Северное герцогство - Страница 1

В трактир Сабенс возвращался разъярённым, как дикий зверь. Влетев через окно в свой номер, небрежно смел нехитрый багаж походя созданным смерчем в саквояж и забросил его в ладью. Напоследок верховный магистр накрыл себя и свой транспорт пологом невидимости и перебрался в комнаты Аманды.

Старуха занимала самый лучший номер, с гостиной, двумя спальнями и умывальней. Сабенс окинул комнату беглым взором, мрачно ухмыльнулся и уселся у окна, готовый ждать столько, сколько будет необходимо.

Ухода яхты он не боялся, не такой уж герцог самодур, как могло бы показаться на первый взгляд. Да и Анвиез без свидетелей не станет молчать перед ним так покорно. Но в самом крайнем случае всегда можно догнать эту яхту, вода слушалась Сабенса даже лучше, чем воздух.

Его подопечные вошли в номер молча и вслед за ними шагнул командир егерей.

– Полчаса на сборы, – сухо и строго сообщил воин, – потом спускайтесь в обеденный зал, перекусите на дорогу. Первый привал будет через три часа.

Развернулся и ушел, не собираясь вступать с арестантами в споры или переговоры.

– Ты можешь не ехать с нами, – гордо задрав голову, бросила старуха сыну, и едко добавила, – ты же хороший.

– Да, – сбрасывая невидимость, уверенно ответил за Зенона магистр, – он действительно неплохой человек. А вот вы, Аманда, меня сильно разочаровали. Даже более того…

– Такова уж моя доля, – с неожиданной яростью сверкнула она выцветшими голубыми глазами, – бесить белых магов.

– Не могу понять, почему вам так нравится роль ядовитой поганки, – жестко прищурился магистр, – и чем вы гордитесь, но знаю точно, нет ничего подлее, чем упорно портить жизнь любящим вас хорошим людям. А у вас это получается успешнее всего.

– Я порчу жизнь? – задохнулась она возмущением, даже глаза вытаращила, – а вы хоть понимаете, что я пережила?

– Всех сверстников, – ядовито парировал взбешенный Сабенс. – И отравила жизнь мужу, который делал для вас и ваших детей только добро.

– Да как вы сме… – взвилась она укушенной за хвост коброй и вдруг резко смолкла, не в силах выдавить ни слова, лишь беззвучно хлопала ртом.

– Что вы сделали с бабушкой? – побледнел от негодования подросток.

– Ничего страшного, временно лишил речи, – строго глянул на него магистр. – Мне некогда с ней спорить, но если ты, Луис, хочешь быть справедливым, то должен взглянуть на историю своей семьи с разных точек зрения, а не с одной. Более семидесяти лет назад юная лейда Аманда сбежала из родного дома с бродячим канатоходцем из Ойжарры. У него не было ничего, кроме гибкой, ловкой фигуры да мотка каната, а у нее лишь узелок с наспех собранной одеждой. Двенадцать лет они бродили по королевству и обросли кое-каким имуществом. Старенькой кибиткой, флегматичным мерином и двумя ребятишками, трех и пяти лет. А потом канатоходец разбился, потертый канат лопнул в тот самый миг, когда он двигался над выложенной камнем площадью. Случайно оказавшийся поблизости белый маг пытался спасти умирающего… но смертельных травм было слишком много. Там и трое магистров бы не справились. Однако Анвиез все равно чувствовал себя виновным… совесть у него такая… троим бы хватило.

– Так мы… – горько сжал губы Зенон, – ему не родные?

– А вот это решать только вам, – остро глянул Сабенс, – но дослушайте окончание… Маг увез вдову в свое имение, окружил заботой её и детей, подлечил, выправил младшему калечную с рождения ножку. И вскоре понял, что привязался к вдове и детям всей душой. Они поженились и жили мирно тридцать лет, но Аманда всё чаще заводила разговоры, что она не пара молодому мужчине… хотя выглядела в то время его ровесницей. Анви постоянно кастовал на жену очень сложные омолаживающие заклинания. Он несколько раз пытался пробудить в ней и детях дар… провел десятки разных ритуалов – но безуспешно. А жена относилась к нему все холоднее, и при этом ревновала к каждой кочке. И однажды просто выгнала мужа из его собственного дома, заметив заинтересованный взгляд молоденькой белошвейки. Анви спорил, тщетно пытался доказать свою невиновность, но ничего не добился и вынужден был уйти. Но уйдя переписал на нее свое имение и дом в Зармейне, а так же счет в банке. Он не мог допустить, чтобы дети и внуки, которых считал родными, голодали. И с тех пор тридцать лет живет один… не подпуская к себе ни одну из женщин. Представь себе, Зенон, что это такое, днем и ночью, в зимние вечера и праздничные дни одиноко сидеть с фолиантом в своей келье или в лаборатории, придумывая от скуки очередное зелье… И знать, что никто не спросит, ел ты или нет, никто не прислонится к тебе теплым плечом… не скажет доброго слова.

– А бабушка… – еще пытался что-то возразить парнишка, но сказать ему не дали.

– У неё остались дети, невестки, внуки и правнуки. – бросил магистр холодно, и насмешливо глянул на Зенона, – ну, выбирай, поедешь с ними или идёшь со мной?

Зенон задумался ненадолго, потом тоскливо глянул в окно, где синели воды Берсно и качались у причала белокрылые яхты и хмуро отказался от заманчивого предложения.

– Я бы хотел с тобой… и с отцом, но не могу оставить с ней внука. И её не могу… прости.

– Ничего… – загадочно усмехнулся магистр, и беспечно шагнул в окно, словно позабыв, что номер на втором этаже.

Аманда постучала костяшками пальцев по столу, потом с ехидной усмешкой по лбу, намекая на глупость то ли сына, то ли магистра, но Зенон предпочел намека не понять.

– Я рад, – сказал ей мрачно, – что ты начинаешь верно оценивать свои выходки.

И направился в свою спальню, собирать баулы.

– Вот твоя рубаха, – вошел в спальню Луис, постоял, прислонившись к шкафу и сел на свою кровать, – ты ему так радовался…

– Он подарил нам чудесное детство… – глухо буркнул Зенон, укладывая баул, – а ты не сиди, собирай свои вещи, они уже просохли.

Вчерашний ливень застал их на подъезде к этому рыбацкому поселку, и один из баулов промок насквозь. Как назло, именно тот, где лежали все вещи парнишки. Аманда настрого запретила сыну просить магистра подсушить их, желчно сообщив, что все нормальные люди прекрасно обходятся без помощи магов. А сам Сабенс предлагать не стал, словно слышал её слова. Впрочем, теперь Зенон склонен был думать, что магистр и на самом деле все знал.

– У нас на все праздники были самые сказочные фейерверки, – посмотрев, как внук складывает рубахи и штаны, начал тихо рассказывать Зенон, – все соседи сбегались посмотреть. Именно отец когда-то пригласил в поместье мастеров и велел установить разные качели, карусели, горки и лабиринты, на которых так любите кататься вы. Это он придумал комнату игр и замок в беседке посреди пруда, это он привозил нам горы ярких книжек и игр. А еще покупал пони и лошадей, лодки и баркасы, учил ходить под парусом и ловить рыбу. И читать-писать нас тоже учил он, и истории и ботанике… отец умеет очень интересно рассказывать, не оторвешься. Я теперь думаю… не у каждого принца были такие учителя и отцы. И мы с Ниркасом им очень гордились. А когда он ушел… ничего не объяснив, долго не могли понять, почему. Даже обижались поначалу… а потом, когда жена Ниркаса умерла, брат тайком пришел ко мне и сказал, что тоже уйдет… и предупреждает лишь ради того, чтобы я не считал его предателем. Тогда я не понял… но не обижался. А теперь начинаю догадываться, почему он сбежал.

Подхватил баулы и шагнул к двери.

– Идем, нужно поесть. И помоги ей нести вещи.

Яхта ждала Сабенса у причала, и едва он шагнул на палубу, как судно ринулось вперед, стремительно набирая скорость.

Ловкий матрос провел магистра в каюту и вежливо сообщил что светлые лэрды пьют взвар в гостиной герцога. Гость молча кивнул, давая знать, что принял это к сведению и сначала переоделся. Местные жители носили светлые, довольно просторные штаны и легкие рубахи без воротников, и он им несказанно завидовал, но не мог переодеться, не пав при этом в глазах лейды Амалии.