Сергей Павлович Королев - Страница 80

А для дела освоения космоса, особенно на первых его этапах, наличие такого лидера, как Королев, было — я убежден в этом — удачей, переоценить значение которой вряд ли возможно.

Но вернемся к поставленному вопросу — почему же все-таки так слушали? Так считались с его мнением? Так стремились выполнить наилучшим образом каждое его указание?

Может быть, потому, что он был не только главным конструктором своего конструкторского бюро, но и бессменным председателем Совета главных конструкторов космической техники, заместителем председателя государственных комиссий, техническим руководителем пусков всех пилотируемых (и многих беспилотных) космических летательных аппаратов?.. Ведь за каждым из этих титулов стояло немало прав! И еще больше — ответственности.

Нет, не думаю. Не в титулах было дело. Не мог столь, в общем, формальный момент играть сколько-нибудь существенную роль в таком деле. Мало ли мы видели разных председателей и их заместителей, влияние которых не выходило за пределы ведения заседаний («Внимание, товарищи. Слово имеет…»).

Тогда, может быть, другое: главные конструкторы и руководители научных учреждений, работавшие над освоением космоса, были настолько слабее Королева по своим знаниям, опыту и способностям, что сами охотно уступали ему инициативу, а вместе с ней и конечную ответственность?

Нет! Не проходит и это объяснение… В плеяде конструкторов космической техники Королев был, что называется, первым среди равных. Его окружали настоящие личности, в полном смысле этого, ко многому обязывающего слова…»

Так говорил о Королеве Галлай.

Интересно было послушать и других, кто не просто знал королева, но и имел право судить о нем.

«Он был по-своему красив, — признался один из замов Сергея Павловича П. В. Цыбин. — Рост средний, сложение крепкое, ближе к атлетическому… Круглая, низко посаженная на короткой шее голова, широкий лоб, нависшие брови, живые, чуть прищуренные глаза, хорошо очерченные линии лица. Оно всегда залито добродушной усмешкой. Тихий, как будто чуть сдавленный голос.

Разговаривая с ним, нельзя было не смотреть ему в глаза — умные, понимающие, проницательные, доброжелательные.

Он очень внимательно относился к людям, присматривался к ним, изучал их. Ценил людей честных, правдолюбивых, смелых, инициативных. Не терпел бестолковых, бездеятельных. Не терпел проявления трусости…

Его дружбу можно было завоевать беспредельной преданностью делу. Но если Сергей Павлович поверил тебе и приблизил к себе, в смысле доверительности, он берег дружбу и не щадил себя. Если нужно было, защищал друга, не давал его в обиду, всячески его поднимал в глазах других, кто бы это ни был — рабочий, шофер, конструктор или его ближайший помощник…»

Мне давно хотелось обойти всех, как говорится, от рядового до генерала, и расспросить о Королеве. О Королеве-инженере, о Королеве-человеке, о Королеве-товарище, сыне, муже, отце… О Королеве-мечтателе… Непосильной оказалась эта задача. Бывая на Байконуре, в Плесецке, Капустином Яре, в КБ и НИИ, на заводах «космической индустрии», в Звездном городке, на кораблях слежения, в Центре управления полетом, на измерительных наземных пунктах, всюду слышал о нем. И не припомню случая, чтобы в разговорах, беседах, интервью с теми, кто хоть как-то причастен к делам космическим, не звучало имя Сергея Павловича.

Суждения людей, знавших его, подтверждают, что Королеву, для того чтобы сделаться Королевым, потребовалось совсем немного времени. Уже начиная с 20-х годов ощущалось, что это человек как бы совсем с другой планеты, хотя во всем земной. Впрочем, судите сами.

Олег Константинович Антонов, академик, главный конструктор авиационной техники:

— Авиацией Королев увлекался с детства. В меру общительный, он иногда бывал и несколько замкнутым. Собранный, целеустремленный. Обычно все летавшие в кружках не могли спокойно вести новую для них машину — «мотали». Осваивались только после нескольких полетов. А он уверенно полетел с первого раза — значит, сумел правильно использовать свой прежний небольшой опыт… Привлекала его характерная черта — стремление к новому, необычным конструкциям. Испытывал бесхвостые планёры Черановского, строил аппараты с большой нагрузкой на крыло, очень прочные, надежные. На его планёре СК-3 впервые был выполнен высший пилотаж, а на СК-9 со временем поставили ракетный двигатель — пригодились и прочность, и надежность…

Сергей Павлович очень любил летать. Это был человек, который все доводил до конца. Как так — построить планёр и не летать? Мне даже довелось проводить его в первый полет на планёре «Коктебель». Можно только удивляться, что он не полетел в космос. Наверное, он об этом мечтал.

Королев летал уверенно, красиво. Чувствовалось, что планёром управляет человек, которому машина подчиняется, которому полет доставляет удовольствие. В то время он уже учился летать на самолете и вскоре получил диплом летчика.

…Дальше наши пути разошлись. Королев начал работать в совершенно новом, необычном для человечества направлении — освоении космоса. Мы кое-что слышали об этой работе, кое-что доходило до нас «солдатской почтой». Иногда встречались с самим Сергеем Павловичем, и он рассказывал о самом интересном. А потом поступило сообщение о запуске первого искусственного спутника. Я хорошо помню, какое ошеломляющее впечатление произвело это событие. Мы просто не могли усвоить, прочувствовать до конца, что оно стало реальностью, что первый в мире искусственный спутник Земли действительно кружит вокруг планеты.

Затем последовали другие, такие же поразительные сообщения. Полет вокруг Луны! В космосе — человек, советский гражданин, первый космонавт мира — Юрий Алексеевич Гагарин!.. И мы уже стали свыкаться с тем, что наступила космическая эра, что нам довелось быть свидетелями начала свершений, имеющих громадное значение для цивилизации, для истории всего человечества. Безмерно радовались и гордились тем, что начало космической эре положено Великим Инженером, Конструктором, Ученым, Организатором, Человеком — Сергеем Павловичем Королевым.

Борис Викторович Раушенбах, академик:

— Многие представляют себе деятельность Королева, руководствуясь привычными картинами работы ученого, конструктора. Следуя сложившимся традициям, люди, особенно не встречавшиеся с Сергеем Павловичем, мысленно видят его обдумывающим какие-то сложные формулы или стоящим за чертежной доской. Хотя он мог иногда делать и то и другое, не это было характерно для него.

Всякое восприятие индивидуально, поэтому оно не может быть абсолютно объективным, но для меня Сергей Павлович был прежде всего полководцем. Мне ничего не стоит представить себе его в роли командующего фронтом в годы Великой Отечественной войны, в то время как многие известные конструкторы (я не хочу никого обидеть) в такой роли просто немыслимы.

…Впервые я познакомился с С. П. Королевым в начале 1937 года, когда еще молодым инженером поступил в его отдел в Реактивном научно-исследовательском институте — РНИИ… И вот сижу я в его маленьком, отгороженном от небольшого общего зала кабинете и выслушиваю первые наставления. Сергей Павлович говорит о главном направлении моей будущей работы в отделе. Смысл его слов сводился примерно к следующему: «Вот вы, все молодые люди, хотите обязательно строить ракеты или ракетные моторы и считаете, что все дело в них, а между тем сегодня уже это не так! Необходимы и системы управления. Как строить ракеты и моторы, мы уже знаем, а управление полетом, устойчивость движения стали узким местом». Вспоминая сейчас эти слова С. П. Королева, хочется отметить две особенности метода его работы, которые уже проглядывали в этом разговоре и которые ярко проявились в последующие годы. Эти особенности можно назвать системным подходом и продуманной очередностью работ…

Впоследствии этот метод самого широкого привлечения ученых разных специальностей к работе руководимого им конструкторского бюро, с сохранением всей координации в своих руках, стал одной из основных черт работы главного конструктора ракетно-космических систем…