Сергей Павлович Королев - Страница 81

Докладывая ему тот или иной вопрос, я нередко слышал: «Не понял, повторите». Это «не понял» не каждый руководитель смог бы себе позволить, боясь потерять свой авторитет в глазах подчиненных. Но подобные человеческие слабости были совершенно чужды С. П. Королеву. Дешевый внешний авторитет, так любимый некоторыми, лишь мешал бы ему работать!

Работать с Сергеем Павловичем было трудно, но интересно: повышенная требовательность, короткие сроки, в которые он считал нужным завершить очередное задание, и новизна, таящая в себе не только приятные неожиданности, все это заставляло всех работавших с ним постоянно находиться в состоянии напряжения. Работа шла буквально днем и ночью, в выходные дни — тоже. Он нередко собирал в воскресенье днем узкий круг своих сотрудников, чтобы в спокойной обстановке (телефоны молчат, повседневные заботы по руководству КБ и заводом не отвлекают) обсудить порученную им работу, как правило, связанную с новыми проектами. Здесь можно было увидеть непосредственных исполнителей расчетов или чертежей — нужного для сегодняшнего разговора заместителя Королева, одного-двух начальников отделов, рядовых инженеров, а иногда и представителей организаций, участвующих в разработке проекта. В спокойной, почти домашней обстановке шло непринужденное обсуждение различных вариантов выполнения стоящей перед коллективом задачи. От обычного рабочего дня такое воскресенье отличалось тем, что собирались не к 8.30, а к 10 утра, но без перерыва на обед. Стремление использовать каждую минуту для работы приводило, например, к тому, что полеты на космодром совершались только ночью. В те годы сравнительно тихоходные самолеты затрачивали на этот путь несколько часов, к которым следовало еще добавить разницу поясного времени. Сергей Павлович просто не мог себе представить, что дорога может «съесть» рабочий день. Надо было «сегодня», с утра до позднего вечера, проработать в Москве, а «завтра», тоже с самого утра, уже трудиться на космодроме. Полубессонная ночь в самолетных креслах считалась вполне достаточным отдыхом для него самого и его сотрудников.

…Сергей Павлович не любил спокойной жизни, не любил повторяться. Разрабатывая какую-то принципиально новую конструкцию, пройдя тяжелый и изнурительный путь поисков, экспериментов и летных испытаний со всеми связанными с этим радостями и невзгодами, доведя наконец конструкцию до нужной степени совершенства, он как бы терял к разрабатываемой теме интерес…

Неудивительно, что все, связанное с работой космонавтов, он вел непосредственно сам и контролировал самым тщательным образом.

Юрий Алексеевич Гагарин, космонавт № 1:

— Фамилию главного конструктора мы узнали вскоре после того, как собрались все в Звездном городке. Королев Сергей Павлович, академик, в прошлом авиационный конструктор и летчик. А каков он? Что за человек? В моем воображении он представлялся высоким, седовласым, в очках, худощавым, суровым… Если он Главный, значит, должен быть суровым или сумрачным, молчуном, придирчивым. А тут увидел человека среднего роста, круглощекого, с темными волосами, без очков. Стоит, заложив руки за спину, непридуманный, живой. Короткая шея, плечи широкие, сам — крепыш. Улыбается широко и щедро, голову чуть склонил. Улыбка задорная, а глаза яркие, блестящие, как маслины. Лоб высокий, зубы белые… От него веяло каким-то домашним теплом, и никакой агрессивности, суровости. Я невольно тоже улыбнулся, радуясь в душе, что мои предчувствия обманулись. А он обвел нас своими веселыми глазами и говорит: «Давайте знакомиться, я — Сергей Павлович Королев».

Рукопожатие у него крепкое. Когда здоровался с ним, почувствовал цепкость его взгляда. На секунду лишь ощутил его, но понял, что он изучает каждого из нас, хочет как бы в душу заглянуть, узнать, какие мы…

О всех встречах не расскажу: их было много. И в Москве, и в Сочи, и на Байконуре, в конструкторском бюро, дома у него, у нас в Звездном… Мне он был как отец. Говорил, что обязательно надо учиться, закончить академию. Продумал интересную тему дипломного проекта. Учил, как надо жить.

«Мне рано пришлось повзрослеть, — сказал в задумчивости однажды, — много испытать, пережить. И то, что я чувствовал себя взрослым, а значит, ответственным, это помогало… Вот я хочу, чтобы вы тоже повзрослели, вам предстоит быть ответственными за многое».

Хорошо помню его глаза, когда прощался с ним на стартовой площадке утром 12 апреля. Они не блестели, были усталыми, но тягостной неуверенности я не ощутил. Наоборот, понял: полечу, все пойдет хорошо, и это снимет с него тяжелый груз.

Когда вернулся, глаза у него были совсем иными, снова полны огня, энергии, задора. А голос остался прежним: ровным, спокойным, только чуточку сиплым. «Рассказывай, — говорит. — По порядку, не торопясь, ничего не пропуская и не упуская». И столько вопросов задал.

В один из зимних дней 1965-го, незадолго до своего дня рождения, Сергей Павлович приехал в Звездный городок. Мы встретили его у проходной. Он был с Ниной Ивановной. Выглядел обычно: сосредоточен, собран, ничто не ускользало от его острых глаз.

— Заглянул посмотреть, как у вас идут дела, — сказал с улыбкой и добавил: — Или в воскресенье все отдыхают и никаких дел нет?

— Отдыхают не все, в тренажерном зале с самого утра идет тренировка, — объяснил я и предложил пройти туда, а Нину Ивановну передал на попечение своей жены Валентины.

За пультом находился инструктор Александр Воронин. Королев остановился за спиной инструктора и стал наблюдать за приборами.

— Кто в корабле? — спросил Сергей Павлович.

— Владимир Комаров, — доложил Воронин. — Отрабатывает ориентацию корабля для спуска.

— Хорошо. Занимайтесь, — сказал Королев.

Но Воронин продолжал стоять. Сергей Павлович взял его за плечи и усадил в кресло. Указывая на микрофон, произнес:

— Можно? Не нарушу? — И, получив положительный ответ, спокойно произнес: — Я «Двадцатый», как слышите?

В ответ — молчание. Все космонавты знали, что «Двадцатый» это позывной главного конструктора. Знал это и Володя Комаров, потому и растерялся. Видимо, раздумывал, откуда взялся Главный?..

— «Двадцатого» слышу отлично. Прием.

— Доброе утро. Как настроение, как работается?

— Доброе утро, Сергей Павлович! Настроение рабочее, а работа по настроению. Все идет строго по плану.

— Если строго по плану, это хорошо. Желаю успеха. До встречи.

— Спасибо.

Королев поблагодарил инструктора и пошел из зала. За ним потянулась вереница сопровождающих. Лицо его помрачнело. Он собирался сказать что-то резкое, но сдержался.

— Я приехал отдохнуть. Служебные вопросы решать не собираюсь. Не смею никого задерживать. Отдыхайте, товарищи, — уже спокойно произнес Сергей Павлович и подозвал меня. — Меня проводит Юрий Алексеевич, не беспокойтесь, у всех сегодня должен быть полноценный выходной, — улыбнулся на прощание.

Мы шли по заснеженной аллее Звездного городка. Было тихо, и только высокие сосны о чем-то перешептывались, сбрасывая снежинки с мохнатых ветвей.

— Красиво у вас, — мечтательно произнес Сергей Павлович. — И уезжать не хочется…

— А зачем уезжать, если выходной день? — заторопился я. — Пойдемте к нам обедать.

— За приглашение спасибо! Но в следующий раз, а сейчас пора.

Он посмотрел на часы:

— Да, пора!

— Так быстро? — не скрывая я своего разочарования.

— С трудом отпросился из больницы, отпустили под честное слово Нины Ивановны. К шестнадцати часам должен быть в палате. На днях предстоит небольшая операция…

Он смолк, и некоторое время мы шли молча.

— Завидую, друзья, вашей молодости, — начал совсем иным голосом. — Здоровью вашему завидую, энергии. Когда-то и я, как говорится, бога не гневил, а вот теперь по больницам, обследуюсь…

Сергей Павлович тяжело вздохнул и от этого вздоха мне стало не по себе.

— Нас, Сергей Павлович, почти каждый день обследуют, — попытался утешить его. — Уже привыкли за это время.