Северное сияние - Страница 24

Он не знал, каким образом Бинг ориентируется, но этот человек вполне мог бы стать проводником у Магеллана. Он снайперски провел машину сквозь пургу и остановил точно перед «Приютом странника».

Нейт спрыгнул. Снег на тротуаре почти доходил до колен, а ветер безжалостно швырял в лицо колючие горсти. Нейт нащупал веревку и не без труда добрался до дверей.

Внутри стояла такая жара, что сделалось больно. Вместо гула в ушах зазвучал Клинт Блэк из музыкального автомата. За стойкой и в зале сидело человек двенадцать, они ели, пили и разговаривали так, словно за стеной и не бушевал гнев господень.

«Лунатики, – подумал он. – Все до единого».

Захотелось кофе – обжигающего – и мяса с кровью. Он и сырым бы его съел.

Ему что-то кричали, он покивал в ответ и продолжал негнущимися пальцами сражаться с пряжками и «молниями». Подоспела Чарлин.

– Ах ты, бедолага! Закоченел небось? Давай помогу.

– Я уже. Я сам.

– Да ладно, пальцы-то не слушаются.

Как странно, нереально – мать женщины, с которой он сегодня спал, будет снимать с него запорошенную снегом аляску.

– Я сам, Чарлин. Мне бы лучше кофейку. Спасибо.

– Сейчас принесу, лично. – Она потрепала его по холодной щеке. – А ты садись.

Оставшись наконец в брюках и рубашке, он проковылял к бару. Достал бумажник и сделал знак человеку по имени Тощий Джим.

– Держи сотенную, – громко объявил он. – Моя ставка. Ставлю на то, что не уеду.

Убрав бумажник, он подсел к Джону.

– Добрый вечер, Профессор.

– Добрый вечер, шеф.

Нейт изогнулся, чтобы прочесть название сегодняшней книжки.

– «Консервный ряд»[5]. Хорошая вещь. Спасибо, Чарлин.

– Не за что. – Она поставила перед ним кофе. – Сегодня у нас отличное жаркое. Мигом согреешься. А то гляди, я тебя согрею.

– Согласен на жаркое. Если кто-то решит остаться на ночь, номеров хватит?

– У нас в «Приюте» места всем хватает. Сейчас подам жаркое.

Нейт крутанулся на табурете и обвел взглядом присутствующих. Все лица были знакомы. Завсегдатаи. Он их тут каждый вечер встречает. Бильярдистов он не видел, но голоса тоже узнал. Братья Мэки.

– Будут такие, кто напьется, но все равно станет рваться домой? – спросил он Джона.

– Мэки могут, но Чарлин их отговорит. Основная масса через час разбредется, а самые стойкие могут и до утра досидеть.

– Себя к кому причисляешь?

– От тебя будет зависеть. – Джон поднял свой стакан.

– В каком смысле?

– Если примешь предложение Чарлин, я отправлюсь к себе в одиночестве. Если нет – то к ней.

– Мне бы, главное, поесть.

– Значит, сегодня я ночую у нее.

– Джон, а тебя это не трогает?

Профессор уставился на свой стакан.

– Если бы и трогало, это мало что изменит. Такой уж она человек. Романтики говорят: любимых не выбирают. Я с этим не согласен. Все мы выбираем. Я выбрал такую.

Чарлин принесла жаркое, корзинку с хлебом и большой кусок яблочного пирога.

– В эдакую погоду после работы мужчину нужно как следует накормить. Налетай, Нейт.

– Непременно. От Мег что-нибудь слышно?

Чарлин заморгала, словно вопрос прозвучал на иностранном языке.

– Нет. А что?

– Да я думал, вы общаетесь. – Жаркое было горячим, и он начал с хлеба. – Как она там в такую погоду, интересно?

– Мег знает, чего хочет. Ей никто не нужен. Ни мужчина, ни мать.

Она ушла в кухню и громко хлопнула дверью.

– На любимую мозоль, – прокомментировал Нейт.

– Это еще что… Вот если решит, что тебя больше интересует дочь…

– Мне очень жаль, но так оно и есть. – Он попробовал жаркого. Картошка, морковь, бобы, лук и жестковатое, похожее на дичь, мясо – уж точно не говядина.

Еда согрела изнутри, заставила забыть о морозе.

– Это что за мясо?

– Лось, кажется.

Нейт помешал жаркое, зачерпнул еще.

– Лось так лось.

Снег шел всю ночь, а он спал как убитый. Утром ветер все еще громко завывал, бил в окна снегом.

Света не было, пришлось зажечь свечи. Он тут же вспомнил о Мег.

Оделся, с сомнением посмотрел на телефон. Тоже, наверное, не работает. Кроме того, нельзя же звонить женщине в половине седьмого утра только потому, что накануне делил с ней постель. Не стоит о ней беспокоиться. Она в этих краях с рождения. Сидит себе в доме. С собаками и запасом дров.

И все же он волновался. Он спустился вниз, светя себе фонариком.

Впервые в ресторане не оказалось людей. Столы чисто вытерты, стойка бара – тоже. Судя по отсутствию запаха, кофе еще не варился и бекон не жарился. Не слышно обычных для утренних часов голосов. Нет и мальчика, с улыбкой поднимающего лицо ему навстречу.

Только темень, завывание ветра и… храп. Он пошел на звук. Луч фонарика выхватил из темноты братьев Мэки. Они лежали «валетом» на бильярдном столе, укрывшись одеялом, и дружно храпели.

Нейт прошел на кухню и не без труда отыскал булку. Оделся, сунул булку в карман и потянул на себя дверь.

Ветер чуть не сбил с ног. Невероятной силы ветер, швыряющий горсти колючего снега в глаза, в рот, в нос. Он с трудом сошел с крыльца.

От фонаря почти не было толку, но Нейт все же направил луч вперед и отыскал шнур-поводырь. Запихнул фонарь в карман, обеими руками ухватился за веревку и, подтягиваясь, стал продвигаться шаг за шагом.

На тротуаре снег лежал выше колен. Мелькнула мысль: чем от переохлаждения, скорее от удушья погибнешь, если в сугроб провалишься.

Он все же осилил небольшое расстояние до проезжей части, где благодаря бульдозеру Бинга – и его фирменному виски – снег лежал не выше щиколоток. Главное – не попасть в наметенный за ночь сугроб.

Придется вслепую перейти улицу и как-то добраться до участка. Он закрыл глаза, мысленно представил расположение улиц и домов. Потом втянул голову в плечи, выпустил из рук шнур, достал фонарь и тронулся в путь.

С таким же успехом он мог находиться в безлюдной глуши, а не в городе с асфальтовыми улицами и тротуарами, чье население сейчас поголовно укрылось за каменными и бревенчатыми стенами. Ветер гудел в ушах и норовил отбросить его назад, но он упорно двигался вперед.

Нейт сказал себе: люди частенько гибнут при переходе улицы. Жизнь полна опасностей и неприятных сюрпризов. Случается, выйдут двое из бара, а одного потом находят в кювете с ножом под ребрами.

Какой-нибудь идиот может запросто выйти на улицу в пургу, попытаться перейти улицу и, заблудившись, окоченеть на морозе в каких-нибудь трех футах от жилья.

Нейт споткнулся и чуть не упал. Представив себе расположение дороги и тротуара, Нейт, как слепой, выставил руки вперед и нашел веревку.

Перебирая трос руками, он дошел до пересечения с другой веревкой, повернул в нужную сторону и наконец добрался до входа в участок.

Недоумевая, зачем ему понадобилось накануне запирать дверь на ключ, он достал ключи, посветил фонарем на замочную скважину. Открыл дверь, вошел, отряхнулся от снега, но раздеваться не стал. Как он и подозревал, участок промерз насквозь. Настолько, что окна изнутри покрылись морозным узором.

Кто-то – более предусмотрительный, чем он, – оставил у печки вязанку дров. Нейт развел огонь и долго грел перед ним руки, даже не снимая рукавиц. Когда дыхание восстановилось, он закрыл печку, взял свечи, фонарь и попробовал заняться делом.

Отыскал радиоприемник, работающий на батарейках, настроил на местную станцию. Как и было обещано, вещание велось без перерыва, и кто-то с сомнительным чувством юмора завел «Бич Бойз». Под стать погоде!

Нейт сидел за своим столом, слушая одним ухом радиопередачу, другим – рацию на столе у Пич, и, горюя об отсутствующем кофе, жевал свою булку.

В половине девятого он все еще был в участке один. Сочтя, что время подходящее, сел за коротковолновый передатчик. Пич уже учила его с ним обращаться, теперь надо было попробовать себя в деле.

– Полицейский участок вызывает… – Он назвал позывной Мег. – Мег, ты меня слышишь? – Из приемника лился треск, шум, какой-то скрип. – Полицейский участок вызывает… Ну же, давай.