Серое море Гренгавиума (СИ) - Страница 13

— Да-да, — улыбнулась Саша, покосилась на Аду и отправилась на кухню.

Дело оказалось сложнее, чем Саша думала. С тех пор, как кофемашину прошлой осенью привезли на дачу доживать свой век (родители купили новую, а эту было жалко выбросить), ее еще ни разу не включали. Мама заботливо укрыла «старушку» плотными полотенцами и задвинула в угол кухни.

Саша расчистила место под нее неподалеку от розетки и, заранее вздыхая, стала примериваться, как ее поднять. Не то, чтобы она была большой, скорее неухватистой.

— Отпустите сейчас же, — сиплым со сна голосом велел Ярослав, появляясь в дверях. — Что вы вечно хватаетесь за тяжелые вещи?

Саша едва не подпрыгнула от неожиданности.

— Я не… — начала было она. Потом рассердилась. — Я здоровый взрослый человек, почему я не могу делать, что хочу?

— Потому что вы женщина, и тяжести вам поднимать вредно.

Ярослав подвинул ее в сторону и поднял кофемашину сам.

— Куда ставить?

— Сюда. Она весит килограмм десять, не больше. Я и сама смогла бы!

— Вам только волю дай, конечно.

— Да десять килограмм — это вес маленького ребенка, мамы их одной рукой поднимают!

— Вот заведете себе детей и хоть по двое поднимайте, пока никто не видит, — отрубил Ярослав. — Нормальный человек сказал бы спасибо.

— Вот и ищите себе нормальных, чтобы их кофемашины трогать, — проворчала Саша.

— Да уж, разве от вас дождешься благодарности, — пробурчал в ответ Ярослав.

«Нет, — подумала Саша, — он не заставит меня чувствовать себя виноватой. Я не просила о помощи».

— Благодарность получают за помощь, а не когда лезут без спросу, — еще тише проворчала она.

Ярослав, видимо, все еще не до конца проснулся, поэтому только вздернул высоко брови, но ничего не сказал.

Саша промыла все емкости, нашла пачку кофе в сумках, которые вчера так до конца и не распаковали, и под уютное бурчание машины присела на подоконник.

Ярослав резал сыр.

— Сколько бутербродов будете? — деловито спросил он.

Саша из вредности хотела ответить «ни одного». Потому что только Ярослав мог так спросить, а любой другой человек узнал бы сначала, будет ли она вообще есть.

— Два, — сказала она, потому что голод победил вредность. — И еще два сделайте, пожалуйста, там Степа и Ада тоже проснулись. Только я не знаю, будет ли Ада, может, она на диете.

Подумав, Ярослав вручил ей кусок хлеба с сыром, вчерашними запеченными овощами и зеленью, потом просто нарубил в отдельные тарелки хлеба, сыра и зелени и сказал:

— Тогда каждый сам себе сделает.

Саша уже надкусила очень вкусный и сочный бутерброд, поэтому не смогла запротестовать, только пожала плечами.

Утро все тянулось, ясное и свежее, проснулись Маринка и Гриша, а остальные, кажется, собирались спать до обеда. Маринка поворчала, позавтракала и уговорила всех пойти гулять.

Они побродили по окрестностям, дошли до озера и посидели немного на берегу, любуясь мелко рябившей гладью воды и бегущими по ней отражениями облаков.

После того, как вернулись, Саша с Мариной по заданию мамы отправились наносить визит вежливости к соседке. Татьяна Алексеевна радушно встретила их, усадила за душистый чай со свежими кексами.

Вдохнув аромат трав, которые Татьяна Алексеевна выращивала и сушила сама для чая, Саша первый раз за многие дни расслабилась.

Это был очень-очень знакомый запах, еще тех времен, когда они с Маринкой носились по дачным просекам в шортах из обрезанных джинсов и грязных футболках, порой увиливая от маминых поручений, а порой играя в великих исследователей Дальних Пустошей. Тогда соседские Борька и Сережка были еще мелкими, и взрослые часто заставляли сестер присматривать за ними.

Приводя мальчишек обратно к вечеру или забегая с гостинцами от родителей, Маринка и Саша каждый раз оставались на чай. Правда, раньше у Татьяны Алексеевны была только газовая плитка и к чаю были блинчики, оладушки или сырники, но чай был именно этот — крепкий, терпкий, с запахом лета.

И сейчас Саша просто размякла от накативших воспоминаний и тепла. Она благостно улыбалась, кивая, когда ее о чем-нибудь спрашивали, и поддакивала Маринке, которая трещала без умолку.

— Какие люди! — воскликнул Сережа, выходя из дома. — Девчонки, сто лет не виделись!

Он уже давно не был тем голенастым тощим мальчишкой с вечно разбитыми коленками — оба брата вымахали на голову выше Саши и Маринки, широкоплечие дюжие молодцы, которыми невероятно гордилась их мать.

Впрочем, она всегда ими гордилась. Даже когда они снова и снова разбивали коленки, когда дрались со всеми мальчишками соседней просеки (иногда и с Маринкой) и когда притаскивали ей очередное бездомное животное «полечить».

Ближе к вечеру Саша поймала себя на дремотном чувстве абсолютного довольства жизни. Конечно, бездельничать двадцать четыре часа и семь дней в неделю было совершенно невозможно, но, оказывается, жизненно необходимо хотя бы один раз в году.

Хотя бы раз в году, — строго сказала себе Саша. И что удивительно, ни разу за этот день на ум не приходили не сданные до праздников сводки, хотя Ярослав чересчур часто попадался на глаза. Но каким-то волшебным образом он перестал ассоциироваться с работой и скребущим неприятным чувством неотданного долга.

Может быть, после этого вечера, когда Саша наконец заняла гамак в саду и, чтобы не скучать, принесла с собой вытащенный наугад с полки один из старых номеров «Науки и жизни», которые собирал папа. Собирал несколько лет, а потом мама настояла на переезде всех журналов на дачу.

— Паш, принеси, пожалуйста, карандашик! — крикнула она.

— Сама сбегай, — отозвался хитрый Пашка, чья очередь на гамак была следующей.

Они с Ярославом и Тимом курили у веранды.

— Ручка пойдет? — спросил Ярослав.

Саша поколебалась и кивнула.

— Но лучше бы карандаш, — сказала она.

Ярослав закатил глаза и потушил сигарету в пепельнице.

Потом сходил в дом и принес ей карандаш.

— Что у вас тут? — спросил он, вставая за ее плечом.

— Кроссворд небось? — крикнула Маринка, которая все это наблюдала с балкончика второго этажа. Они с Адой и Гришей пили белое вино и закусывали найденными в кладовой консервированными фруктами. Обсуждали какой-то арт-хаусный фильм, переходя с мата на психологические термины и обратно.

Саша улыбнулась в ответ. «Кроссворды с фрагментами», которые публиковались в этом журнале, были единственными кроссвордами, которые она разгадывала. Раньше с покойным дедушкой Митей, теперь вот одна.

Пашка притащил плетеные кресла себе и Ярославу, Тим присел прямо на траву.

— Ну давай, жги, — велел Пашка, который кроссворды не любил, но сейчас скучал.

У Саши был свой метод, поэтому она сначала молчала, заполняя самые простые ответы. Три слова уже были вписаны — ее же рукой, но еще старательным школьным почерком. Саша поправила в одном ошибку, потом нахмурилась.

— Альфа Киля? — спросила она.

— Чего? — протянул Пашка, а Тим пожал плечами.

Ярослав, который прикурил еще одну сигарету под ворчание Маринки, подумал и сказал:

— Канопус.

— Паш, иди лучше к нам, — засмеялась Маринка, — эти титаны мысли тебя сейчас задавят интеллектом.

— Точно, Канопус! — обрадовалась Саша. — Марин, кто архитектор Казанского собора? Или это Исаакиевский…

— Темнота! — крикнула Маринка. — Беру свои слова назад, ты не титан мысли. Как можно их путать? Если Казанский, то Воронихин, если Исаакий, то Монферран.

— Ага, спасибо, — отозвалась Саша. — Тут просто фото очень маленькое и непонятное. Так, это у нас кольт…

— А это Брайль, — заглянув через ее плечо, сказал Ярослав.

— Знаю, — сказала Саша. — А это знаете, что за инструмент?

Но рядом с Сашей появился Алек, а самого Ярослава Марина позвала, чтобы обсудить ужин. Но даже и так Саша продолжала плавать в благодушном и спокойном настроении, и почти разгадала весь кроссворд, что вообще случалось редко. Чтобы быть до конца честной, внимание симпатичного мужчины не могло не льстить и поднимать настроение.