Севастополь - Страница 1

Море кипело.

Черным дождем сыпались с неба опаленные чайки.

Протяжно и страшно кричали дельфины.

Над гигантским, до горизонта, котлом поднимался пар, смешавшийся с радиоактивным дымом. Над горизонтом стояло зарево. Это не закат – это расползающийся по небу гриб ядерного взрыва.

Они промахнулись – сработали системы ПРО. Чудовищная ирония судьбы: отклоненный защитными системами удар пришелся по силам самого врага, пытавшимся прорваться к бухте. Большая часть группировки испарилась в ядерном хаосе или была сметена взрывной волной, поставив крест на хорошо подготовленном массированном десанте. Хуже всего, что взрывом уничтожено воздушное прикрытие – армада дронов – и ударное авиакрыло истребителей-бомбардировщиков. Одинокий «АВАКС» в безопасной пятидесятимильной зоне не в счет – наводить ему некого. Решать поставленную задачу придется кораблям.

База устояла. Она продолжала жить и сражаться.

Но это была агония.

Уцелевшие десантные корабли объединенных сил НАТО сходились с флангов, огибая бурлящий центр атомного ада. Оставшихся в живых гнал не фанатизм, не стремление погибнуть за эфемерные идеалы Западного мира.

Их вела автоматика.

Казалось, все кончено. Через минуты уткнувшиеся в берег суда изрыгнут на берег сотни бездушных боевых машин, и история города, сотни лет люто ненавидимого врагами, оборвется навеки.

Биороботы не знают жалости. Говорят, при создании концепции боевого ударного робота на это был сделан особый упор: если солдат может дрогнуть, усомниться при виде женщины или ребенка, то у машины не возникнет сомнений.

С этим городом сомнений быть не могло – он должен быть уничтожен, стерт с лица земли.

Не только как мощная военно-морская база, как последний оплот обороны противника.

Его надо уничтожить как символ.

Стереть даже память о нем, а с ней – сам дух этого народа, считающего себя особенным, выбивающимся за рамки всемирной бухгалтерии.

Просто списать со счетов. Как уже списаны колоссальные долги государств блока, инициаторов тотальной бойни. История человечества уже переписана – пора подвести реальность под эти записи.

Когда нет шансов выиграть шахматную партию, на помощь приходит «американская ничья» – надо просто смахнуть фигуры со стола.

Обнулить историю.

Ведь это так просто. Так, видимо, думали те, кто отдал приказ. И не важно, что сами они уже превратились в радиоактивный пепел, не успев даже удивиться.

Приказ отдан и должен быть приведен в исполнение.

Корабли шли на бухту, формируя боевой строй по «сотовому» принципу, управляемые сетевой командной системой. Препятствий не было. Чистая математика: силы противника на две трети меньше, даже с учетом досадной потери от ядерного «дружественного огня».

Клиновидные корпуса транспортов уверенно взрезали мертвую воду. Не было даже волнения, будто и волны, и ветер мертвы, как и все живое, до самого горизонта. Вскоре должен показаться вход в бухту, прикрытый некогда мощными, но теперь бесполезными укреплениями. Маяки умерли в момент ядерной вспышки, береговые батареи молчали. Корабли прикрытия уже получили команду на превентивный залп по береговой черте: никаких неожиданностей быть не должно, перед высадкой десанта противника полагается максимально обескровить. Сейчас древние крепости скрыты клубами дыма, стелющегося над волнами. Но автоматике «десантников» не нужно зрение, выжженное вспышкой. Их вели спутники, уцелевшие после скоротечной орбитальной битвы.

А потому уцелевшие сенсоры не сразу заметили, как в десятке кабельтовых от ближайшего мыса из густого черного облака показался острый, как бритва, нос боевого корабля. Неудивительно – огромный корпус был черен, отчего сливался с водой и дымом, а плоские, угловатые антирадарные панели и системы радиоэлектронной борьбы делали его малозаметным для вражеской электроники.

Корабль медленно выползал из дыма – мрачный и бесшумный, как «Летучий Голландец». Казалось, этот корабль-призрак мертв: его корпус был изрешечен пробоинами и измят после авианалетов, на палубе было безлюдно.

Разведка докладывала: после морской мясорубки в Средиземном море база осталась без прикрытия с моря. Старый, пусть даже модернизированный крейсер, в расчет можно не брать. Единичным кораблям нечего противопоставить доктрине роботизированного «москитного флота».

Но вот он – корабль.

Досадная, но уже ничего не решающая помеха на пути атакующих.

Плавучая машина ожила, ощетинившись лучами прожекторов, взрезавших дымную мглу. С визгом развернулась на баке автоматическая артустановка – корабль-призрак показал зубы. Оглушительная очередь стодвадцатимиллиметровых снарядов устремилась навстречу врагу, поставив перед ним заграждение из пенных водяных столбов. Электроника мгновенно сделала поправку, откорректировав сбитый прицел. С этого момента ни один снаряд не пропадет даром.

Севастополь двинул в бой свой последний крейсер.

Те, кто вел корабли десанта, оценили угрозу. Но обратного пути не было – и стремительные машины лишь прибавили ходу.

Злобный вой, грохот и пламя – под острым углом, одна за другой в небо ушли противокорабельные ракеты. Резкие пируэты в небе – и ракеты нашли цели. Ревущие метеоры обрушились с неба – как несколько яростных ударов молота Тора. Ни единого промаха – все цели поражены и, догорая, уходят на дно. Уничтожены самые опасные враги – корабли прикрытия. Крейсер, три эсминца и несколько корветов превратились в горящее металлическое месиво, быстро проваливающееся под воду. Но надвигающаяся армада, кажется, не стала меньше. Торпедные аппараты методично сплевывали увесистые сигары торпед, и строй врага был прорежен еще на несколько единиц.

Наступавшие не оставались в накладе: пришедшие в чувство радары противника захватили цель. По сложным траекториям к крейсеру устремились ракеты. Корабль бойко отстреливался противоракетами и бешеным огнем многоствольных зенитных установок. Несколько ракет было сбито на дальнем эшелоне, чуть меньше – на среднем, и пара – практически у борта.

Но в современном бою решает статистика. Корпус крейсера сотряс один удар, другой, корабль заволокло жирным дымом – в огромные, уродливые пробоины стала поступать вода. Ракеты и торпеды были израсходованы. Лишь артустановка продолжала мерно долбить по противнику, уверенно вгоняя снаряд за снарядом в хлипкие корпуса транспортов.

Крейсер выполнил свою роль: вражеский строй нарушен, сеть управления расползалась под напором систем электронного противодействия. Управление десантными кораблями утратило четкость и слаженность. Но кашлянула в последний раз и запнулась артустановка – кончились снаряды. Крейсер перестал быть серьезной боевой единицей.

Так казалось наступавшим.

Тяжело, обильно всасывая пробоинами воду, корабль отступал к бухте. Это выглядело, как признание поражения.

Вперед, на расстояние прямой видимости, вырвались два уцелевших вражеских эсминца. Расчет был прост: ворваться в бухту под прикрытием поврежденного черного корабля и окончательно расчистить дорогу десанту.

Обескровленный крейсер не мог оторваться. Он и не пытался укрыться в бухте. Между двумя молами, прикрывавшими бухту от волн открытого моря, он сбавил ход и вдруг с грохотом сплюнул якоря. Непонятно зачем – крейсер быстро погружался, уходя кормой в воду.

Эсминцы не стали сбавлять ход. Все, что было нужно – прорваться вдоль бортов умирающего крейсера, по ходу добив его в упор из имевшегося вооружения. Красивые, стремительные корабли – они напоминали хищных рыбин, готовых растерзать ослабевшую касатку. Вздымая пенные буруны, они с противоположных сторон огибали изувеченный корпус крейсера, когда случилось неожиданное.