Серебряное крыло - Страница 35

— Ты прав.

— Меня не волнует, что будет с другими. Только возьми меня с собой в джунгли.

— Тебе действительно не важно, что я съем твоих родичей?

— Они ненавидят меня из-за того, что совы сожгли наше убежище. Да и раньше меня не любили. Было время, когда я мечтал заслужить их уважение, помочь им сражаться с совами. Но они не хотели иметь со мной дела. Так с какой стати я должен о них беспокоиться?

— А твоя мать?

Шейд пожал плечами, морда осталась невозмутимой.

— Она даже не искала меня, когда я потерялся во время шторма, — сразу решила, что я погиб. Она считает, я причиняю слишком много беспокойства, и совсем не дорожит мной.

Гот посмотрел на Марину:

— А она?

Шейд горько усмехнулся:

— Марина только и ждет, что люди явятся, чтобы спасти нас. Ты прав, это трогательно, но смешно. Надеяться следует только на себя. К тому же она думает, что я больше всего на свете жажду быть сильным.

— А ты жаждешь?

— Да, — Шейд посмотрел Готу прямо в глаза. — Жажду. Всю жизнь меня считали недомерком, и я хочу стать большим и сильным. Хочу, чтобы ты научил меня охотиться и сражаться.

Гот задумчиво окинул взглядом горизонт.

— Я не верю тебе, Шейд.

— Но у тебя нет другого выхода.

Гот резко обернулся и посмотрел на него.

— Я так не думаю. Ведь я могу убить тебя прямо сейчас.

— Тогда ты замерзнешь. Я нужен тебе, чтобы добраться до Гибернакулума. Думаешь, хуже уже не будет? Это только начало. Посмотри на Тробба. Его крылья обморожены. Через пару ночей он не сможет лететь. А потом потеряет крыло. С тобой случится то же самое, если ты не поторопишься. У вас слишком мало шерсти, вы не защищены от холода. Вам необходимо теплое место на зиму. Я вам нужен для того, чтобы сереброкрылы приняли вас как друзей.

Гот больше не смотрел на него с насмешкой.

— Я предлагаю честную сделку, — сказал Шейд. — Я помогаю тебе добраться до Гибернакулума, а ты берешь меня в джунгли.

Каннибал немного помолчал, затем кивнул:

— Я согласен, малютка.

Возможно, он недооценил Шейда.

Краем глаза Гот наблюдал за маленькой летучей мышью, летевшей рядом. Сейчас он, конечно, мал, но он мог бы измениться… питаясь мясом, он вырастет.

Шейд прав: Гот нуждается в нем. Если в ближайшее время они не доберутся до Гибернакулума, Тробб

ТОЧНО умрет. Не то чтобы Гот очень беспокоился об этой немощной развалине. Но он сам начал чувствовать в крыле неприятную онемелость. Ему необходимо тепло.

Шейд полезнее живой, чем мертвый. Может быть, он поможет ему уговорить сереброкрылов лететь в джунгли. Тогда он воздаст Шейду по заслугам. Ему можно предоставить особые привилегии. Безусловно, он более стоящий товарищ, чем Тробб. Этот недомерок очень проницателен. Пока он немногого стоит, но в его глазах светятся ум и любознательность. Он хочет стать сильным, и Гот уважал его за это.

— Это последняя метка, — вдруг сказал Шейд и указал на высокий холм на западе, почти у самого горизонта.

Гот подозрительно посмотрел на него:

— Ты ничего не говорил о холме.

— Но я знал, что вспомню его, когда увижу. По маминой карте мы оставляем реку и поднимаемся на большой холм. Я тебя не обманываю.

Шейд мысленно прикинул расстояние. Он чувствовал себя бессильным. Еще одна ночь полета, может быть две, и они достигнут этого холма.

— Хорошо, — сказал Гот и повернулся к Троббу и Марине: — Давайте туда! Наконец-то Шейд решил сотрудничать с нами.

Марина посмотрела на Шейда через крыло. На одно только мгновение он встретился с ней взглядом, но этого было достаточно, чтобы прочесть в нем отвращение. Он отвернулся в другую сторону.

— Теперь все прояснилось, — сказал Гот. — Сейчас нам нужно поесть и подыскать убежище. Не улетайте далеко, я должен все время вас видеть.

Шейд осторожно спустился к деревьям. Они давно не сталкивались с совами и другими птицами, но он держал глаза и уши настороже, высматривая их.

— Что ты делаешь? — прошипела Марина.

— Не твое дело, — холодно ответил Шейд.

Он видел Гота, который кружился неподалеку, и знал, что у того очень хороший слух.

— Ты ведь на самом деле не ведешь их в Гибериакулум?

Он ничего не сказал.

— Если так, скажи мне, потому что я сбегу и полечу своим путем.

— Не скажу.

— Нет?

— Они поймают тебя.

— Как ты можешь? Предать свою колонию, меня? Он пристально посмотрел на нее, желая взглядом

сказать больше. Но не смог. Марина отлетела в сторону и стала охотиться одна.

Его сердце стало тяжелым словно камень. Шейд не замечал, что ест, выискивая пищу так, как учила его Марина. Пролетая мимо кустарника и высматривая коконы, он увидел листья. Он долго рассматривал их. Узнавал необычную форму, винно-красную окраску, шершавость… Где-то он видел точно такие же. Но где?

В шпиле собора.

Эти листья Зефир крошил, а потом пережевывал.

Именно они усыпили его.

Шейд чуть не закричал от радости.

Он внимательно посмотрел на Гота и Тробба. Они сидели на верхушке дерева и наблюдали за Шейдом и Мариной. Шейд опустился на куст, нашел мешочек с яйцами сверчка и жадно набросился на них. В то же время он незаметно протянул коготь к листу и оторвал его от ветки. Медленно, чтобы не вызвать подозрений, он затолкал лист глубоко под крыло и крепко прижал к телу.

Каннибалы ничего не заметили. Гот чистил шерсть, готовясь к охоте.

Шейд отлетел от куста и продолжил есть.

Гот принес к пещере убитую летучую мышь и с жадностью стал раздирать ее на части. Это был златокрыл. Марина мрачно смотрела на Гота, глаза ее блестели.

— Скажи спасибо, что нашел этого отставшего, — сказал ей Гот, — иначе могло случиться, что ты оказалась бы на его месте.

Шейд тяжело вздохнул.

— Я тоже хочу попробовать.

— Хо-хо! — прокаркал Гот. — У нашего малыша, кажется, прорезался вкус к мясу.

— Этого и нам не хватит, — сказал Тробб. — Пусть сам добывает себе мясо.

— Нельзя быть таким жадным, Тробб, — ответил Гот. — Мы должны обратить его к Зотцу.

Краем глаза Шейд заметил, что Марина с недоумением смотрит на него.

— Ну давай, ешь, сколько хочешь, — сказал Гот. Шейд медленно пошел к златокрылу, боясь в последний момент потерять мужество. Повернувшись СПИНОЙ К Готу и Троббу, он заставил себя склониться над растерзанной летучей мышью.

Последние несколько минут он медленно, так, чтобы никто не заметил, жевал лист, перемалывая и смешивая его в однородную массу со слюной.

Теперь, наклонившись над телом летучей мыши, Шейд притворился, что ест, глубоко погрузив в него зубы. Но он не ел, он просто выпустил в мясо мертвой мыши лиственную жидкость. Он был рад, что жидкость не имеет ни вкуса, ни запаха — ничего, что могло бы насторожить дв)о< каннибалов.

— Да он почти не притронулся! — взвизгнул Тробб.

Шейд быстро закрыл рот.

— Ешь! — прорычал Гот, подталкивая его вытянутым крылом. — Ты хотел мяса, так ешь!

У Шейда во рту оставалось еще немного зелья. Девать его было некуда. Он должен съесть хоть немного летучей мыши. Он взял в зубы небольшой кусок, в то же время выпуская изо рта оставшуюся жидкость.

От вкуса мяса глаза его наполнились слезами. Шейд старался не касаться его языком и не держать во рту слишком долго. Он проглотил кусок, пряча мордочку от стыда и отвращения.

Шейд чувствовал, что совершил немыслимое преступление. Слезы текли по его лицу, и он не мог остановить их.

— К этому нужно привыкнуть, — сказал Гот. — Скоро ты с нетерпением будешь ждать, когда снова кого-то убьешь.

Тробб грубо оттолкнул Шейда и жадно принялся поедать мясо. Шейд, еле волоча лапы, отполз к Марине, но она обожгла его ненавидящим взглядом и отодвинулась.

— Предатель! — бросила она. — Хоть бы мне никогда не встречать тебя!

Снаружи разливался солнечный свет.

Шейд осторожно пошевелился, готовый замереть, если Гот что-нибудь заметит. Тяжелое дыхание каннибала по-прежнему было ровным. Медленно и осторожно Шейд высвободил из-под крыла Гота плечи. Потом грудь и крылья, с трудом сдерживаясь, чтобы не выпрыгнуть сразу. Внезапно Гот повернулся, его широкое крыло дернулось, крепко прижав Шейда к дурно пахнущему потному телу.