Север помнит (СИ) - Страница 377

Комментарий к Давос

Станнис, Станнис… Рыдаю.

========== Сэмвел ==========

От земли до самого неба, кругом было черным-черно. Ветер скребком проходился по земле, плача, словно потерявшийся ребенок. Сэм стоял, опершись на меч. Пот замерзал на затылке, застывал под одеждой, каждый глоток студеного воздуха ножом резал истерзанные легкие. Он настолько устал, что не знал, как еще держится на ногах, - даже сильнее, чем во время бегства с Кулака Первых Людей. Снег все падал и падал с угольно-черного неба, оседая на капюшоне и плечах. Сэм сражался, сколько себя помнил, и собирался сражаться, пока не забудет все остальное. Поднять меч, взмахнуть, опустить… не дайте факелам погаснуть… бледные руки скребут по огромным ледяным глыбам, а те немногие лучники, что остались, выпускают залп за залпом, обрушивая на упырей огненный дождь… пылающие стрелы со свистом падают на землю, словно звезды. Лучниками командовал Кожаный, но он мертв. Сэм не знал, как и когда это случилось. Уже не важно. Все они скоро погибнут. Но сейчас здесь командует он, Сэм, и ему нельзя умирать. Не теперь. Поэтому он, срывая голос, приказывал своим людям держать строй, держать, держать, держать.

И они держали строй. Кругом царило безумие, хаос, светопреставление, но они держали строй, даже когда первые Иные принялись терзать их разрозненное пестрое войско. Сэм уже видел конец и почти смирился. Он покрепче сжал меч; стертая окровавленная рука саднила. Ему было совсем не страшно.

Но вдруг в воздухе разнесся едва слышный звук - резкий, пронзительный, безжалостный. Сперва тонкий и слабый, затем он стал громче, чище, глубже, словно колокольный звон. Сэм никогда не слышал ничего подобного – и вряд ли кто-то из ныне живущих мог слышать этот зов раньше. «Это звук боевого рога», - подумал Сэм, хотя его можно было назвать так только за неимением более подходящего слова. Зов нарастал, и, казалось, ему не было конца, - а потом столь же быстро замолк, но его отзвуки продолжали разноситься среди холмов. В наступившей тишине Сэм слышал собственное дыхание, затрудненное, хриплое, клокочущее в груди. Неужели это… Рог? Рог Рассвета? Он не смел надеяться на это.

И тут, на их глазах, с Иными начало происходить нечто неуловимое, неотвратимое. Какая-то неведомая сила отбросила их назад, превратив в белую сверкающую пыль. Это было прекрасное зрелище. Хрустальные клинки падали и рассыпались на кусочки, фигуры Иных на мгновение застывали в воздухе, а потом исчезали без следа. Вскоре на Стене остались лишь последние потрепанные остатки Ночного Дозора, не осмеливающиеся поверить в избавление. Один из них, воин королевы, после падения Стены надевший черное, повернулся к Сэму.

- Милорд… неужели мы спасены?

- Нет. – Это слово застряло у Сэма в горле. С невыносимой печалью он снова вспомнил, что именно ему придется сделать, чтобы окончательно закрепить победу. Если Джон вернется. Он этой мысли у него все внутри перевернулось. Весь их рискованный план, их единственная хрупкая надежда держались лишь на том, что Джон согласится вернуться и отдать себя на заклание, - только это позволит уничтожить Великого Иного. Но Джон поделился с Сэмом своими опасениями, что чудовище в нем может пересилить человека. Я могу не вспомнить, я могу попытаться остановить тебя, я могу напасть на тебя, сойти с ума, призвать Иных. Ты не должен этого допустить. Поклянись, что убьешь меня Светозарным, несмотря ни на что. Я буду сражаться рядом с тобой до самого конца, но конец этому ты должен будешь положить сам. Но если так и произошло, если Джон нашел меч и погрузился бездну, полную тьмы и ужасов, тогда он может пойти куда угодно. Зачем удерживать себя, если можно владеть целым миром? Может быть, он даже будет думать, что действует ради блага всего человечества… но учитывая, во что он превратился, кем он стал…

- Нет, - повторил Сэм. «Когда я умру, ты станешь лордом-командующим Ночного Дозора», так сказал Джон. Поэтому он должен принять на себя командование. – Это только временная передышка. Есть еще пауки, вурдалаки, упыри, чардрева и много кто еще. И они на подходе.

Дозорные обменялись взглядями: их осталось от силы две дюжины, едва держащиеся на ногах, замерзшие, раненые, истощенные, изнуренные битвой. Некоторые их товарищи уже рухнули замертво, лишившись последних сил, и еще несколько вот-вот присоединятся к ним. Было ясно, что если передышка не продлится с год или больше, или если из воздуха чудесным образом не появится тысяча рыцарей подкрепления, им остается лишь ждать смерти, как приговоренному виселицы. Некоторые уже сомневались, что стоит тратить силы на сопротивление, ведь исход очевиден.

- Мы не справимся, - тяжело дыша, сказал один из дозорных, и другие поддержали его. – Если лорд Сноу не вернется… седьмое пекло, я даже не знаю, что нам может помочь.

Сэм, который знал, что будет, когда вернется лорд Сноу, старался сохранять невозмутимый вид. Несколько раз он уже хотел выговориться, разделить с кем-нибудь свою тяжкую ношу, ведь он был убежден, что любой другой человек лучше подходит для героических деяний, особенно столь значимых. Но в глубине души Сэм понимал, что если он не справится, никто не справится. Джон попросил именно его, и поскольку Сэм все еще здесь, возможно, его выбор был не так уж и плох. Поэтому он взял себя в руки и сказал:

- Только смерть может освободить братьев Ночного Дозора от их обязанностей, сир. Я притащу сюда колоду и казню любого, кто задумает дезертировать. Наказание осталось прежним.

Раздался недовольный ропот, и Сэм почувствовал, как вспотели израненные ладони. Матерь, молю тебя, только бы они не подумали, что я блефую. Однако, пусть и неохотно, ропот стих, и черные братья направились к развалинам Кремневых казарм. Внутри было не тепло, но, по крайней мере, не так холодно. Усталость пересилила даже голод; люди закутались в рваные одеяла и погрузились в сон, который только тем и отличался от смерти, что, предположительно, должен был закончиться. В караул выставить было некого, поэтому последнее, о чем успел подумать Сэм, прежде чем уснуть, - если Иные все-таки вернутся, то прирежут их во сне, так что не будет никакой разницы между сном и смертью. В следующий миг он погрузился в небытие, и ему уже было все равно, что с ним станет.

Наконец, через целую вечность, они проснулись, как это ни странно, целыми и невредимыми (впрочем, Сэм не был уверен, хорошо ли это). Все так оголодали, что готовы были съесть друг друга живьем, поэтому ближайшей задачей стало добыть себе пропитание. Зевая и пошатываясь, дозорные побрели в Сводчатый чертог, где Трехпалый Хобб и Джейни Пуль подали им баранье рагу, свежевыпеченный хлеб, сыр, сушеные яблоки и пряный эль. Повар и девушка забаррикадировались на кухне, ожидая окончания битвы, и, по словам Хобба, очень удивились, что кто-то вернулся.

- Если надо, я возьмусь за тесак, и девочка тоже. Мы принесли клятву. Только сомневаюсь, что от нас будет толк – мы скорее вас пораним, чем поможем.

- Ничего. Вы оба гораздо нужнее здесь. Я знаю, ты не трус. – Сэма всю жизнь называли трусом, и он ни за что не назвал бы так другого человека. По крайней мере, у них есть последний ужин; в погребах все еще полно запасов. Люди жадно набросились на еду, сметая со стола все, что приносила Джейни. Сэм был так голоден, что его желудок словно съежился и прирос к позвоночнику, но не мог проглотить ни кусочка. Ему вспомнился замок Крастера, оголодавшие дозорные, требующие еды… Крастер взмахнул топором, а потом Нож зашел ему за спину и перерезал горло от уха до уха… Старый Медведь, умирая у Сэма на руках, прошептал свое последнее желание: «Найди моего сына. Джораха. Скажи ему, пусть наденет черное». А потом они с Лилли убежали навстречу…

- Сир… сир, м’лорд… - Джейни робко коснулась его плеча. – Поешьте.

Оторвавшись от невеселых мыслей, Сэм поднял на нее глаза. Девочка была еще более напугана, чем он, но она сказала, что Джон спас ее, и она пошла за ним. Она была храброй, несмотря ни на что. Джейни наклонила дымящийся половник над его тарелкой.