Серебряные звезды - Страница 79

На планшете разыгрывается то же, что и в воздухе, но здесь точки, а там настоящие самолеты и живые люди. «Задание выполнил, разрешите возвращаться», — раздается из громкоговорителя. Эти слова звучат как приятная мелодия. Вскоре над аэродромом с шумом появляются огни двух самолетов — они возвращаются после выполнения задания.

На командном пункте тишина. Тикают часы. Шумит громкоговоритель радиостанции. Однако напряжение не спадает. Через минуту может появиться новая цель.

Лампы бросают бледно-молочный свет на стол, на расставленные на нем навигационные приборы, планшеты, карты, чертежи. Окруженный телефонами, читаю книгу. Это успокаивает.

Звонит телефон. Дежурный врач из авиационной части докладывает о тяжелом случае. Состояние больного требует немедленной доставки его в госпиталь. Машина отпадает из-за большой удаленности. Остается только санитарный самолет. Смотрю в окно. Самолет стоит в ангаре.

Полет в таких условиях требует большой подготовленности экипажа и хорошего наземного обеспечения.

Время идет, а находящемуся в бессознательном состоянии человеку требуется срочная помощь. Действовать надо быстро. Доклад командиру, лаконичные распоряжения.

Разговоры веду сразу по двум телефонам. Прибыл экипаж, на ходу получает метеосводку. Механики уже вывели самолет из ангара и проверяют его. На аэродром въезжает вереница автомобилей, обеспечивающих ночной старт. Через минуту прожектор указывает самолету направление старта и гаснет. В том же направлении движутся цветные огни выруливающего на старт самолета.

— Можете принять санитарный самолет? — запрашиваю я аэродром назначения.

— Примем.

Хватаю ракетницу. Зеленая ракета вспыхивает на фоне темного неба. Усиленный рокот двигателя — и самолет медленно отрывается от земли, чтобы поскорее доставить больного в госпиталь.

С момента получения мною сообщения по телефону о несчастном случае не прошло и часа, а в гарнизоне уже совершил посадку военный санитарный самолет. Из санитарной машины на носилках выносят больного, помещают его в специальную кабину, и самолет летит в обратный путь.

На аэродроме огни обозначают взлетно-посадочную полосу. Кодовый маяк мигает, подчеркивая положение аэродрома. Полоса света от прожектора скользит по темному небу, задерживаясь на тучах.

Очередная метеосводка серьезно обеспокоила меня. Сила ветра увеличивается и доходит до границ допустимого. Ночь. Темнота. Я сознавал ту ответственность, которая ложилась на меня. Что будет, если ветер превысит допустимую силу и летчик не сможет справиться с машиной при посадке?

Однако времени для раздумий не было. Над горизонтом появились огни самолета. Машина сделала большой круг и медленно пошла на посадку; в потоке света прожектора мягко коснулась земли. Пилот — опытный летчик, за его плечами сотни часов в воздухе. Я с облегчением вздохнул.

На полосе к самолету подъехала санитарная машина; ловкие движения санитаров — и машина с больным на большой скорости поехала в госпиталь.

Летчики морской авиации выполняют самые разные задания. Они учатся стрелять, бомбить, сражаться в воздухе, чтобы с честью охранять наши морские рубежи. Не менее ответственным является ночной полет в сложных метеорологических условиях для спасения человеческой жизни.

Наступила ночь. Светит луна. Кое-где мерцают уличные фонари.

И вдруг звезды начинают плыть, они приближаются все ближе и ближе. Оказывается, они цветные — зеленые и красные. Звезды становятся больше, и вдруг до тебя долетает вначале тихий, а потом все усиливающийся шум. Он переходит в гул, и ты не успеваешь сориентироваться, как огни исчезают. Снова становится тихо. Шелестит в листве ветер. Мигают звезды. Высоко летящий самолет исчезает.

Летчик внимательным взглядом окидывает пространство. Его зоркий глаз контролирует показания приборов. В наушниках время от времени раздаются команды.

Постепенно перед самолетом появляются знакомые контуры города, берегов, и вскоре уже совсем четко видна вся система разноцветных огней, прожекторов: желтый, зеленый, белый. Это аэродром.

Над командным пунктом загорелся ярко-зеленый свет. Почти одновременно зарокотали двигатели, и над полосой поочередно стали зажигаться серебристо-синие щупальца прожекторов. Осветили взлетно-посадочную полосу и потом исчезли. Высоко над пучками света прожекторов появились цветные огоньки. Расширяясь, они обозначили на фоне неба силуэт самолета.

Еще момент — и силуэт утонул в свете прожекторов. Со стороны полосы донесся шум, появилась серебристая сигара, шуршанием шин оповещая о посадке самолета. Словно по мановению волшебной палочки все погасло, и на аэродроме воцарилась тишина.

Поступают доклады, запрашиваются данные, касающиеся различных воздушных объектов. Мигают контрольные лампочки включенных агрегатов. Шумят вентиляторы.

На командном пункте офицеры обрабатывают данные об обстановке в воздухе.

Под покровом ночи аэродром живет бурной жизнью.

В один из августовских дней 1953 года я с группой товарищей из Щецина попал в офицерское училище пограничных войск. Был я одним из кандидатов в курсанты. Молодой народной Польше было всего девять лет, а мне — восемнадцать. Я хотел стать военным, носить польский мундир.

Первые дни пребывания в училище мы сдавали вступительные экзамены. Потом меня вызвали на комиссию, которую возглавлял полковник Романов. Один из членов комиссии, майор, сообщил мне, что я сдал вступительные экзамены и принят в училище.

— Очень рад, — ответил я, — но у меня к комиссии большая просьба.

— Слушаем вас, — сказал полковник.

— Я хочу быть офицером военно-морского флота, — выпалил я.

— Почему?

— Я работал на верфи, люблю море.

— Мы учтем ваше пожелание.

Через несколько дней нас собрали. Член отборочной комиссии, капитан, начал оглашать фамилии принятых в училище и делить всех на группы. В одну из них попал и я. Нас было тридцать два человека. Потом к нам подошел капитан и сказал:

— Это группа моряков-пограничников.

В тот же день нам дали сухой паек, билеты и на грузовике привезли на вокзал. Вечером мы отправились в Гдыню.

Нам выделили помещение, после чего отправили к парикмахеру. Всех остригли наголо. Потом нас отвели в баню. На вещевом складе выдали обмундирование. Не успел я разложить вещи, как было объявлено построение у оружейного склада.

Здесь я получил боевое оружие.

— Юзек, где взять тряпку? — спросил я командира отделения, моего коллегу по гражданке, с которым мы вместе приехали в Гдыню из Щецина.

— Не Юзек, а гражданин командир отделения, — ответил тот.

Я пожал плечами.

— Гражданин командир отделения, мне нечем чистить оружие.

— Достаньте тряпки и паклю. Ясно?

— Есть, — ответил я и отошел.

Тряпки и паклю я «одолжил» у товарища и с вычищенным оружием явился на проверку.

— Грязное, — констатировал командир отделения и приказал вычистить еще раз.

На следующий день мы направились на учебный корабль и вскоре вышли в открытое море.

Через несколько часов мы увидели порт. Десантное судно, стоявшее в отдалении, подошло к нашему кораблю на безопасное расстояние. Мы побросали в его трюм вещмешки и начали спускаться по штормтрапу туда сами. Чтобы никто не упал в воду, между бортами натянули рыбачью сеть. В этот момент мы были очень похожи на ползающих по земле раков.

Стало темнеть, когда закончилась погрузка. Десантное судно вошло в порт. Мы причалили к левому берегу канала, покинули судно и пошли в казармы.

Вскоре мы получили приказ вымыть спальные помещения, расставить железные шкафы, сложить обмундирование. Командир отделения все проверил и сказал, что мы можем идти спать. Для отдыха осталось всего четыре часа.

— Подъем! — раздался голос дневального роты. В утренней невозмутимой тишине он напоминал рев животного. Я вскочил с постели и начал одеваться.