается на площадке. Створки закрываются и тут же открываются. Первая женщина покидает кабинку, вторая занимает ее место. Обе замирают. Наконец вторая женщина кивает головой, первая присоединяется к ней, и они уезжают. С какой целью были проделаны все эти телодвижения?

2. В подъезде элитного московского дома скрывается мужчина. Он одет в костюм, сшитый в начале 80-х на фабрике «Большевичка», в рубашку и галстук с Черкизовского рынка, на ногах ботинки явно российского производства, на запястье – часы марки «Полет». Через час мужчина появляется снова. Но теперь на нем костюм от Бриони, галстук от Гуччи, туфли неважно от кого, но тоже с несколькими нулями, швейцарские часы индивидуальной сборки. Мужчина направляется к «Мерседесу» с тонированными стеклами. Водитель распахивает заднюю дверцу: