Серебряные звезды - Страница 13

Я так и сделал. Пошел в аптеку. Аптекарь меня знал. Он дал мне какое-то лекарство. Задерживаться у него я не мог. У меня не было иного выхода, как только пойти к железнодорожнику. За городом, в стогу, ночевать я не мог, так как там повсюду стояли гитлеровские зенитные батареи. Я отыскал нужный дом с небольшим красным крыльцом. В палисаднике женщина стирала что-то в лохани.

— Добрый вечер, пани.

Женщина подняла голову и окинула меня критическим взглядом. Кажется, я не вызвал у нее чрезмерного доверия — она проворчала себе под нос что-то неразборчивое.

— Ваш муж дома? — рискнул я спросить.

— А тебе он зачем? — прозвучал ответ.

— Мы с ним знакомы, пожалуйста, пани, у меня для него есть табак.

Это убедило женщину, она взошла на крыльцо и позвала:

— Михась, какой-то парень к тебе.

— Что за парень? Пусть войдет.

Я вошел в дом. За столом сидел человек, которого я уже знал раньше, и чинил сапог.

— Извините, пан, — начал я, — я был у вас в конце июня. Вы передали нашему командованию интересовавшие его данные о противнике. Извините, что беспокою вас, но вынужден. Мне негде заночевать, а кругом полно немцев. Не могли бы вы мне помочь?

Он долго смотрел на меня и ничего не говорил. Видно было, что пытается что-то припомнить. Наконец спросил:

— Твои командиры знают, что ты пришел ко мне?

— Нет, не знают. Я выполнял задание самостоятельно и сам должен был принимать решение. В поле спать нельзя. Вы сами знаете почему.

— Да, — ответил железнодорожник, — ночью они все время крутятся. Боятся. Ну что ж, переспишь на чердаке на сене.

Я вздохнул с облегчением. Ночь есть где переспать, значит, в моем распоряжении весь завтрашний день.

— Скажите, пожалуйста, — заговорил я вновь, — вы все еще работаете на железной дороге?

— Работаю. А что?

— Вы не знаете, что швабы возят со станции?

— А?.. Тебя это интересует. Боеприпасы возят. Фронт близко.

— Какие боеприпасы?

— Разные. Прежде всего для орудий. Так ты из-за этого пришел в Загнаньск? — спросил в свою очередь железнодорожник.

— Нет, — ответил я.

На следующий день я вернулся на базу на Свиней Гуре. Когда я доложил обо всем командиру взвода, он проводил меня к полковнику Метеку. Там на карте я показал лесок, в который въезжали машины.

— Точно этот лес? — спросил командир округа.

Я хорошо запомнил эти места, поэтому ответил утвердительно.

— Хорошо, зови теперь Сашу.

Я был свидетелем, как полковник Метек отдал ему приказание передать полученные сведения в штаб 1-й армии Войска Польского.

На этот раз наш патруль состоял из трех человек. Со стороны сандомирского плацдарма отчетливо доносился гром орудий. Привыкшие к знакомому нам языку леса и грозным отзвукам войны, мы прислушивались, не появится ли случайно среди них какой-либо чужой звук, который означал бы, что кто-то непрошеный вторгся в район наших действий.

Мы вышли на опушку леса и там, замаскировавшись в кустах, начали в бинокли вести наблюдение за дорогой, по которой как в сторону Скаржиско, так и в сторону Кельце двигались колонны вражеских машин. Около десяти часов из-за Лысицы выскочили три самолета. Они летели низко. Мы без труда определили, что это советские самолеты. Они летели в сторону Загнаньска. Когда они исчезли за линией леса, земля задрожала от мощного взрыва. Этот гром повторился многократно. Спустя некоторое время земля внутри так содрогнулась, что показалось, будто Лыса Гура раскололась надвое. В стороне Загнаньска над лесом показался столб красного дыма.

Через минуту самолеты легко взмыли вверх, приняли строй звена и на большой высоте полетели опять на восток. Мы как зачарованные следили за их маневрами. Из этого состояния нас вывел стук копыт. Это разведчик из нашей бригады скакал с приказом командования установить, что было подвергнуто бомбардировке. Мы вышли ему навстречу.

— Командир послал меня уточнить, какой объект противника только что бомбили самолеты, — поздоровавшись с нами, сообщил он.

— Конечно же склад боеприпасов в Загнаньске, — хором ответили мы.

— Вы должны все это как следует уточнить и установить, какие потери понес противник.

Произнеся эти слова, разведчик вскочил на коня и поскакал в лес.

Тишина воцарилась в нашем лагере. Подразделения через равные промежутки времени выходили из лесу. На месте остались только охрана и повара. Наша группа из трех человек готовилась к выполнению ответственного боевого задания. Командир, подпоручник Юзек, костюшковец, переброшенный к нам самолетом через линию фронта, очень опытный сапер, проверял готовность каждого из нас.

— Взрыватели есть, Млодый? Шнура хватит? Лямки на сумках с тротилом крепко пришиты? Надень сумку на спину. Посмотрим.

К шалашу подошел командир бригады майор Зигмунт. Вместе с Юзеком они уточнили на карте наш маршрут, способы охранения и отхода после выполнения задания, осмотрели наше оружие и снаряжение. Все в порядке.

Мы берем взрыватель, немного тротила, кусок шнура и идем за пределы лагеря, чтобы еще раз повторить процесс закладывания мины. Все движения необходимо так отработать, чтобы ночью можно было действовать точно и быстро. От внимания Юзека не ускользнула ни одна неточность. Он спокойно объяснял нам в который уже раз одно и то же. Наконец занятия прекратил, приказал идти на ужин и подготовиться к выходу на задание.

Есть что-то не хотелось. Все время беспокоила мысль, удастся ли операция. Какие препятствия могут нас ожидать? Где, в каком месте будем закладывать мину? На дороге Кельце — Скаржиско или Лодзь — Скаржиско? Оба участка были важными. Оба вели к сандомирскому плацдарму. По той и по другой дороге шли вражеские составы с вооружением и техникой в сторону фронта.

Нашу группу сопровождает охранение. Ребята несут ручные пулеметы и противотанковые ружья. Темнеет. Мы идем через лес в сторону деревни Бельно, значит, к дороге Кельце — Скаржиско.

Усталость все больше дает о себе знать. Ноги цепляются за корни деревьев. Десятикилограммовый груз тротила натягивает лямки, все время мешает автомат.

Наконец лес кончается. В поле видимость лучше, идти легче. Слышен лай собак. Подходим к деревне. Мы не задерживаемся. Командир хочет побыстрее добраться до железнодорожного полотна. За деревней мы снова углубляемся в лес.

От головы нашей маленькой колонны приходит приказ: «Соблюдать полную тишину, дорога близко». Мы залегаем, укрывшись за деревьями. Дорога охраняется гитлеровцами. Наши разведчики, получив приказ установить, как часто проходит патруль и где выставить охранение, исчезают в темноте, словно духи. Минуту спустя раздается топот сапог и немецкая речь. Шаги отдаляются. Снова наступает тишина. Мелькнула между деревьями тень — это вернулся один из разведчиков.

Выслушав его доклад, командир выслал охранение. Теперь пришла и наша очередь. Мы приближаемся к дороге. Осторожно, чтобы не скатился вниз и не загремел ни один камешек, взбираемся на высокую насыпь. Вот рука моя коснулась холодного рельса.

Медленно готовим под шпалами место для заряда. То и дело наши руки встречаются при выбирании камней. Один из товарищей, островецкий рабочий, сжал мне ладонь, желая этим жестом высказать радость, что вскоре еще один вражеский состав не дойдет до фронта.

Времени, однако, на размышления нет. Мы укладываем тротиловые шашки, вбиваем колышки, к которым прикрепляем взрыватель. Я отгибаю чеку, чтобы легче было вырвать ее, привязываю к ней парашютную стропу и по совету Юзека протягиваю ее под рельсом, чтобы не перерезал паровоз.

Мы сходим с насыпи. И вовремя. Издалека доносится речь. Это возвращается немецкий патруль. Пусть идет. Он ничего не заметит. «Мина» готова. Шнур замаскирован. Немцы прошли дальше.

Мы выбираем место за пригорком и ждем. Молчим. Всех тревожит одна мысль: пройдет поезд или нет? Закурить нельзя. Время еле ползет. Наконец со стороны Кельце доходит глухой грохот. Все напряжены до предела. Все ли в порядке? Взорвется ли «мина» в нужный момент?