Серебряный волк, или Дознаватель - Страница 9

– Карел, сзади! – ору я. Лека молча наддает. Нам чуть-чуть осталось, совсем чуть-чуть… Карел прыгает вбок, оступается… как он мог оступиться?! Снова Тень встречается с сетью… Ближний к Карелу гном подсекает длинным древком ноги принца, и… Карел летит в одну сторону, Тень – в другую… Взметнулась над упавшим сеть… Лека хватает ее, рвет на себя, встречает шпагой дернувшегося вперед гнома. Становится над Карелом, давая ему время подняться. Я иду по кругу, вьюном, не задерживаясь ради схватки с кем-то одним, отвлекая внимание, опасаясь скрещивать шпагу с широкими лезвиями знаменитой гномьей стали, но успевая – прах меня забери, успевая! – чиркнуть кончиком клинка то руку, то оскаленную страшную рожу, а то и горло. Не ахти какие вояки из этих подземельных… видно, другим сильны, раз Анри до сих пор их не раздавил!

И только я так думаю – странное оцепенение начинает сковывать руки. Немеют пальцы, ладонь сжимает эфес, но не чувствует его… Гномьи чары? Ох, как я испугался!..

Но я ведь вижу – вижу и шпагу в своей руке, и подходящие цели для удара! – и если поначалу я бил, лишь бы попасть, создавая кутерьму и сутолоку, то теперь – начинаю убивать.

Леденея от страха, понимая – не выстоим… их ведь еще десятка два, откуда только понабежали… и они расступаются, перестают лезть в ближний бой, а оцепенение все сильней, руки наливаются тяжестью, легкий – легкий?! – кожаный колет не дает вздохнуть, плащ давит на плечи каменной плитой…

Грохочут копыта, и голос Карела: «Сюда, сюда! Ко мне!» У него длинный кинжал в руке, стоят с Лекой спина к спине… гномы невесть как исчезают, словно растворяются в каменной кладке монастырской стены, и подоспевшие гвардейцы видят только нас троих. И – трупы. С десяток, пожалуй, убитых подземельных. Вот и ладно, не плащом же маэстро клинок обтирать…

Оцепенение проходит. Вдыхаю полной грудью дождь и студеный ветер, разжимаю побелевшие пальцы. Шпага вползает в ножны неохотно. Ну да – первое ее настоящее дело…

– Мой принц! Вы целы?

– Вроде да. Вы вовремя, лейтенант. Лека, Серега… как вы-то здесь оказались?!

– Скажи спасибо его кошкам, – киваю на Леку.

– Каким кошкам? – растерянно переспрашивает Карел.

– А тем, что душу ему драть начали. – Я глупо улыбаюсь. Напряжение неравного боя выходит дрожью. Вот вам Корварена – шкатулка с двойным дном, город, источенный гномьими ходами… Откуда ждать нападения в другой раз?

Гвардейцы обшаривают улицу, чуть ли не носами водят по стене… Карел подбирает Тень, шепчет:

– Цела, моя хорошая!..

Мир, казавшийся цельным во время схватки, распадается на кусочки, разрозненные, но вполне реальные: Лека, все еще сжимающий шпагу, с обрывком сети в левой руке; темная лужа под гномьим трупом; дождь, нудный и равнодушный; конь, фыркая, переступает копытами; глаза Карела под сползшим на лоб беретом: «Если б не вы…»

Острый взгляд лейтенанта и его чуть дрожащий голос:

– Думаю, мой принц, вам стоит пригласить своих друзей во дворец. Как ни крути, а без их помощи…

И – почти беззвучный шепот Леки:

– Влипли!

– Они могли убить меня… успели бы запросто. Но эти сети… – Карела трясет. Да, по чести говоря, и не только его! – Сэр Оливер, они хотели захватить в плен принца Таргалы! Боже мой, представляю, что сказал бы отец!

– Боюсь, не представляешь, – бурчит в седые усы капитан королевских гвардейцев. – Боюсь, и я не представляю…

Широкая парадная лестница устлана ковром поверх искрящегося мрамора, наши быстрые шаги почти не слышны. Странно, но во дворце тоже – малолюдно. Собственно, пока нам не встретилось ни души, кроме дежурных гвардейцев. Впрочем, время позднее…

– Клянусь Светом Господним, если б не Лека с Серегой да матушкин амулет, вам бы и представлять не пришлось!

– Уж это точно… узнал бы доподлинно.

– А что за амулет? – спрашивает Лека.

– Охранительный, специально от гномьего колдовства. Сюда… – Карел сворачивает в открывающийся с площадки небольшой зальчик, открывает упрятанную за тяжелой бархатной портьерой дверь и пропускает нас вперед. – Ну вот, теперь вы мои гости. Располагайтесь. – Мокрый плащ летит на пол, Карел выдергивает из-под ворота шнурок – серебро и изумруды, немного похоже на тот шнурок, что прячется сейчас под рукавом Лекиного камзола. – Мне матушка сделала, давно уже. А то б, пока вы прибежали, меня как раз бы уволочь успели. Ты разве не почуял гномьи чары?

– Нет, – растерянно отвечает Лека.

– Я почуял… – Меня пробирает запоздалая дрожь. – Еще как почуял, прах меня забери! Страшная штука. Еще немного, и я бы просто сдох на месте…

Слуга в цветах короны – незаметная тень – уносит плащи. Другой – тише привидения – ставит на стол тяжко груженый поднос. Запах – слюнки текут. Третий расставляет стеклянные бокалы, распечатывает бутыль. Честно говоря, это беззвучное мельтешение действует на нервы.

– Все свободны, – резко кидает Карел. Берет бутыль, разливает на четверых знаменитое «имперское розовое». Рука его подрагивает.

– Ребята… Серега, Лека… спасибо.

Пьем. Терпкое, сладкое с горчинкой… огонь и брызги, полуденное солнце и утренний ветер. Дрожь отпускает. Зато наваливается отодвинутая до поры усталость. Уютные у Карела кресла, здесь бы и заснул…

– Как это было? – Сэр Оливер подается вперед. – Что ты чувствовал, парень?

– Руки онемели… Я шпагу даже не ощущал, бьюсь – а как будто не я бьюсь. Будто я в камень превращаюсь… – Меня передергивает, даже вспоминать жутко, только думаю: нет, вовремя помощь подоспела, ох как вовремя!

– Да… – Капитан горбится, опускает глаза. – Карел, мальчик мой, ты прав… они хотели захватить вас. Не сдох бы ты, парень. Просто двигаться бы не смог, и повязали б тебя как миленького. Ты гляди, какие… Свет Господень, ведь на лету сообразили!

– Что? – спрашивает Карел.

– Не понимаешь? Мальчик мой, неужели ты глупей нелюди подземельной? Подумай! Им не просто принц нужен был. Тех, кто пришел тебе на помощь, они тоже решили взять живьем.

Лека присвистывает.

– А, ты понял?

– Да что?! – кричит Карел.

– Орудие давления, – объясняет Лека. – Им нужно что-то от тебя. Чего-то добиться. Человек, который зовет принца по имени, может оказаться хорошим подспорьем, когда этого принца надо принудить… да все равно, к чему.

Карел ругается. Витиевато, красиво и зло. Я аж заслушиваюсь: не подозревал за ним таких талантов.

Вбегает королева, и мы спешим встать. Белая, как первый снег, тонкая, как ветка ивы… молодая и красивая настолько, что не в матери бы ее Карелу, а в невесты – но я сразу почему-то понимаю: мать…

– Карел, сын мой! Ты жив, хвала Господу!

– Матушка! – Карел улыбается. Не привычной мне уже кривоватой, то ироничной, то злой ухмылкой, унаследованной от Грозного, а мягко и нежно. – Матушка, вот мои друзья. По чести, это их прежде всего надлежит благодарить: они подоспели мне на помощь в тот миг, когда я был обезоружен и повержен. Матушка, знакомьтесь: Лека, Серега.

Мы глубоко кланяемся. Королева расцветает улыбкой:

– Право же, Карел, ты мог бы познакомить нас и раньше! Я рада, молодые люди, что у моего сына появились друзья. Чем я могу отблагодарить за его спасение?

– Дружба не требует наград, моя госпожа, – снова кланяется Лека. Я спешу повторить поклон. Прямой взгляд королевы тревожит меня, и я вздыхаю свободнее, когда ее внимание вновь обращается к сыну.

– Я ждала тебя раньше, Карел. Твой отец уехал в Готвянь.

– Без меня?! Мы ведь хотели…

– Я помню. Он велел передать, что ждет тебя там через десять дней. И знаешь, Карел… – взгляд королевы скользит по нашим лицам, и я снова холодею: ну как узнает?! – пригласи друзей с собой.

– Хороший совет, матушка, – снова улыбается Карел. – Ты разрешишь им сегодня переночевать у меня?

– Карел! Что за глупый вопрос! Неужели я бы отказала? Да я бы с ума сошла от беспокойства, вздумай они сейчас возвращаться домой…