Сетевые публикации - Страница 36

— Он обещал, если пять миллиардов отсудит, то мне миллион даст. Точно не выиграет?

— Точно, — сказал я жестоко.

— Обидно, — парень расстроился. — Он тебе не понравился? — у прилипал есть трогательная черта, они хотят, чтобы все ладили.

— Нет.

— Обидно.

Кащеи хотят людского тепла, у меня есть несколько знакомых буржуев — те тоже хотят по-человечески дружить. Ну, просто дружить, как это у нормальных людей бывает — ведь дружат же люди! Они ещё помнят, как это делается — что-то в кино видели, что-то из юности осталось: сели, налили, чокнулись, поболтали чуток о работе — ты картину написал, я алюминиевый комбинат приватизировал. Буржуи любят повторять: у меня дефицит общения. Это значит, что общаясь меж собой, кащеи испытывают недостачу живой крови — им надо свежатинки, им надо кому-то объяснить, почему быть кащеем хорошо. Богачи взяли всё что могли: золото, власть, дворцы, яхты. Не хватает какой-то дряни, признательности, что ли. Понимания людского не хватает. Вот бы их ещё всенародно числили за избавителей от тоталитарного гнета! Надобно, чтобы люди признали, что богатство досталось кащеям по праву! Что буржуи набили сундуки не потому, что самые жадные, а потому что самые смелые. Им мало, что они всех обманули — теперь пусть признают, что обман — это очень прогрессивная деятельность. За свои бабки богачи ещё хотят быть и честными.

Кащеям понадобилось дружить с интеллигентами — они завели себе очкариков, чтобы те писклявыми голосками рассказывали про прогрессивное искусство и про борьбу с тоталитаризмом — о, мы ненавидим тоталитаризм вместе с кащеями! Кащеи любят слушать про Кафку и про дискурс, про Малевича и абстракции; им нравится коллекционировать картины, они стали главными в современном искусстве, от их вкуса зависит всё, они любят выносить приговоры по литературным премиям. Вкусы людей подчинены кащеевым, ведь кащеи — почти как люди. Вместе с интеллигентами кащеи ходят протестовать против коррупции: произвол чиновников им мешает. Взяток гады-чиновники требуют! Кащей оскорблён — он хочет справедливости вместе с очкариками! Кащей своё заработал! В поте лица банкротил завод, гнал людей на улицу, гробил производство, налаживал спекуляцию, выстраивал систему предприятий с ограниченной ответственностью — это реальное дело! Это бизнес! Кащей объясняет интеллигенту, что у них с интеллигентом один общий враг — государство! Общий враг — это вертикаль власти! Очкарик должен понять, что кащей свои миллиарды честно надыбал, потому что кащей талантливый, а теперь чиновники ему ставят препоны. И очкарик согласен, что это произвол, и ему, очкарику, власти тоже не дают самовыражаться. Очкарик чувствует единение с кащеем — вместе они идут бороться за абстрактные права, за акции демократии. Молодец, очкарик, — говорит кащей, — мы с тобой теперь одна семья, правда, я поумнее и понаходчивее. И очкарик признаёт за кащеем право распоряжаться миром.

И всё, к чему богачи не прикоснутся, обращается в золото и умирает. Так они убили искусство XX века, и искусство XXI века родилось уже мёртвым. Так они убили города: Лондон протух от их ворованного богатства, и Москва превратилась в склеп. Так они убили своих женщин, сделали из них вампиров. Так они убили язык, и люди стали говорить на их мерзостном жаргоне. Так они убили своих друзей-интеллигентов, и те стали рыбками-прилипалами. Так они убили ту страну, в которой родились — без пощады и без жалости.

И кащей ухмыляется.

До его сердца никогда не доберутся. Он успеет всех сожрать. Смотрите на его самодовольную румяную харю. Кащей уверен, что за ним и такими как он — правда жизни и прогресс. Они вылупились из героев Зощенко, из Клопа, которого описал Маяковский.

Теперь клопы жрут людей.

Люди, как же вы позволили с собой такое сделать. Люди, как это случилось?

1-го сентября 2012 г. умер крупный русский художник Дмитрий Плавинский, из тех первых нонконформистов, упорных, смелых и чистых людей.

Дмитирию Плавинскому было 70 лет — последние лет пятнадцать он прожил в России, вернулся из Америки на родину, поверил в Возрождение. И на Родине он никому не понадобился. Резвые искусствоведы новой банкирской волны — составители корпоративных коллекций, кураторы, менеджеры и галеристы — его вниманием не удостоили. Он был уже хрестоматийным художником, много на нём не зашибёшь: а они пекли новые имена, устраивали провокации, выдвигали бабочек на роль орлов. По Плавинскому прошлись критики — опубликовали несколько разгромных и мерзопакостных статей, этаких разухабистых, в стиле цепных ливреток опенспейс. И Плавинский обиделся. Жил затворником, потом умер. Он был ещё молодой, вообще говоря, по меркам современного мира и по меркам художников.

А недавно похоронили двух крупных художников реалистов — великого Гелия Коржева и хорошего пейзажиста Ефрема Зверькова. А до того, полгода назад, умер прекрасный Эдуард Штейнберг. И они тоже никому на родине не понадобились.

Про Коржева — а это очень большой мастер — не вспоминали двадцать пять лет. Долго. Ему было всего шестьдесят три, когда молодые резвые комиссары рыночного авангарда его отправили в небытие. Он там, в небытии, ещё поработал — и умер. Знаете ли, во всех культурах, во всех странах — с пожилыми мастерами обращаются иначе. И в Советском Союзе даже, хотя это была не лучшая страна в мире, было иначе тоже. Старым мастерам культуры оказывают почёт — это гордость страны, это слава народа.

Что, много у нас было Коржевых, Плавинских, Штейнбергов? А головы не повернули. Про девок в храме — километры написали. А вот это были мастера, это достоинство нашей страны. Наплевать. Что же мы за люди такие? Почему же мы позволили кучке проходимцев сделать это с нами, с нашей культурой? как же мы сами себя не уважаем, граждане? Вот приехал из эмиграции великий писатель Зиновьев — объявили сумасшедшим. Вот уехал в Вену Сергей Аверинцев, да там и умер — и ничего, не почесались, не всплакнули, обошлись. А он уехал потому, что хамства не выносил — о чём прямо и написал.

Обычно после очередной смерти друзья и знакомые собираются у гроба, сетуют, что мало встречались, что внимания не оказывали, клянутся что впредь будет иначе — и тут же забывают все клятвы. Но сегодня даже и не клянутся. Плевать на культуру, забыли про страну. Остались только воры, обокравшие народ, и их культурная обслуга — с резвыми проектами перформансов. И единственное искреннее, что лезет наружу из проданной и разрушенной страны — это тошнотворный национализм, последнее проявление свободы. До чего же мы дошли, граждане. И как же это всё противно.

Надо бы сказать в этот день какие-то светлые слова, а сказать нечего.

Светлая память Дмитрию Плавинскому, это был чистый и хороший человек.

В этот день в России произошла социалистическая революция.

Долгие годы это событие в нашей стране трактовали как самое важное в истории человечества — а потом (теперь и другой трактовке уже много лет) это событие называли варварским переворотом.

Есть те, кто признают Февральскую революцию необходимой, а вот Октябрьскую считают преступной. А есть те, кто считает, что революцию в Россию завезли немцы и большевики, а без них все было бы гладко. А еще есть такие, которые думают, что Октябрьскую революцию устроили евреи на погибель России. А еще есть такие, которые уверены, что Октябрьская революция пробудила к жизни Гитлера. А еще есть такие, которые говорят, эта революция была восстанием азиатского населения России против европейского населения.

И еще есть несколько трактовок, но про саму революцию и то время, когда она случилась, говорится довольно мало.

Коротко — без идеологических клише — можно сказать следующее.

Революция произошла во время Мировой войны, небывалой по своим масштабам европейской бойни. Первая Мировая готовилась долго и все же никто никогда не назвал внятных причин войны — просто потому, что причиной было мироустройство, которое и привело к войне. То есть, мироустройство было таково, что истребительная война стала неизбежна, хотя это был век прогресса и либеральных идей.