Серебро и свинец - Страница 22

Вот теперь Линдан ощутил присутствие магии. Руки Дейга источали ее, магия хлестала потоком, вливаясь в мертвое тело, растекаясь по жилочкам, несущим от мозга живой ток. Труп дернулся, едва не вырвавшись из рук держащих его солдат, и владетель покачнулся, словно в ответ. Юноша едва успел подхватить его за плечи, направляя свою собственную силу в нужное русло.

Линдан усиливал дар владетеля, как мог вложить собственные силы в любого чародея. Никто не знал, откуда взялась в нем эта способность, она была истинно диким даром. В анналах гильдий таких случаев было записано немало, но из ныне живущих чародеев Восточного Эвейна только один обладал даром усилителя.

А даром владетелей Дейга была некромансия.

– Встань! – прохрипел Дейга. Даже удвоенных, его способностей едва хватало, чтобы оживить человека, умершего день назад. Сила родового талана колебалась из поколения в поколение, к тому же изменялись его проявления.

И труп встал. Дыра в его груди была сквозной, и Линдану вдруг мучительно захотелось заглянуть в эту омерзительную замочную скважину – вдруг там, на другой стороне, ему увидится что-то иное вместо заваленной телами и залитой кровью площади?

– Кто ты? – потребовал ответа владетель.

– Морандон ит-Таркан, староста этой деревни. – Голос мертвеца был глух и невыразителен, да вдобавок очень тих – при дыхании воздух почти целиком уходил в сквозную дыру в груди. Линдану приходилось прислушиваться, силой воли стирая из сознания все прочие звуки – голоса, перестук копыт, шелест ветра и зловещий карк. – Зачем ты поднял меня, Торион ит-Молой, владетель Дейга? Чтобы я умер второй раз?

– Расскажи мне, что случилось здесь, – повелел Торион ат-Дейга. – Кто осмелился напасть на деревню, лежащую под моей рукою?

– Они пришли со стороны стоячих камней, – прошептал мертвец.

Дейга вздрогнул, и, будто в ответ, с востока донесся странный стрекот. Он раскатывался над лесом изумительно отчетливо – возможно, благодаря тому, что рассудок невольно цеплялся за никогда прежде не слышанный звук. Стрекот прервал сосредоточение некроманта. И Дейга, и его несчастная жертва осели наземь почти одновременно. Только Морандон больше не поднялся, а Торион, цепляясь за руку Линдана, встал на ноги почти сразу же.

– Рассредоточиться! – приказал он.

Линдан оттащил обессиленного владетеля под козырек на ближайшем крыльце. Стрекот приближался; теперь молодой наймит мог определить, что источник шума летит по воздуху. Юноша попытался представить себе тварь, которая так орет, и не смог. Звук не вызывал ощущения сродства с чем-то живым. Так могли бы щелкать ожившие ножницы размером с замок Дейга, если бы, конечно, хоть один чародей умел оживлять ножницы.

Рыба выплыла из-за дальнего амбоя неожиданно. Во всяком случае, Линдану на первый взгляд эта штука показалась похожей именно на рыбу – большую черную щуку, висящую под мерцающим, как скудно наведенная иллюзия, диском. Но это, конечно, была не щука – слишком уж осмысленно она двигалась, виляя над лесом. Точно как летающие колдуны, ведущие разведку с воздуха! Может, это голем?

Линдану приходилось слышать о големах – неживых оживленных. Но для создания даже самого простого голема требовалась работа нескольких ремесленников и трех-четырех магов наивысшей силы. К тому же големы колдовать не могут, а значит, летать – тоже. Нет, колдуны явно сидят у этой щуки внутри. Юноша попытался представить, какая силища нужна, чтобы поднять такую махину, и беззвучно присвистнул.

«Такая же сила, что может свинцовый шарик метнуть незримо для глаза? – спросил он себя и сам ответил: – Очень может быть».

– Это враг, – с какой-то особенной убежденностью проговорил Торион ит-Молой. – Линдан, ты можешь повредить эту… этот летучий сосуд, но осторожно, не испепелив целиком? Мне нужны пленники.

Линдан хотел сказать «попробую», но вспомнил, как наставник Клайдаркс всякий раз бил его по пальцам за такой ответ, приговаривая: «Пробовать мало, изволь сделать!»

– Сделаю, – хрипло пробормотал он, и сила наполнила его, готовая выплеснуться жаром.

У вертолета отвалился хвост.

Это случилось совершенно неожиданно. Только что новенький транспортный «Си Найт» нарезал зигзаги над богом проклятыми местными джунглями, а секунду спустя хвостовой винт летел вниз, и оставшийся без компенсатора вращения корпус крутило, точно взбесившаяся машина решила расплескать пассажиров по стенкам. Потом лес подпрыгнул, затрещали ветви, и Дуглас Чарнс потерял сознание.

Очнулся он, когда его подхватили за руки и за ноги, чтобы вынести. При падении вертолет распорол крышу ветвей и попытался пропахать борозду в дне лесного моря, но ствол какого-то дерева, перед которым даже секвойя из учебника ботаники казалась низенькой и корявой, остановил движение умирающей машины. Пилотскую кабину расплющило о кору, и тех, кто остался в ней, не стали и вытаскивать.

Из двадцати человек, набившихся в грузовой отсек «Си Найта», относительно невредимыми из изувеченного корпуса выбралось восемь. Еще шестерых вытащили и уложили на расстеленных поверх травы скатках.

Дуглас не относился ни к первой, ни ко второй группе. Хотя сознание из него вышибло еще до падения, очнулся он довольно быстро и помогал извлекать товарищей из воняющих тлеющей краской обломков, не обращая внимания на ломящую боль в висках. Правда, когда настал черед вытаскивать из вертолета тела, морпех все же сомлел. Пошатываясь, он отошел в сторону, и его стошнило. Пошарив на поясе, Дуглас нащупал флягу и в три глотка осушил наполовину. Легче не стало, но кислый привкус во рту немного отступил. Наверху, там, где колыхались потревоженные падением вертолета ветви, шумел ветерок, но в нижний ярус леса его дуновение не проникало, и высушить заливавший Чарнса холодный, липкий пот было нечему.

Возможно, если бы сержанта Клелайна не было среди тех, кого товарищи Дугласа вытаскивали в последнюю очередь, события могли бы обернуться иначе. Но сержант лежал со свернутой шеей – «Ал-лабама, – мстительно подумал по этому поводу Чарнс, – шея бордовая…». Капрал Пауэлл, которому полагалось бы принять командование взводом, скрежетал зубами и непроизвольно дергался, несмотря на морфий, пока один морпех держал его за плечи, а второй накладывал шину на переломанную голень. На добрых четверть часа взвод остался без командования. Солдаты оказывали посильную помощь товарищам, кто-то настороженно озирался, но никому не пришло в голову отдать приказ уйти с места аварии или занять круговую оборону. Впрочем, это едва ли сделал бы и ныне покойный сержант.

Лес окружал место падения «Си Найта» даже не сплошной стеной – это было бы понятно и хоть как-то соотносилось бы с понятиями Дугласа Чарнса о джунглях (раз это дикая страна, то в ней должны быть джунгли – так он считал, поскольку это было разумно, а разумное мнение морпех очень уважал). Великанские стволы местных секвой торчали из земли, как высотки, и нормальные деревья служили им чем-то вроде подлеска, в котором, в свою очередь, был собственный подлесок, правда, не очень плотный – если постараться, можно выбрать место с хорошим обзором. Но вот деревья эти были самые обычные – клены, дубы, какие-то еще, знакомые Чарнсу только на вид, – и подлесок самый нормальный, из молодых деревец, ежевики (или малины? черт ее поймет, пока не созрела) и прочего в том же духе. Обыкновенный лиственный лес, если бы не покрытая корой почти прямая стена, у которой дотлевали обломки вертолета.

– Взво-од! – Это уже капрал Пауэлл, бледный, слегка не в себе от морфия и с трудом опирающийся на плечо Хэнка Батлера.

«Что за дела? – пожаловался судьбе Чарнс. – Почему в каждом взводе есть свой Хэнк? Куда ни плюнь, попадешь в Хэнка. Откуда их развелось-то столько?» Он представил себе конвейер, штампующий исключительно Хэнков, и ухмыльнулся про себя. Батлера он не жаловал за глупость и исключительную преданность любому начальству, а Пауэлла – за избыточное, по мнению рядового Чарнса, самомнение. Вот полезут из кустов местные вьетконговцы, тогда этот молокосос поймет, кто умный, а кто дерьмо.