Серые Пределы (СИ) - Страница 78
Затем - толика сочувствия... тихая грусть... смирение с неизбежным. Прощение за этот тяжкий обман. Неожиданное понимание его причины... тихий вздох... неохотное согласие. Последний взгляд на темнеющее небо, с которого милосердно плачут святые звезды... и, наконец, покой. Облегчение. Принятие истины, а затем - необычное умиротворение. Вера в лучшее. И - долгожданная свобода.
Мир тебе, Сар'ра-Отшельник. Я верю, что когда-нибудь мы снова встретимся...
Таррэн тоже вздохнул и неожиданно понял, что это был не гимн Смерти, а песнь Прощания: последняя, печальная и очень тихая, но самая важная, потому что она была настоящей. Затем так же неожиданно признал, что никогда прежде не слышал ничего более искреннего и прекрасного. Что Белик еще ни разу не открывался перед ним так полно и бескорыстно. Что снова не понимает этого необычного человечка, умудрившегося уже дважды оставить свое истинное "я" за семью печатями, хотя, видит бог, эльф очень старался его услышать. А еще Таррэн со странной горечью осознал, что все-таки не удостоился от него настоящего доверия. И неожиданно понял, что был бы очень рад, если бы кто-нибудь, где-нибудь, когда-то, сыграл по нему такую же долгую и невыразимо прекрасную песнь. Открыл бы для него душу так же, как сделала сегодня маленькая Гончая для своего погибшего Вожака. И стал бы скорбеть так же чисто и открыто, не боясь показаться слабым, наивным, глупым или смешным.
Когда последняя нота отзвучала в ночи, Белик медленно открыл глаза и опустил, наконец, уставшие руки. Некоторое время он сидел так, отложив флейту и рассеяно гладя жесткие пластинки на загривке Карраша. Молча смотрел в звездное небо над головой, задумчиво изучал причудливые очертания созвездия Дикого Пса, в котором, как известно, после гибели каждого Стража загорается новая звездочка, и словно чего-то ждал. А затем все-таки оглянулся и, как чувствовал, наткнулся на полные сочувствия зеленые глаза.
Таррэн непроизвольно вздрогнул, разглядев в голубых радужках Гончей стремительно гаснущие изумрудные огоньки, которых там просто не могло быть, и в очередной раз принялся успокаивать суматошно заколотившееся сердце. А приметив неуловимо сдвинувшихся вокруг мальчишки Гончих, неожиданно понял, что эти суровые, битые жизнью и не раз получавшие жестокие удары воины почему-то сильно тревожатся о нем. И очень внимательно, как-то подозрительно трепетно пекутся, как о самом дорогом в этой жестокой жизни. Берегут от остальных, защищают от ненужного внимания (даже сейчас!), незаметно охраняют и неустанно заботятся. Так, как только может заботиться о драгоценном детеныше стая Диких Псов.
Белик, тоже почувствовав, что ребята перегибают палку, слегка поморщился, но вслух ничего не сказал: просто обменялся выразительным взглядом со Шранком, вопросительно поднял тонкую бровь, и стая, слегка смутившись, послушно подалась в стороны. Кажется, они умели понимать друг друга с полуслова?
- Ты в порядке? - все-таки спросил огненно-рыжий ланниец, неловко отводя глаза.
- Да, Брок. Теперь - да.
Мужчины посветлели лицами и заметно расслабились. Впрочем, не настолько, чтобы упустить из виду чужаков и, в особенности, наблюдательного Темного, от которого эта игра в гляделки и молчаливый, но насыщенный диалог, ничуть не ускользнули.
Шранк снова нахмурился и нехорошо сузил глаза.
- Его обязательно было тащить с собой? - вполголоса спросил он.
- К сожалению, - кивнул Белик. - Не трогайте его: он гость.
- Всего лишь гость?
- Пока - да.
Гончие снова обменялись выразительными взглядами, озадаченно потерли переносицы, почесали подбородки, и, казалось, откровенно задумались. Заниец по привычке потеребил воротник своей черной куртки, молодой парнишка вопросительно приподнял брови, оба блондина непримиримо сложили руки на груди, темноволосый крепыш скептически хмыкнул, интариссцы просто пожали плечами и непринужденно сменили позы, Шранк незаметно скривился. На что Белик слабо покачал головой и коснулся указательным пальцем правого виска. Но только тогда воины, наконец, неохотно кивнули, мальчишка украдкой покосился на эльфа, а сам Таррэн едва не свалился от удивления, потому что впервые в жизни увидел во всей красе манеру общения настоящих Гончих. Потрясающе! Они не произнесли ни слова! Вообще! Но за каких-то пару секунд успели его изучить, обсудить и явно отпустить немало комментариев (наверняка, не слишком лестных!), поспорить насчет предложенного статуса "гостя", взвесить все "за" и "против", и, наконец, прийти к единому мнению. По-прежнему молча. Нет, это просто изумительно!
Эльф мысленно присвистнул и сперва не понял, почему Гончие, вместо того, чтобы разойтись по делам, вдруг навострили уши и дружно повернули головы в сторону наружной стены, а Белик вовсе застыл соляным столбиком. Но тут Карраш глухо заворчал и тоже поднялся, после чего в стае наметилось странное волнение.
- Траш! - неожиданно выдохнул пацан и, внезапно переменившись в лице, со всех ног сорвался с места.
Таррэн озадаченно пошарил глазами по округе, но причин для беспокойства не нашел: никто не кричал, не вопил дурным голосом, не швырялся факелами и не орал что есть мочи: "пожар! конец света! спасайся, кто может!". Просто среди Сторожей, бдительно следящих за Проклятым Лесом, возникла некоторая заминка, а затем над одним из зубцов промелькнула смазанная серая тень, но настолько мимолетная, что могла показаться просто игрой воображения. Остальные Стражи слегка напряглись и вопросительно переглянулись, пара человек бесшумно исчезла в подземных переходах, но большинство не стало расходиться: чуть нахмурившись и посерьезнев, воины остались стоять, где стояли. Только исчезнувшего мальчишку проводили долгими непонятными взорами. Да Гончие отчего-то насторожились, разом ощетинились и буквально прыгнули вслед за пацаном.
- Траш! - вскрикнул Белик, вдруг на полном ходу падая на колени и раскидывая руки.
Навстречу ему прямо из пустоты скакнула свирепо оскалившаяся хмера, просто сиганула в гигантском прыжке с одного из уступов, на котором была совершенно незаметна, и буквально рухнула всем телом на ровные плиты двора. Затем припала к земле, щерясь и страшновато встопорщив игольчатый гребень, несколько шагов по инерции проехалась на нежном брюхе, царапая когтями неподатливый камень, не успела полностью затормозить и со всего маха ткнулась шипастой мордой в мягкий живот хозяина. Однако каким-то чудом не отшвырнула его прочь, не раздавила своей массой и даже почти не сдвинула с места. Просто тесно прижалась, непрерывно урча и тихонько взревывая, уткнулась носом в грудь, а затем уставилась глаза в глаза.
Белик немедленно прильнул всем телом и, ухватившись на выросты на костяном затылке, властно притянул к себе громадную костяную морду.
- Что ты видела?! Девочка, что ты увидела?!!
Хмера глухо заворчала, зарычала, но с места не сдвинулась. Только посмотрела широко раскрытыми глазами в изменившееся лицо хозяина, на котором появились странные зеленоватые отсветы, а в радужках снова, как и несколько минут назад, вспыхнули отчетливые изумрудные огоньки. У мальчишки отчего-то дрогнули ладони, пальцы буквально впились в прочную костяную броню на загривке, побелели и, как показалось, едва не проломили. Но вовремя остановились и теперь только мелко подрагивали, словно от дикого напряжения. Или же... боли?
Они надолго застыли, не видя никого и ничего: гигантская хищная хмера, вернувшаяся из Леса с тревожными для Заставы новостями, и маленькая Гончая, показавшаяся рядом с ней совсем уж хрупкой, какой-то беззащитной и ужасно ранимой. Кровные родичи, маленькая стая, две равные половинки единого целого... они стояли на коленях и молчали, общаясь совершенно беззвучно, но настолько тесно и быстро, что это казалось невозможным. Было похоже, что Белик стремительно считывает в мыслях встревоженной подруги то, что ей довелось увидеть во время охоты, а Траш, в свою очередь, безропотно позволяла ему это проделать. Она охотно подчинялась, смирялась, покорно предоставляла хозяину свои воспоминания, хотя происходящее приносило ей немало неприятных ощущений. Но хмера стойко терпела, потому что это было очень важно для всей Заставы. И для ее стаи важно тоже. А поодаль, на почтительном расстоянии, застыли напряженные, как натянутые тетивы, и ощетинившиеся Гончие, с тревогой следящие за этой странной парой.