Серебряная книга сказок - Страница 3

– Где это ты яйца раздобыл? – спрашивает рыбачка мужа. Рассказал ей рыбак, как большую птицу повстречал.

Яйца сложили за печку, а семья осталась без ужина.

На другой день рыбак снова чуть свет поднялся и на лов отправился. Приплыл на старое место, видит – из камышей та же птица вылетает и своё кричит: «Найдёшь – не разоряй!» Забрался рыбак в камыши и снова в гнезде девять яиц нашёл. Сложил их в лодку и повернул к дому. Рассердилась жена на старика, что он вместо того, чтоб рыбу ловить, птичьи гнёзда обирает. Взяла она яйца и что было сил за печку швырнула, а ведь рыбак велел с ними осторожно обращаться. Но, на удивление, яйца не разбились.

На третий день снова поехал рыбак на лов и, сам не ведая как, опять очутился возле камышей. И опять вылетает птица и кричит: «Найдёшь, не разоряй – это принесёт тебе счастье!» И снова пошёл рыбак к знакомому месту и нашёл девять яиц. Забрал и поехал домой. «Кто же из них вылупится?» – рассуждал он по дороге.

Жена так обозлилась, что, не сложи он сам эти яйца за печь, она бы их все на землю пошвыряла. Как быть? Чем её задобрить? На следующий день отправился рыбак на озеро и вернулся назад с полной лодкой рыбы. Прояснилось семейное небо, словно солнышко взошло.

Вскоре все забыли про яйца, будто их в доме и вовсе не было.

Сидит как-то рыбак и сети чинит, жена по дому хлопочет, а дети во дворе играют. Вдруг что-то за печкой хрустнуло, будто выстрелил кто, и не успел рыбак с места вскочить, как спускается с печи мальчик-красавец. С удивлением поглядел рыбак на гостя, а тот прямо на глазах у него растёт. Хрустнуло за печкой во второй раз, в третий, в четвёртый и так двадцать семь раз подряд, и после каждого выстрела соскакивал с печи мальчуган-здоровяк. Рыбак только руками всплескивал, глядя, как появляются да растут, словно грибы после дождя, эти ребятишки.

– Так вот оно, счастье, что мне птица посулила! – простонал бедный отец. – Знал бы я, что в этих яйцах скрывается, все бы в воду побросал!

– И поступил бы неразумно, батюшка! – возразил самый бойкий мальчик. – Мы тебе счастье принесём. Иди в город, проси, чтоб о тебе королю доложили, да скажи ему, чтоб он послал нам платье получше да еды побольше, а мы ему служить станем.

– Я-то ему доложу, а что, если он велит меня в шею гнать?

– Об этом не беспокойся, ступай да делай, как я сказал.

Оделся рыбак и отправился в город.

Пришёл во дворец, просит о себе королю доложить. Пустили его в королевские покои.

– Чего тебе надобно, рыбак? – спрашивает король.

– Всемилостивейший король! Есть у меня двадцать семь сыновей, велели они мне у вас одежды да еды просить да просили сказать, что готовы вам служить верой и правдой.

– А ты сам-то почему о них не печёшься?

– Да мне своих пятерых кормить нечем, а двадцать-то семь только сегодня появились.

И рассказал рыбак королю всё, что с ним приключилось, и тот, подивившись, приказал немедля двадцать семь платьев да множество снеди на телеги грузить и к рыбаку в дом везти. А рыбаку велел немедля сыновей во дворец слать. Обрадовался рыбак, домой заторопился.

Парни в новое платье оделись и вместе с рыбаком и его семьёй принялись за еду. Спрашивает рыбак:

– Который из вас меньшой?

– Я, батюшка, – отвечает самый высокий и красивый.

– Это ты меня к королю послал?

– Я, батюшка.

– Велю я вам, ребятки, меньшого слушаться, – сказал рыбак, – и все его приказы исполнять; вижу, он из вас самый толковый.

Не понравилось братьям его приказание, но пришлось покориться. Попрощались братья с отцом-матерью и зашагали в королевский замок.

На следующий день король выделил им большой луг, приказал траву скосить, сено высушить и в стога сметать. Взяли парни косы и пошли. Коли двадцать семь ловких косарей сено дружно косить начнут – дело спорится, и к вечеру луг был скошен. Остались братья на лугу ночевать. Младший велит одному не спать, караул нести.

Но, как на грех, уснул караульщик. Встали косари утром, глядят – а сено-то по всему лугу раскидано да потоптано. Пришлось целый день маяться и снова его сгребать да в стога метать. Вечером велел младший четверым караул нести да наказывал со сном бороться и узнать, кто же это им сено раскидывает. Но только пробило полночь, напала на братьев дремота, и захрапели наши караульщики. И снова к утру всё сено было по лугу раскидано да потоптано. Обозлились братья, что им работы прибавляется, а младший осерчал на плохих караульщиков и вечером, отослав всех спать, сказал, что сам сторожить станет. Настала полночь, видит младший брат: примчалось на луг целое стадо вороных коней, и стали они сено топтать и копытами по лугу разбрасывать. Кинулся было он братьев будить, но тут подскакивает к нему тощая да неказистая белая лошадка и молвит человеческим голосом:

– Приветствую тебя, Штернберк, долго же я тебя дожидалась!

– Как ты меня величаешь? Откуда меня знаешь и кто сама будешь?

– Имя твоё мне хорошо известно, а кто я – того сказать не смею. Но если ты моего совета послушаешься, я стану твоим верным другом и защитником.

– Коли совет будет добрый, отчего не послушаться!

– Гляди-ка, носятся по лугу двадцать шесть буйных вороных коней, я – двадцать седьмая, бела, мала да тоща. Буди братьев да вели каждому по коню взять, а сам выбирай меня, не бойся, не прогадаешь, – сказала лошадка и поскакала к стаду.

Штернберк (так мы теперь будем его называть) разбудил братьев и велел каждому выбрать коня.

Тощую белую лошадку никто не захотел, и досталась она самому Штернберку.

Утром братья прибрали сено и вернулись к королю, а коней своих припрятали. Щедро заплатив за работу, отослал их король обратно к рыбаку.

За городом братья оседлали коней и помчались. Испугался рыбак, но названые сыновья отсыпали ему по пригоршне золотых монет, и он успокоился.

Ночью, когда Штернберк крепко спал, братья потихоньку выбрались из дому и договорились податься прочь. Не нравилось им младшего брата слушаться. Как решили, так и сделали. Вскочили на коней и помчались прочь. Когда солнце взошло, они были уже далеко от дома. Проснулся Штернберк, выбежал во двор, глядит – белая лошадка одна-одинёшенька стоит, а братьев и след простыл.

– Где мои братья? – спросил он свою лошадку.

– Ускакали, дорогой хозяин, наверное, они уже далеко.

– Ах они обманщики! – в гневе воскликнул Штернберк.

– Не печалься, поешь да седлай меня, мы их сейчас догоним.

Распрощался Штернберк с добрым рыбаком и, сев на свою лошадь, пустился в путь.

В большом лесу на траве сидели братья, закусывали и с хохотом судили да рядили о том, что Штернберк скажет, когда, проснувшись, одну свою клячу в конюшне увидит.

И вдруг слышат – заржали кони. И кого бы вы думали видят перед собой братья? Тащится к ним белая лошадка, а на ней Штернберк.

В страхе поднялись они навстречу и стали прощения просить. Простил их Штернберк, и они все вместе пустились в путь.

Едут, едут, видят: к дереву борзая привязана, вот-вот с голоду пропадёт.

– Эй, ступайте кто-нибудь да отвяжите собаку, – говорит Штернберк братьям.

– Больно нам нужно собаку отвязывать! Не троньте её. Кто знает, почему она привязана? – возроптали братья.

Соскочил тогда с лошади сам Штернберк, отвязал борзую, на волю отпустил.

– Коли туго тебе придётся, вспомни меня! – крикнула борзая человеческим голосом и скрылась в чаще. Удивился Штернберк, но братьям ни слова не сказал.

Едут они, едут, видят: орёл к дереву за лапу привязан, голова опущена, крылья повисли.

– Ступайте кто-нибудь, отвяжите орла, не то он с голоду пропадёт, – велит Штернберк.

– Что нам за дело до него? Коли ты такой добрый, сам ступай, – отказались братья.

Соскочил Штернберк с лошади и отвязал орла.

– Если тебе туго придётся, вспомни меня, – промолвил орёл и исчез в чаще. Подивился Штернберк небывалой птице, но братьям ничего не сказал.