Сестры. Мечты сбываются - Страница 20

– Тем же, кто Алик, – резанула правду Алла.

Она увидела, как мгновенно погасли у девочки глаза. Как она сразу расхотела разговаривать... В эту секунду рухнули все Алкины планы на хорошую, счастливую жизнь. Повалились, как ветхий забор. Распались на куски и обломки, как старый дом, уничтоженный строителями. Алла не догадывалась, что дочка Димы ненавидела бандитскую среду и сторонилась всего, с ней связанного. Следовательно, и Алки с ее магазином тоже.

– Я сказала правду, прости. Он был настоящим мужиком.

Света презрительно передернула плечами и отвернулась к окну, высматривая Толика. Хоть бы он ее выручил. Но помощи ждать было неоткуда.

– А что, настоящие тоже детей бросают? Как и ненастоящие?

– Он не бросал. Наталья его не дождалась с...

– Понятно. Можете не продолжать. Жить я буду с бабушкой. И от матери не уйду, какой бы она ни была...

– Я знаю, что с вами случилось. Я хочу помочь тебе, потому что ты его дочь. Тебе, а не Дине.

Алка понимала, что говорит не то, что Свету сказанное отдаляет, что пропасть между ними углубляется с каждым произнесенным словом, но продолжала цепляться, как утопающий за соломинку. Говорила и тут же проклинала себя за глупость. Что ей стоило соврать про Диму? Какая, в конце концов, разница, кем он был, пусть бы дочь думала, что он был обычным человеком с обычной профессией. Но тогда она предала бы Диму, и неизвестно, чем бы все закончилось. Эта ложь не давала никаких гарантий. Про помощь тоже говорить не стоило, девочка гордая, из тех, кто выкарабкивается сам. Ясно было, что все не то, что это конец. Но отдать, когда Алка ее уже присвоила в своем сердце, было невозможно. Просто невозможно было отдать такую. Сейчас она виделась Алке несчастной, трогательно-беззащитной гордячкой. Очень одинокой, всеми покинутой девочкой-женщиной, не желающей сдаваться судьбе.

– Меня ждут, – сказала Света, встала' и пошла к выходу. Алка бросилась вслед. На улице в лицо задул ветер и полетели брызги дождя. Света, широко шагая, направилась в сторону машины, но Алка в два прыжка обогнала и схватила ее за руку:

– Пойдем со мной, прошу тебя. Ты никогда не пожалеешь, обещаю.

Откуда-то из пелены дождя вдруг вывернулся Толик:

– Отпусти ее, сука!

– Убирайся, сволочь! – закричала женщина.

Пешеход впереди оглянулся и поспешно ускорил шаги. Толик ребром ладони ударил по Алкиной руке. Света попыталась вырваться, но почувствовала, что женщина держит ее насмерть.

– Убью, гадина! – прошипел Толик, пытаясь ее отодрать, но Алка развернулась и с неожиданной силой двинула ему кулаком в лицо.

Он не успел уклониться, удар прошелся по носу, Толик негромко вскрикнул, согнулся и сделал почти незаметное движение. Алкина рука вдруг разжалась, она пробормотала ругательство и повалилась на мокрый асфальт спиной. Голова ее стукнула, открытые глаза смотрели гневно.

– Быстро мотаем отсюда! Что встала, как чурбан? – Толик уже втаскивал Свету в машину, а она все оглядывалась на женщину на асфальте. Редкие прохожие обходили лежавшую, из кафе никто не вышел.

Юля, прождав Свету условленные пятнадцать минут, медленно двинулась в сторону кафе. Прямо в нескольких метрах она увидела женщину на асфальте. Ту самую, с которой уходила Света. Она выбралась из автомобиля и наклонилась рассмотреть. Светлая юбка на поясе потемнела от крови. Женщина издала стон, и Юля, нервно дернувшись, принялась заволакивать ее на заднее сиденье, взывая о помощи. Но улица точно вымерла. Загрузив раненую, Юля решила искать ближайший травмопункт, но раненая, простонав, назвала адрес поблизости.

– Где Света? Что с ней? – спросила растерянная Юля.

– Забрали... Падлы.

Услышав это, Юля внезапно вспомнила, где видела ее раньше. Ведь она сразу, даже в сумерках и издали, показалась ей смутно знакомой. Они виделись в доме со старухами- ведьмами, куда ездили смотреть говорящую козу. Неужели это была она? Совсем другое лицо, и только слово «падлы» ее выдало. Остановившись через квартал, Юля, подняв незнакомку, заволокла ее на второй этаж и позвонила. Дверь открыл парень. Истекавшая кровью сказала ему: «Тот раз был, и правда, последний». Хозяин квартиры бросил на Юлю прозрачный взгляд, не послушаться которого было бы опасно для жизни. Так она его расшифровала.

– Уходи. Ты ничего не видела, ясно? – произнес он с угрозой, и глаза при этом показались ей белыми от ненависти.

Она быстро сбежала вниз по лестнице. Вот спасала, а кого? Неважно кого. Человека. Как странно изменился облик незнакомки... Неужели смерть красит? Где же Света, что с ней? Где ее искать, и что она скажет Филиппу? Юля села в машину, положила голову на руль и задумалась. Очень хотелось заплакать. Зачем ей показали концовку этого страшного кино? Чью-то жестокую кровавую драму? Чтобы не забывала, что жизнь – это не постановочные эффекты? Чтобы не разучилась чувствовать? Что же делать, где искать девочку? Кто ее забрал, кто эти «падлы»?

Шиза, бережно уложив Алку на пол в подъезде, осмотрел рану и чертыхнулся. С такими не выживают. Ясное дело, Алке конец.

– Кто тебя? – спросил он.

– Один из людей Мирзы...Толик, кажется.

– Тебя утешит, если я отрежу ему яйца?

– Меня утешать не надо. У меня все хорошо. Скоро мы будем вместе. С Димой. Уже немного осталось.

– Что ты чувствуешь? Тебе больно?

– Облегчение. Облегчение, что все кончилось.

Алка закрыла глаза. Бледность ее была уже запредельной, кровь, похоже, вытекла вся. Да и сколько ее в этом тщедушном теле... Господи, неделю назад они спали вместе... Была вполне живая женщина, с которой можно было... А теперь осталось тельце и небольшая лужица крови.

Шиза встал и позвонил в дверь соседке. Открыла толстая женщина. Похоже было, что она наблюдала происходившее в глазок, и вид у нее был встревоженный. Она волновалась, любопытствовала, но не более того. Железная баба, с нервами все в порядке, сострадание отсутствует напрочь. Бедная Алка, на кого он ее бросает...

– Соня, – сказал он, – у меня горе. Ранили мою знакомую. Вызови скорую. Мне придется уйти. Вот деньги. Меня тут не было. Ну, ты понимаешь?

Женщина деловито пересчитала и сунула деньги в карман халата:

– А что я буду отвечать? Как она сюда попала?

– Это не твоя забота. Ты услышала стон, открыла двери и все.

– Хорошо. Ты отнеси ее площадкой ниже, а то скажут, что на нашем этаже такое творится...

– Не стоит. Следы останутся. Пусть, как есть. Я не виноват, ты не виновата, отобьемся, Соня...

Шиза вернулся за пальто и покинул дом, не оглянувшись на распростертую Алку.

В казино он крепко выпил, пытаясь не думать о вечном и бренном. Два курса философского факультета иногда мешали ему жить. Играть не хотелось, телки казались пресными, заболели зубы. Алкины горькие поцелуи он запомнил. Только бы она не принялась звать его с собой. Так, как позвал ее Дима. В этом случае все уйдут, как по цепочке, друг за другом. Пытался же он ее остановить, нет, нарвалась на перо. Значит, сама захотела рискнуть.

И Толян этот ни при чем. В Алкиной истории он всего лишь орудие, исполнитель Диминой воли. Соскучился Дима – и Алку зарезали. Ладно, черт с ней, с этой бытовой мистикой. Тоже мне, Ромео и Джульетта! Он-то как завязался с этой смертницей? Зачем ему нужно было стать ее последним мужчиной и присутствовать при последнем вздохе? Окровавленное детское тельце в светлой юбочке и помада на губах. Обещала еще раз и, как всегда, надула, усмехнулся он. Верна себе.

Он вдруг встал, подошел к бездельничавшему Жоре и попросил спеть «Ах, какая женщина!». Под эту мелодию он всегда вспоминал польскую блондинку Люду Раковскую, город Сочи, где ночи были такими длинными, душными и ароматными. Звал же эту дуру в Сочи – отказалась. Смерть ее, видишь ли, поманила, и не сумела вежливо отказать. У всех бывает, что хочется сигануть с балкона, да только глупо. Колесо провернется, и снова посыплются дары, которых ты мог не дождаться...