Север помнит (СИ) - Страница 22

Могильщик дернул ртом. Могла бы оказать мне сраную милость и прикончить. С нее должок. Я ей жизнь спас, не дал сбежать в Близнецы, где Фреи убивали ее драгоценную мамашу. Одним богам известно, на что ему она сдалась. Он забрал себе в голову продать Арью Старк за выкуп, хотел получить золото и уехать – кстати, куда? Да никуда. Забрел бы в первую же таверну, скупил у них все вино и радостно нажрался бы до поросячьего визга.

А вместо этого она заявила ему, что он не заслуживает последней милости. Может, тогда ты узнаешь, что волки делают с собаками.

- Может, и узнал, - вслух прорычал могильщик, добравшись до вершины холма. Он виновато оглянулся, не слышал ли кто, но братья заходили в септу, не обращая на него внимания, так что он поставил лопату в сарай и присоединился к ним.

Маленькое скромное святилище было залито тусклым светом свечей. Сандор Клиган, войдя внутрь, окунул пальцы в кувшин с водой и начертил на себе семиконечную звезду: лоб, живот, левое плечо, правое плечо, левый бок, правый бок, грудь. Бессмысленный жест, но он был вынужден признаться себе, что ему стало спокойнее.

Вскоре появился проктор, размахивая кадилом. Взойдя на кафедру, он воздел руки, собрав братьев вокруг себя, и начал богослужение. У этого проктора голос получше, чем у других, и он весьма прилично пропел вечернюю службу. Иногда Сандор жадно слушал, действительно желая испытать хотя бы один гребаный вид прощения или милости, не то что семь. А иногда он не мог дождаться, когда эти чертовы шарлатаны уже заткнутся и уберутся с глаз долой. В этот раз было по-другому. Мысли его где-то блуждали.

Наконец служба закончилась, и братья проследовали в трапезную на ужин. Сандор хромал позади всех, чувствуя себя еще большим калекой, чем обычно: сегодня нога его совсем не слушалась. Этой ночью умерло четверо больных - старик, мальчик и две женщины, и он всех их похоронил.

За это его ожидала чаша бурой похлебки и ломоть хлеба. Он был голоден. Вина нет, но тут уж ничего не поделаешь. Братья сами варили эль, густой темный пенистый напиток, который практически можно жевать. У них была маслобойня и коптильня, где они хранили круги сыра, связки лука, яблоки и морковь, мясные бока и бочки с соленой рыбой. Они специально не охотились, но дичи в кладовых все равно хватало. Сегодня шел снег, как вчера и позавчера, не сильный, просто замерзшая роса на поле поутру, но это предвестник гораздо более сильных снегопадов. Скоро припасы, которые хранятся в погребах, приобретут особенную ценность.

Сандор закончил трапезу и неуклюже поднялся, намереваясь отправиться спать. Его никто не заставлял присутствовать на службах; он мог посещать их по своему выбору. Но едва он сделал шаг в сторону двери, как увидел Старшего Брата. Тот поднялся из-за стола, перехватил его взгляд и поманил к себе.

Удивившись, Сандор подошел, и Старший Брат повел его прочь из трапезной. Их рясы обвивались вокруг ног и путались в лодыжках. Монах поднял засов на воротах и пошел вниз с холма, мимо огорода, ветряной мельницы и солнечных часов, к Келье Отшельника. Внутри было темно, пахло землей и водой, но когда Старший Брат закрыл дверь и зажег свечу, стоящую на столе, сделанном из плавника, там оказалось довольно тепло.

- Сядь, – наконец произнес Старший Брат, указав на стул. – Пришло время поговорить о твоем будущем, Сандор. Подозреваю, ты не хочешь оставаться могильщиком до конца дней своих – для человека вроде тебя это не занятие.

Горький, скрипучий смех вырвался из горла Сандора.

- Человека вроде меня? – повторил он. – Ты хочешь сказать «пса», искалеченного старого пса, которому не хватило ума сдохнуть, когда следовало.

- Я так не думаю. Часть тебя уже мертва. И тебе это известно.

- Я навсегда останусь проклятой псиной.

- Только если сам так решишь. – Старший Брат уселся напротив. – Ты провел здесь уже столько времени, что мог бы принять обет и стать послушником или долечиться и покинуть остров. Разумеется, ты можешь оставаться столько, сколько захочешь. Но ты уже не тот, кем был раньше, – хорошо это или плохо.

Сандор взъерошил прямые черные волосы.

- Так что ты предлагаешь? Наняться куда-нибудь межевым рыцарем, а когда за мной придет толпа, сказать им, что они обознались? Что я совершенно другой подонок с жуткой обгоревшей рожей? – Он снова хохотнул. – Ты сам сказал, одни думают, что я мертв, другие думают, что я - солеварненский мясник. Я и мили не пройду, как напорюсь на факелы и вилы.

- Я оставил твой шлем на дороге и глубоко сожалею об этой ошибке. – Голос Старшего Брата остался тихим. – И я хочу сделать для тебя все, что в моих силах.

- Купи мне вина да поцелуй покрепче, - предложил Сандор.

- Я говорю серьезно. Я помню, что ты кричал в бреду и что ты рассказал мне, когда очнулся. В служении нет для тебя радости, только горечь, но все же ты отгрызешь руку любому, кто попытается причинить вред твоим хозяевам. Ты действительно этого желаешь?

- Нет.

Семь сраных преисподних, чего я желаю?

- Вижу, в тебе осталось еще много ярости. Не виню тебя за это, но если позволишь дать совет… Сандор, ты не можешь так оставаться, на полпути между одной жизнью и другой. Вступай в наш орден, и ты сможешь остаться здесь навсегда. Ты исцелишься от всего, что с тобой сделали. Даже ты, несчастный, озлобленный, сломленный и одинокий, можешь найти исцеление. Любовь и милость Матери не знают предела.

Сандор не знал, что сказать на это. Он никогда не верил в искупление, никогда не верил в прощение. Все накапливалось, одно за другим, грех за грехом, и лишь тьма была его единственным утешением, вино – единственным другом, меч – единственным союзником. Его ночи были полны пьяных кошмаров, старых демонов и огня, огня, огня. Я закапываюсь в могильную яму все глубже и глубже, и не найти мне выхода.

- Знаю, тебе не нужна моя жалость, - наконец промолвил Старший Брат. – Но я никогда не встречал создания, по которому скорбел бы так сильно.

Сандор поменял положение, пытаясь облегчить боль в ноге. Внезапно его осенило.

- Ты что-то знаешь, - обвиняюще заявил он. – Что?

Старший Брат колебался.

- Я не хотел…

- Говори.

Монах посмотрел Псу в глаза. Того, что он там увидел, было достаточно, чтобы понять, что увиливать не следует.

- Ну хорошо. Во-первых, мне сообщили, что волчица-убийца, которая бродила по Трезубцу со своей дикой стаей, наконец поймана. Ее пленили в полусотне миль отсюда, связали и посадили в клетку; ей не вырваться, как бы она ни выла и ни сопротивлялась. Ее отправят на юг в Королевскую Гавань, в качестве приза.

- Ничего себе приз, - Сандор фыркнул. – Хорошо, что от нее избавились.

- Воистину, теперь мы все будем крепче спать по ночам. Что до других новостей… Сандор, не думаю, что мне стоит рассказывать, это приведет тебя к безумию…

- Поздно уже. – Сандор положил кулаки на стол.

Старший Брат вздохнул. Он подбирал каждое слово осторожно, как мастер подбирает деталь к детали.

- В прошлом месяце королева Серсея была арестована в Великой Септе Бейелора за преступления пред богами и людьми. В конце концов она согласилась признать свою вину и в качестве искупления грехов прошла обнаженной через весь город. Ее лишили королевской власти и позволили воссоединиться с сыном-королем в Красном Замке, но формальный суд еще впереди. Она предстанет перед судом Веры, и судьи рассмотрят и взвесят все ее проступки. Если ее признают виновной, она умрет.

Сандор пожал плечами. Ему не было дела до Серсеи Ланнистер.

- Однако, - продолжил Старший Брат, - есть еще кое-что. Королева всегда была хитра, она знает, что не сможет доказать свою невиновность перед судом, слишком много доказательств ее вины. Все уверены, что она намеревается оправдать себя на суде поединком.

- Какой тут поединок? Единственное ее оружие – это щель.

Старший Брат, похоже, был неприятно поражен, но решил закрыть глаза на эту непристойность.

- Сандор… прежде чем я скажу это, я должен подчеркнуть, что доказательств никаких нет. Сир Арис Окхарт погиб в Дорне, защищая принцессу Мирцеллу от убийцы. Сир Бейлон Сванн уехал в Солнечное Копье восстанавливать дипломатические отношения. Сир Осмунд Кеттлблэк замешан в интригах против королевы. Сир Лорас Тирелл, по слухам, смертельно ранен и умирает. А сир Джейме Ланнистер необъяснимым образом пропал в Речных землях. Так как королева Серсея – член королевской семьи, ее честь на суде может отстаивать только рыцарь Королевской Гвардии.