Сети (Первая книга стихов) (издание 1923 года) - Страница 17
Изменить размер шрифта:
VI
Канопские песенки
В Канопе жизнь привольная…
В Канопе жизнь привольная:
съездим, мой друг, туда.
Мы сядем в лодку легкую,
доедем мы без труда.
Вдоль берега спокойного
гостиницы все стоят —
террасами прохладными
проезжих к себе манят.
Возьмем себе отдельную
мы комнату, друг, с тобой;
венками мы украсимся
и сядем рука с рукой.
Ведь поцелуям сладостным
не надо нас, друг, учить:
Каноп священный, благостный
всю грусть может излечить.
Не похожа ли я на яблоню…
Не похожа ли я на яблоню,
яблоню в цвету,
скажите, подруги?
Не так же ли кудрявы мои волосы,
как ее верхушка?
Не так же ли строен мой стан,
как ствол ее?
Мои руки гибки, как ветки.
Мои ноги цепки, как корни.
Мои поцелуи не слаще ли сладкого яблока?
Но ах!
Но ах!
хороводом стоят юноши,
вкушая плодов с той яблони,
мой же плод,
мой же плод
лишь один зараз вкушать может!
Ах, наш сад, наш виноградник…
Ах, наш сад, наш виноградник
надо чаще поливать
и сухие ветки яблонь
надо чаще подрезать.
В нашем садике укромном
есть цветы и виноград;
кто увидит кисти гроздей,
всякий сердцем будет рад.
И калитка меж кустами
там прохожего манит —
ей Зевес-Гостеприимец
быть открытою велит.
Мы в калитку всех пропустим,
мы для всех откроем сад,
мы не скупы: всякий может
взять наш спелый виноград.
Адóниса Киприда ищет…
Адóниса Киприда ищет —
по берегу моря рыщет,
как львица.
Киприда богиня утомилась —
у моря спать она ложилась —
не спится —
мерещится ей Адóнис белый,
ясный взор его помертвелый,
потухший. —
Вскочила Киприда, чуть дышит,
усталости она не слышит
минувшей.
Прямо к месту она побежала,
где Адониса тело лежало
у моря. —
Громко, громко Киприда вскричала,
и волна шумливо роптала,
ей вторя.
Кружитесь, кружитесь…
Кружитесь, кружитесь:
держитесь
крепче за руки!
Звуки
звонкого систра несутся, несутся,
в рощах томно они отдаются.
Знает ли нильский рыбак,
когда бросает
сети на море, что он поймает?
охотник знает ли,
что он встретит,
убьет ли дичь, в которую метит?
хозяин знает ли,
не побьет ли град
его хлеб и его молодой виноград?
Что мы знаем?
Что нам знать?
О чем жалеть?
Кружитесь, кружитесь:
держитесь
крепче за руки!
Звуки
звонкого систра несутся, несутся,
в рощах томно они отдаются.
Мы знаем,
что все — превратно,
что уходит от нас безвозвратно.
Мы знаем,
что все — тленно
и лишь изменчивость неизменна.
Мы знаем,
что милое тело
дано для того, чтоб потом истлело.
Вот что мы знаем,
вот что мы любим,
за то, что хрупко,
трижды целуем!
Кружитесь, кружитесь:
держитесь
крепче за руки.
Звуки
звонкого систра несутся, несутся,
в рощах томно они отдаются.
VII
Заключение
Ах, покидаю я Александрию
Ах, покидаю я Александрию
и долго видеть ее не буду!
Увижу Кипр, дорогой Богине,
увижу Тир, Ефес и Смирну,
увижу Афины — мечту моей юности,
Коринф и далекую Византию
и венец всех желаний,
цель всех стремлений —
увижу Рим великий! —
Все я увижу, но не тебя!
Ах, покидаю я тебя, моя радость,
и долго, долго тебя не увижу!
Разную красоту я увижу,
в разные глаза насмотрюся,
разные губы целовать буду,
разным кудрям дам свои ласки,
и разные имена я шептать буду
в ожиданьи свиданий в разных рощах.
Все я увижу, но не тебя!
1905–1908