Север помнит (СИ) - Страница 389

- Я знаю, - проворчала Арья.

У Рикона задрожали губы. Она помолчал, потом вошел в комнату, залез на кровать и прижался к ней.

Арья напряглась. Ей следовало бы прогнать его прочь, вышвырнуть его из своей постели, велеть ему возвращаться к себе, но он был живой и теплый, а она очень устала. Поэтому она позволила Рикону остаться с ней. Они молча лежали, прижавшись друг к другу, словно волчата в логове. Девочке хотелось плакать, но она не помнила, как это делается. А может, тот человек, которого мы загрызли, и был лорд-протектор, которого должна была судить Вешательница? Свидетелей не осталось; оба мертвы. Как и все остальные. Как всегда.

Кого она пытается одурачить, отказываясь становиться Безликой? Смерть ничего ей не дала, но это все, что у нее осталось. Убивать – единственное, что у нее хорошо получается. Она могла бы возродить орден Безликих, может быть, даже научить их служить старым богам, а не Многоликому богу. Старк. По крайней мере, девочка знает, кто она. Это единственный способ. Единственный.

Тихая, как тень, Арья выскользнула из постели, оставив спящего Рикона. Жиенна дремала, прижимая к себе Робби, так что ее некому было остановить. Девочка прокралась через общий зал, поднялась вверх по узкой лестнице на второй этаж и подошла к комнате в конце коридора, где разместилась Летняя Дева. Открыв защелку, она вошла внутрь, взяла с полки длинный кинжал, попробовала его остроту кончиком большого пальца и приблизилась к кровати, на которой лежала куризанка. Арья встала над ней, сжимая кинжал для удара. Давай, сделай это.

В тот же миг Летняя Дева – Тиша – открыла глаза. Она, казалось, совсем не удивилась, увидев Арью. Куртизанка спокойно взялась за воротник ночной рубашки и оттянула его в сторону, обнажив грудь.

- Бей, дитя, - прошептала она. – Бей. Я и так зажилась на свете.

У Арьи дрогнула рука. В горле стоял комок, глаза обжигали слезы. Она решительно закрыла их, высоко подняла кинжал и точным движением резко опустила его.

Летняя Дева дернулась, но не вскрикнула, лишь коротко, придушенно застонала. Арья выдернула кинжал из раны, и тот выпал из ее онемевших пальцев. Девочка опустилась на коленях, взяла Тишу за руку и прижала ее ладонь к своему лицу, вздрагивая от беззвучных рыданий. Она крепко сжимала руку куртизанки, чувствуя, как замедляется пульс, видя, как кровь пропитывает домотканые простыни. Девочка долго отказывалась подчиниться Безликим, пыталась сбежать, сожгла их храм, убила доброго человека, покинула Браавос, изо всех сил сопротивлялась им, но в конце концов они победили. Она зашла слишком далеко, ей никак не восполнить тот ущерб, который нанес ей яд Безликих, от него не существует противоядия. Только убив, она сможет жить, дышать, ступать по земле. И другого выхода нет.

Летняя Дева содрогнулась в последний раз, вцепившись в руку Арьи. Голосом Якена она прошептала: «Девочка учится» и умерла.

Арья стояла на коленях, слушая, как на пол медленно падают капли крови. Она окунула палец в кровь и сунула его в рот, ощутив горьковатый металлический привкус. Девочка не знала, удалось ли ей на этот раз стать Безликим, - но потом решила, что не удалось. Она станет не Безликим, а Безликой. В ее ордене будут только женщины, которые будут убивать мужчин вроде тех, что причинили зло ей и Тише. От этой мысли ее пробрала дрожь, то ли от удивления, то ли от удовольствия. Наконец она осознала, что это возможно, и по ее телу словно прошла горячая волна, изменяя, перерождая ее. Впервые за много лет девочка вздохнула без боли, не чувствуя пустоту в груди, и едва не потеряла сознание.

Ее сердце бешено колотилось, голова шла кругом. Она ничего не помнила, но это не имело значения. В этом не было нужды. Девочка чувствовала себя свободной от груза забот и такой сильной, словно могла пробежать сотню лиг. Свобода. Она снова попробовала кровь на вкус, и на ее глазах мертвое тело Летней Девы сморщилось, превратилось в черную воду – ту самую черную воду из фонтана, из которого пьют все послушники, - просочилось сквозь покрывала, сквозь половицы, и через мгновение полностью исчезло. От бывшей куртизанки ничего не осталось – ни тела, ни следа, ни малейшего свидетельства, что эта женщина вообще существовала. Так умирает слуга Смерти. Девочка наблюдала за этим с отстраненным интересом. Она все сделала, как полагается. Она все еще жива, дышит, ходит. Она много раз умирала, а теперь наконец начала жить.

Безликая, которая когда-то была Арьей Старк, повернулась и, не оглядываясь, вышла из комнаты.

Через четыре дня прискакал запыхавшийся замерзший гонец на полуживой лошади, преодолевший смертельно опасный путь сквозь зимнюю бурю по заснеженной горной дороге, чтобы принести новости. Петир Бейлиш, лорд-протектор Долины, был признан виновным в измене и организации заговора и приговорен к смерти. Приговор исполнила леди Бессердечная, предводительница Братства без знамен. Она отвела его в заброшенное Орлиное Гнездо и не вернулась. Власть перешла к совету регентов, состоящему из Бронзового Джона и лорда Нестора Ройсов, Аньи Уэйнвуд и Лионеля Корбрея. Они будут править Долиной до тех пор, пока Гаррольд Хардинг не оправится от ран и не будет готов исполнять обязанности лорда. Эти имена были для Арьи словно шум ветра; она не знала никого из этих людей, ей было все равно, кто они, но всем остальным они были хорошо известны. Впрочем, Арья запомнила их имена: возможно, однажды ей придется убить кого-нибудь из них. Сейчас ее интересовало и радовало лишь ее собственное освобождение от боли. Как же хорошо просыпаться утром, заниматься делами, дышать, жить. Она больше не чувствовала связи с волчицей и последние несколько ночей спала глубоким сном без сновидений, не переносясь в шкуру Нимерии. Она хорошо мне служила, когда мне это было нужно, но теперь это время прошло.

Оборотной стороной медали, если можно так выразиться, было то, что Рикон и Робби заметили ее перемену, и это им, мягко говоря, не понравилось. Рикон, едва завидев ее, убегал и прятался, а Робби, раньше всегда радовавшийся ее присутствию, принялся плакать, кричать и вырываться из ее рук, пока удивленная и расстроенная Жиенна не забрала его, бормоча извинения. Арье было все равно. Все это для нее не существенно. Теперь ей лучше. Гораздо лучше.

Однако, поскольку в Долине воцарилось смятение, многие беспокоились, стоит ли оставаться в центре хаоса. Поступили угрожающие известия о том, что большие отряды Черноухих, Раскрашенных Псов, Каменных Ворон и других горных кланов, чувствуя свою безнаказанность, спускаются с Лунных гор и грабят маленькие и незащищенные деревеньки, рассыпанные по побережью. Хоть дикари не столь безжалостны и непобедимы, как упыри, но опасность погибнуть от этого не меньше. Беженцы из Белой Гавани чувствовали себя в некотором роде обманутыми, ведь Обгорелые приплыли в их город, чтобы сражаться за них. Но эти одичалые – не Обгорелые, беззаветно преданные уехавшей леди Сансе, поэтому нет смысла взывать к их верности. Чаячий город был относительно защищен глинобитной стеной, а со стороны Пасти окружен водой, но один из соседних городков уже пострадал от грабительского налета Молочных Змей, и пройдет некоторое время, прежде чем совет регентов сможет собрать силы, чтобы дать дикарям достойный отпор. Поэтому было решено, что ради безопасности (весьма сомнительной и ненадежной, учитывая положение вещей,) необходимо вновь сесть на корабли и плыть дальше на юг.

Арья без возражений взошла на борт корабля. Нимерия и Лохматик не вернулись. Это ее не тревожило, но Рикон уперся; он считал, что волки сбежали охотиться, и их нужно подождать. Все остальные, однако, вовсе не печалились из-за отсутствия двух злобных волков-людоедов, поэтому требование Рикона было единодушно отклонено. Во избежание неприятностей, мальчика заперли в каюте. Над северным горизонтом нависли зловещие черные тучи. Наскоро завершив все необходимые приготовления, моряки подняли паруса, и корабли пустились в плавание.

Скудный свет быстро сменился тьмой. Дул встречный ветер, вздымая высокие волны, и корабли шли на всех парусах, борясь со стихией. Без сомнения, все думали, что утонуть – не лучше, чем пасть от топора одичалого, но никто не говорил об этом вслух, чтобы не накликать беду. Арья до последнего оставалась на палубе, но в конце концов ей пришлось спуститься вниз, ковыряя пальцем в ушах и тряся головой. Уши уже два дня были заложены, в голове звенело, словно она стояла рядом, когда кто-то подул в рог; ей казалось, что она все время слышит рокочущее эхо. Девочка не знала, почему ей так кажется. Какая глупость.