Сердце зимы - Страница 19

«Всё должно получиться!» – убеждал себя Арэн. Он вошел в раж, занялся методичной рубкой, как это было всегда, когда разум отступал в тень, освобождая место холодному расчету профессионального убийцы. Очередную голодную тварь он с размаху рубанул ребром щита прямо в переносицу, и шараш изрыгнул на него черную мерзость пополам с плохо прожеванными кусками мяса. Хаос его задери! Арэн с наслаждением отсек ему башку.

Краем глаза дасириец увидел метнувшиеся белым пламенем косы Хани. Северянка куда-то стремительно бежала, прикрываемая парой бравых воинов. Каждый из них орудовал внушительного вида топором. Головы и конечности людоедов так и летели во все стороны. Что-то не так, раз девушка покинула Мудрую. Арэн не мог поверить, чтобы девчонка спасалась бегством. Слишком упряма для этого. Значит, новая напасть? Вот только время не до расспросов. Дасириец попросил богов смилостивиться над всеми ними и нанизал на жало меча очередного шараша.

Запах смерти смешался с горячим воздухом.

Хани задыхалась. Каждый шаг давался с трудом. Хотелось упасть в одну из снежных куч и забыться в холоде сном без видений. Но Мудрая приказала бежать со всех ног. Хани не спрашивала, зачем и что предстоит сделать, она послушно исполнила повеление.

Битва кипела повсюду. Шараши прорвались и теперь бросались на всех, до кого только могли дотянуться. Нет, зря их сравнивали с животными. В этих безумных глазах, налитых болезненным гноем, не было места разуму – одному лишь неутолимому голоду.

Она будто нырнула в гущу сражения. Крики, боль, рев – все обрушилось на голову, сминая остатки храбрости. На лицо и одежду тут же брызнули алые кляксы крови и черные капли мерзости, которая текла в жилах шарашей. Если бы не двое, чьих имен Хани не знала, ее постигла бы ужасная участь лежать в грязном снегу с разорванным в клочья телом. Но мужчины прикрыли ее.

Когда сражение стало редеть, одного из ее защитников поразил ржавый меч. Воин успел убить обидчика и еще парочку его сородичей, прежде чем рухнул на землю. Хани вскрикнула, сторонясь мертвого взгляда светлых и чистых, как рассветное небо, глаз.

– Осторожнее, эрель! – Второй воин дернул ее за шиворот, прижал к себе огромной рукой, второй орудуя окровавленным мечом.

Хани зажмурилась.

Раньше она никогда не видела нападения шарашей вживую.

Обычно людоеды шли небольшими ордами, около полусотни голов или даже меньше. Детей, стариков и нерожавших девушек прятали в подполы и подземелья под замком. Они сидели тихо, дожидаясь, пока остальные прогонят людоедов.

В те дни Хани была совсем девчонкой, а потому своими глазами видела лишь последствия яростных сражений, когда мертвых уносили на ритуальное кострище; ходила по кровавой снежной жиже, представляя, как храбро сражались соплеменники. Взросление пришлось на те времена, которые после назвали Временами покоя. Многие поговаривали, будто Скальд обратил взор на Северные земли и избавил своих детей от скверны; другие утверждали, что шараши испугались силы воинов Кельхейма и больше никогда не посмеют ступить за пределы Пепельных пустошей. Но реальность оказалась совсем не такой радужной, как обещали пророки.

Когда воин вытолкнул ее перед собой, буквально отбросив на землю, Хани почти ничего не соображала. Ее хватило только на то, чтоб немного отползти и осмотреться. Защитник стоял на коленях, удерживая в руках длинное грязное копье, проткнувшее его насквозь. Перед воином распластался обезглавленный людоед.

– Беги! – не оборачиваясь, прорычал северянин.

К нему, жутко скалясь и заливаясь безумным хохотом, спешил обгорелый шараш.

«Вставай, Хани», – раздался голос в голове.

Она до сих пор не могла привыкнуть к ним – умершим, которые хотели говорить с нею. В последнее время такое случалось не часто, но за сегодня – уже дважды.

Голос принадлежал Року, и оттого сделалось еще горше. Она всхлипнула. Хотелось дать волю слезам. И все же она не разревелась. Сжав зубы, поползла прочь.

«Спеши! Скорее, со всех ног!» – требовал голос.

Подняться и бежать! Пусть разъезжаются ноги в жидкой, топкой грязи, пусть гремит и завывает в ушах. Она должна!

Позади остался лязг клинков, а путь вперед скрывала завеса белесого тумана, странная мгла, сквозь которую ничего не разглядеть.

Хани подняла с земли обломанное древко вил, оперлась о него. «Нужно ли идти прямо в туман?» Голос Рока велел идти. Она не стала спорить и медлить, а уже через несколько шагов перестала понимать, куда несут ее ноги. Шаг за шагом, окруженная маревом сражения, Хани шептала молитвы. Несколько раз она пыталась зачерпнуть силу, но трусость брала свое. Нельзя, никто не должен знать.

А потом вокруг началась возня. Неясные тени ходили кругом, оглушающий звон повстречавшихся клинков полоснул по ушам. Она продолжила идти, и вскоре мгла рассеялась, обнажив новое поле битвы.

Отчего-то пылали дома, в небеса поднимались столбы черного дыма. Земля, куда хватало глаз, алела от пролитой крови. Мертвые шараши, мертвые северяне, отрубленные части тел. В звуках битвы растворился даже голос Рока. Или ее проводник просто исчез, выполнив то, зачем пришел?

– Наши… дети! – В подол ее платья вцепились скрюченные руки женщины. Ее лицо заливала кровь. Стрела поразила селянку в горло, голос женщины булькал на предсмертном вздохе. – Они забирают наших детей…

Последние слова утонули в кашле, и несчастная рухнула мертвой.

Зачем им дети? Живые дети?

Хани выдохнула и зачерпнула силу. Ладони наполнились знакомым пульсирующим покалыванием, бьющимся в унисон ударам собственного сердца. В пылу битвы детские крики были едва слышны.

– Там! – Кто-то с силой схватил ее за плечо, северянка с трудом сдержала крик боли. Перед нею, весь в крови и черной мерзости шарашей, стоял староста. Его грудь шумно вздымалась, рот перекосился от боли – в плече мужчины торчал ржавый обломок меча. – Они прорвались, выбили брешь в стене. Твари забирают наших детей! Ты же можешь говорить с духами-защитниками, заклинаю всеми богами Эзершата – помоги!

Хани рывком плеча скинула его руку. Значит, теперь он о помощи просит? И за частокол прогонять не собирается? Лицемер.

Злость придала решительности.

В безумии схватки она увидела Раша. В руках чужестранец сжимал окровавленные кинжалы и ловко орудовал ими. На его поясе болталось несколько небольших фляг.

Сделав очередной смертоносный выпад, Раш тоже заметил ее. В глазах чужестранца плескалась какая-то лихорадочная, нечеловеческая радость. Если и был в бездушной рубке хоть кто-то, кто наслаждался происходящим, – так это он. Карманник поелозил языком по зубам, смачно сплюнул в снег кровавый сгусток и, легким неуловимым движением развернувшись, проткнул глотку крадущемуся сзади шарашу.

Чужестранец быстро поравнялся с ней, но, прежде чем сказать хоть слово, замахнулся кинжалом. Девушка зажмурилась, не ожидая предательства. И поняла, что произошло, когда прямо над ухом раздалось сдавленное хрипение.

– Что ты творишь?! – зло прошипел ей в самое лицо Раш и вцепился в ее руку. – Думаешь, эти милые люди пощадят тебя после того, как ты спасешь их жопы?

– Но я могу спасти их.

– Тогда я тебе руки сломаю – и спасу тебя. А они как-нибудь сами разберутся.

Хани ничего не знала об этом человеке, чье лицо отчего-то казалось смутно знакомым, но знала – он так и сделает. Даже раздумывать не станет.

– Мне нужна помощь, – взмолилась она. – Позволь спасти хотя бы детей. Я могу позвать духов-защитников.

– И никаких фокусов? – Он так крепко стиснул ее запястье, что у Хани от боли слезы на глазах выступили.

– Никаких фокусов, – ответила она.

– Пойдем. И хоть иногда смотри по сторонам.

Он увел ее в сторону, за дома, где от гари нечем было дышать, но зато здесь их скрывал дым.

– Эти ваши… шараши привели с собой тролля, – быстро говорил Раш, замолкая, только когда они входили в дымовые завесы. – Большого, взрослого. Он раскидал половину людей, прежде чем мы поняли, что происходит. А вслед за ним пришли новые твари.