Сергей Кузнецов. "Ты просто был". Документальная повесть - Страница 21
А Саша с Игорем уже окончили 8 класс. Они были вольны сами определиться, что им делать, чем им заниматься. Поэтому мы с Аркадием объяснили ребятам ситуацию и сказали:
- Хотите - поехали!
Так они появились в Москве.
Сашка неплохо играл на клавишных, и его поставили на "расческу". Этот инструмент имел богатую историю. Когда-то на нем играл Маруани из " Париж - Франция - Транзит". Потом "расческу" перекупили "Земляне". А уже у них ее приобрел Андрей Разин. Говорит, что за 5 тысяч. Кроме солидной истории, инструмент имел еще солидный вес и солидные размеры. Сашка же был маленького расточка (это сейчас он вымахал). И вот он бегает по сцене с этим инструментом, крутится, а клавишные раз - и поволокут его...
Он жалуется после концерта:
- Кузя, меня заносит с этой "расческой".
Я отшучиваюсь:
- Что ж, придется перевести тебя в солисты. Уж если Разин туда просится, то тебе-то сам бог велел...
Шутки шутками, но мысль сделать из Прико классного солиста у меня действительно появилась. По многим параметрам он подходил для этого.
Саша хороший парень. У него много-много родных братьев и сестер. (Сейчас два младших Прико учатся в том интернате, где начинался "Ласковый май"). Так что забот у Саши - целая куча, и он с ними неплохо справляется.
Саша любит тяжелую музыку. Его кумиры - Дэвид Ли-Род, Осборн, Хэлловин... А попсу жалует только мою.
Я думал, увлечение Саши "металлом" - достаточная характеристика его характера. Я, наконец, нашел того человека, которого искал с поры первого конфликта с Шатуновым. По совпадению, достаточно объяснимому немногочисленностью акбулакских воспитанников, Юра и Саша были друзьями еще там, в далеком от Москвы Акбулаке. Разве не украсят сцену эти два друга-разбойника, если окажутся вместе в одной программе на одинаковых ролях? Разве не укрепится тем самым образ "Ласкового мая"?
В общем, какое-то время я находился в прекраснодушнейшем заблуждении, что "Ласковый май"... пусть не мой, как прежде, но наш. Наш!
Я даже смирился с тем, что Разин из администратора стал солистом "ЛМ". Произошло это так. Как-то он сказал, неплохо бы и ему поиметь собственный альбом... Мол, и на эстраде в свое время блистали, и поклонниц преданных имели... Я шибко сомневался в голосовых данных Андрея Александрыча, но все же согласился на такой альбом. Правда, с одним условием: ни в коем случае не выдавать этот альбом как "ласковомаевский". Он согласился. С горем пополам мы записали несколько песен ("Старый лес", еще кое-что). И вдруг я с удивлением обнаруживаю, что этот альбом подан как очередной альбом "Ласкового мая". Меня это надолго вывело из себя. А потом свыкся, плюнул на это дело: солист ну солист...
Однако прекраснодушествовал н недолго. Все ясней и ясней становилось: нет, не наш этот новый "Ласковый май", а их. Вновь и вновь приходилось убеждаться, что наши администраторы часто не могут провести черту, где, что можно в моральном плане, а что нельзя, часто переступают эту черту: Да, натиск, пробивные способности, чувство конъюнктуры, самодисциплина - это, вероятно, хорошо, но когда все это хозяйство не дружит с совестью...
Я не знаю, кто виноват, но сложнее стали наши взаимоотношения с Юрой Шатуновым. И хуже. Он стал тянуться к Разину и Кудряшову, стал с ними откровеннее, чем со мной. Собственно, любой музыкальный "колхоз" должен быть добровольным, и любой волен выбирать, к кому тянуться и с кем общаться. Но Юра вдобавок начал всем демонстрировать свое плохое отношение ко мне. Может, он видел уже, что наши с Разиным дороги расходятся, и торопился таким образом определиться?.. Хотя, не буду гадать... Он стал вести разговоры, причем за глаза, что композиторы - это люди временные... Что одного в любое время можно поменять на другого...
Это его слова, Юрины...
Кто для него в то время казался главным? Не знаю, надо спрашивать у него самого. Может, директор группы, может - администратор...
Потом он взялся утверждать, что песни, которые исполняет, написал он сам. Мол, я их только аранжировал.
Что угодно, но песни свои я никому не отдам и не устану об этом повторять. Они для меня самое дорогое.
Подобное отношение Шатунова ко мне сковывало меня, мешало работать. Разин и компания ждали от меня новых вещей. Я же знал, что какие-то из них придется исполнять Шатунову, и чувствовал себя закованным в лед... Не могу я так... Просто физически не могу написать песню для того, кто ко мне плохо относится...
В общем, все пошло как-то не так. Я остро почувствовал, что там нужен не я, а нужна моя башка, которая выдает какую-то продукцию. Конкурентоспособную продукцию. А песня - это не продукт. И композитор - это не конвейер.
И я решил уйти. В марте 1989 года мы с Сашей Прико записали альбом "Взрослые", первый Сашин альбом (туда вошли песни "Все", "Взрослые", "Медленно уходит осень", "Розовый закат"; последнюю песню Разин переименовал в "Розовый вечер" - это уже когда они скупили наш магнитоальбом и на "минуса" наложили шатунонский голос).
Когда работа над "Взрослыми" закончилась, я сказал Разину:
- Вот теперь я ухожу. У меня появился солист, с которым мне интересно работать. У меня есть идея собственной группы. И у меня нет желания, чтобы мое имя связывали с твоим "Ласковым маем".
- Хорошо, - сказал Разин. - Уходи. А с оплатой твоих песен поступим так: ты записываешь с Шатуновым еще один альбом, напоследок, а мы тебе за это будем каждый месяц выплачивать определенную сумму. Несколько лет подряд.
- Ребята, - говорю я, - не надо привязывать меня к себе на несколько лет. Давайте я запишу Юре новый альбом, а вы заплатите мне всего лишь за четыре месяца, но сразу после окончания работы. И больше я от вас ничего требовать не буду.
Они говорят: нет!
Ну, нет, так нет! Все! Я ушел!..