Север помнит (СИ) - Страница 386

Последовала долгая пауза. Наконец молодой человек обернулся.

- Да, миледи, - спокойно ответил Джон Сноу. – Мне стало известно, что это правда.

У Тириона отвисла челюсть. Он подумал было, что ему стоит сообщить королеве, что она глубоко ошибается, это всего лишь бастард Неда Старка, а не… принц. Он вспомнил вспыльчивого мальчишку, которого встретил в Винтерфелле, обозленного на весь мир, неудовлетворенного своей жизнью и своим происхождением, мечтающего отправиться со своим дядей Бендженом на Стену, вступить в Ночной Дозор и добыть себе славу. Тирион подтрунивал над ним, и парень натравил на него своего волка. Но по пути на Стену между ними возникло некоторое взаимопонимание, и он сказал мальчику, что ему нужно гордиться тем, что его зовут Джон Сноу, и тогда никто не сможет его ранить насмешками. Тирион вспомнил, как ночью, на вершине Стены, Джон подал ему руку, а он сказал ему, что большая часть его родных – ублюдки, но Джон первый бастард, которого он может назвать другом. На обратном пути Тирион остановился в Винтерфелле и оставил чертежи седла для Брана, а потом случайно заехал в таверну, где его похитила Кейтилин Старк, и после этого все…

- Однако ты… изменился, - наконец произнесла Дейенерис, оглядев Джона с ног до головы. – Когда я впервые увидела тебя, ты был другим.

Джон скривился.

- Подозреваю, что так и есть, миледи.

- Скажи… - Дени запнулась. – Рейегаль здесь?

- Да. Я летаю на нем. Я привез друга в Цитадель и теперь возвращаюсь обратно. Я многое… должен вам рассказать.

Королева кивнула.

- Тогда отужинайте со мной, лорд Сноу.

- Буду очень рад, ваше величество.

«Посмотрите-ка на них, - удивленно подумал Тирион. – Надо же как спелись». В последнее время земля то и дело уходит у него из-под ног.

- Джон, - вдруг услышал он собственный голос.

Юноша замер, несколько раз моргнул, а потом искренне улыбнулся.

- Милорд Ланнистер, рад вас видеть.

- Думаю, ты первый, кто это сказал. Ты ведь… возвращаешься на Север?

Джон поколебался, потом ответил:

- Да.

- Мы оба знали Старого Медведя, Джиора Мормонта, - запинаясь, начал Тирион. – А я… я имел честь узнать его сына, сира Джораха. Перед смертью сир Джорах попросил меня произнести вместе с ним клятву Ночного Дозора. Он думал, что его отец хотел бы, чтобы он надел черное. Поскольку ты, насколько я припоминаю, являешься лордом-командующим, я прошу оказать услугу одному из твоих братьев и развеять его пепел над Медвежьим островом, как он просил.

Джон выглядел удивленным и опечаленным.

- Я не лорд-командующий, - сказал он. – Уже нет. Но когда человек надевает черное, все его преступления прощаются. Я буду рад вернуть сира Джораха домой.

Тирион заметил, что глаза Дейенерис сияют. Наконец она увела его – своего проклятого племянника (ложный сын Рейегара признался, истинный сын Рейегара появился – этого, конечно, недостаточно, чтобы Тирион начал верить в чудеса, но совпадение просто поразительное). Мир, хоть и со скрипом, но продолжает вертеться, словно впереди еще много дней, недель и лет. Тирион не мог сказать, что его это радует. Он так и не понял, что его заставило вернуться к жизни, и хочет ли он этого вообще. На ум весьма удачно пришел девиз дома Мормонтов: «Здесь мы стоим».

- Здесь мы стоим, - прошептал Тирион. Жизнь продолжается - и это не так уж плохо.

Он постоял еще немного, потом вышел из тронного зала и побрел прочь от солнечного света, углубляясь в темные тихие переходы. Вскоре эхо от его шагов стихло вдали.

========== Девочка без прошлого ==========

В груди у девочки уже давно зияла дыра – дни, месяцы, годы. С этой дырой она жила и умирала, засыпала и просыпалась, день за днем, и ей уже стало мерещиться, что все люди выглядят так же – из дыр в их телах вываливаются внутренности. Девочка привыкла к этому, и ей даже не казалось странным, что она продолжает постепенно утрачивать себя, - жадная тьма поглощала ее кусок за куском. Но сейчас все было по-другому. Она очень хотела вернуть себя прежнюю, но понимала, что это невозможно. Яд. Это все из-за него. Летняя Дева сказала, что девочка умрет за несколько мгновений, но она не сказала всей правды. Он убил меня. Он убил девочку, которая когда-то была Арьей Старк, навсегда. Девочка страстно желала, чтобы слова сира Джендри, что она родом из Винтерфелла и путешествовала с ним по Королевскому тракту, оказались правдой, но она ничего не помнила. Я могу узнать, кто я, но не смогу вернуть свои воспоминания. Она делала все, чтобы сбежать от них, и ей это удалось. А теперь остро чувствует утрату.

И все же девочка не жалела о том, что не убила Летнюю Деву. Наверное, нужно было убить ее, ведь это была бы честная расплата за то, что куртизанка отравила ее, но каждый раз, когда девочка думала об этом, ей становилось хуже. Можно убить ее прямо сейчас – это ведь так просто, но и в тот раз тоже было просто. Корабль невелик, здесь не так много мест, где можно спрятаться. Да Летняя Дева и не пыталась прятаться. Она расхаживала по палубе, словно подначивая Арью, и хотя куртизанка не предпринимала никаких решительных действий, девочка не могла уснуть, чувствуя, что за ней наблюдают. Сир Джастин выменял меня на рог. Я по-прежнему принадлежу ей. Они с Якеном – одно целое. Как мне спастись, не убивая ее? Как? Арья могла бы натравить на Летнюю Деву Нимерию или Лохматика, однако волки привыкли промышлять людоедством, и, если они сорвутся с цепи, их будет не остановить. Надо что-то придумать.

Всего один раз. Последний раз. Искушение так велико. Но это последнее убийство навсегда превратит ее в Безликую, и пути обратно не будет. Видимо, предполагается, что постепенное уничтожение воспоминаний должно помочь ей сделать выбор. Если бы девочка знала, что вернуть их не получится, было бы проще сделать последний шаг, не оглядываясь назад. Конечно, так было бы гораздо легче, чем, как сейчас, блуждать где-то посередине. «Убей меня, и память вернется», - сказала Летняя Дева. Но это тоже ложь. Поэтому девочка не станет ее убивать. Нет, не стану.

Резкий холодный ветер пробирал до костей. Корабли, вышедшие из Белой Гавани, быстро плыли на юг, все дальше и дальше от чудовищ, оставшихся на берегу. Арья думала о сире Джендри. Ей не хотелось, чтобы тот погиб, но он принял решение остаться и сражаться, как рыцарь. Она не могла спасти ни его, ни себя, никого. Правда, с ней ее брат Рикон, но от него никакого толку. Мальчик целыми днями рыскал по трюму, пытаясь снять цепи с Лохматика и Нимерии. Несколько раз его ловили, но он все равно возвращался, и в конце концов матросы заперли его в каюте. Рикон несколько часов кричал и колотил в переборки, ругаясь на языке одичалых и требуя, чтобы его выпустили. Все в один голос заявляли, что если бы мальчик не был сыном Неда Старка, его вышвырнули бы за борт, и дело с концом. Арья не хотела, чтобы про нее думали то же самое, поэтому вела себя тихо, как мышь.

Девочка общалась только с Жиенной. Они делили одну койку на двоих, и иногда Арья играла с малышом, пока Жиенна ела. Ее не смущало, что у мальчика нет правой руки, а большие голубые глаза не видят света; когда она брала его на руки, он пускал пузыри, гулил и радостно дрыгал ножками, как самый обычный ребенок. На головке малыша пробивался темно-рыжий пушок, напоминающий Арье кого-то, очень похожий цветом на нечесаную шевелюру Рикона. Мальчика звали Робби, и Арье это было по душе, хотя она не знала, почему. Когда они с Жиенной поднимались на палубу, чтобы глотнуть свежего воздуха и отдохнуть от убогой тесноты каюты, девочка замечала косые взгляды северян, которые они бросали на Робби. Это нечестно, думала она, ведь он не виноват, что родился слепым калекой. По крайней мере, она сама сделала свой выбор.

Послушав досужие разговоры, Арья узнала, что корабли направляются в какое-то место, которое называется Долина. Именно оттуда прибыли Обгорелые, и сир Джендри говорил, что был там вместе с ее сестрой, Сансой. У меня есть сестра. Девочка все время возращалась к этой мысли, тянулась к ней, словно к маленькому яркому огоньку. Арья решила, что когда встретит Сансу в Долине или в Королевской Гавани (Джендри сказал, она отправилась туда), то учтиво поприветствует ее и поцелует, как подобает настоящей леди. Тогда, может быть, Санса и не поймет, что она ее совсем не помнит. Я ведь могу притвориться, почему бы и нет? Арья боялась, что если сестра узнает правду, то прогонит ее прочь. Они моя стая. Но что если я больше не нужна своей стае?