Сердце Ворона - Страница 6

Мулграв заглянул в глаза юноше – странные глаза, один зеленый, другой золотистый.

– У вас хорошо получается, сир. Я горжусь вами.

– Для меня ваша похвала много значит, – ответил Гэз. – Пойду переоденусь. Пожалуйста, передайте мои извинения господину Шаддлеру и скажите, что я не задержусь.

– Конечно, сир.

Юноша легко взбежал по ступенькам лестницы и исчез за одной из боковых дверей. На дорожке, ведущей от ворот, появилась высокая, сутулая фигура Алтерита Шаддлера. Мулграв снял нагрудник и коротко поклонился учителю истории:

– Добрый вам день, сир.

– И вам того же, мастер Мулграв. Полагаю, вы в добром здравии.

– Да, сир. Господин Гэз попросил меня передать вам его извинения за опоздание. Мы начали с небольшой задержкой. И он сейчас переодевается.

– Физические навыки всегда почитаются выше навыков умственных, – без всякой обиды заметил Алтерит.

– Как ни печально, сир, но я должен согласиться с вами. Изучающий историю неизбежно поймет, что война выявляет в людях прежде всего бесконечную тупость.

– И благородство, мастер Мулграв, – укоризненно добавил Алтерит. – И благородство тоже.

– Справедливое замечание. Среди воинов благородство встречается, но, по-моему, его явно недостает тем, кто отправляет их на войну.

Алтерит Шаддлер моргнул и облизнул губы.

– Должно быть, сир, я неверно вас понял, потому как в ваших словах можно усмотреть критику в адрес короля.

Мулграв улыбнулся:

– Мы ведь говорим о делах исторических, сир, а не политических. Каждый может, к примеру, почитать сочинения о войне императора Джесарея. В них найдешь не много благородства, зато нельзя не заметить неутолимое стремление завоевать как можно большую часть известного нам мира.

– Но благородство, великое благородство, было свойственно Конну Варскому, который и разгромил названного вами императора, – заметил Алтерит.

Мулграв усмехнулся:

– Конн? Так, значит, он один из нас? Любопытно. Я почему-то полагал, что он горец.

– Обычное заблуждение, сир, весьма распространенное среди тех, кто изучает историю поверхностно. Сила Истока привела его еще ребенком в эти края именно для того, чтобы однажды он победил Джесарея.

– Ах да, Исток Всего Сущего, – ухмыльнулся Мулграв. – Полагаю, он тоже принадлежит к варлийцам.

– Похоже, сир, вы решили посмеяться надо мной, – твердо сказал Алтерит.

– Приношу свои извинения, почтенный учитель. – Фехтовальщик поклонился. – Когда я был еще ребенком, мать знакомила меня с Учением. Насколько я понимаю, ранние святые были людьми, проповедовавшими мир и любовь. Весьма странно, что, выступая от их имени, мы завоевывали земли, сжигали города, убивали. Нисколько не сомневаюсь, что легендарная Госпожа-в-Маске со стыдом отвернулась бы от нас. Чем мы лучше дикарей, которых она пыталась обратить в веру?

Кровь отхлынула от лица Алтерита.

– Перестаньте! Что вы такое говорите! Вас же сожгут за подобные слова! Варлийцы – избранный Истоком народ.

Мулграв выдержал негодующий взгляд собеседника.

– Да, думаю, я пошел бы на костер за правду. Других ведь это не испугало.

Алтерит вздохнул:

– Я никому не передам содержание нашего разговора, мастер Мулграв, но буду признателен, если вы не станете повторять подобную ересь в моем присутствии.

– Согласен, не будем говорить о делах религиозных. Но раз уж на то пошло, то и вы, пожалуйста, не оскорбляйте мой здравый смысл небылицами о Конне Варском. Достаточно того, что мы уничтожили культуру кельтонов. Не станем же марать их славную историю.

– Происхождение Коннавара – установленный факт, – стоял на своем Алтерит. – Историки…

– Я расскажу вам об одном установленном факте, господин учитель. Четыре года назад в одной маленькой церкви в провинции Пинанса, примерно в тридцати милях отсюда, затеяли перекладку фундамента. Рабочие убрали также и треснувшую плиту возле алтаря. Под ней обнаружился старинный сундук, а в нем несколько свитков, пожелтевших и высохших от времени. Один из свитков содержал табличку кельтонских королей с указаниями на их происхождение. Какому-то старику монаху удалось спустя месяцы расшифровать кельтонскую грамоту. Он узнал много фактов, дотоле неизвестных и имеющих отношение к легендам сидхов. Старик разволновался. Мы ведь всегда знали, что Коннавар носил духовное имя Меч-в-Буре, но не знали почему. Объяснение нашлось в одном из манускриптов. Вообще-то его звали Конн-а-Вар, что в буквальном переводе означает «Конн, сын Вара». Имя его отца было Вар-а-Конн, Вар, сын Конна. Так что варлийцы здесь ни при чем. Найденные рукописи позволили лучше понять суть некоторых исторических событий, сражений, философии кельтонских королей.

– Я бы знал о такой находке, – возразил Алтерит. – Это бесценное сокровище, и о нем говорили бы все.

– Да, говорили бы, – сказал Мулграв, – если бы о ней стало известно. Я узнал о сделанном открытии лишь благодаря тому, что проводил одно небольшое исследование в церковной библиотеке и имел возможность побеседовать с этим монахом. Он отправил письмо Пинансу, рассказав о том, что попало ему в руки. Вскоре туда прибыл взвод солдат. Свитки были изъяты силой. Забрали и все сделанные монахом копии. Он написал Пинансу еще раз, умоляя власти дать ему разрешение на продолжение исследований. Ответа не было. Тогда старик обратился к епископу с просьбой походатайствовать за него перед королем. В письме он упомянул некоторые факты, оставшиеся в памяти. В последний день моего пребывания в церкви за ним приехала карета. Я сам видел, как монах сел в нее. Он был совершенно счастлив, полагая, что его повезут в замок, где позволят продолжать изучение свитков. Пару дней спустя его тело нашли в реке в трех милях от церкви.

– Вы хотите сказать, что его убили по приказу властей?

– Я ничего не хочу сказать. Власти заявили, что ничего не знают ни о карете, ни о ехавшем в ней человеке.

– Тогда зачем вы это рассказываете?

– Хочу, чтобы вы поняли кое-что. Историю всегда пишут победители. И интересует их не правда, а оправдание. Кельтоны были гордым, воинственным народом. Нас не устраивает, что они могут остаться таковыми. Поэтому мы черним их историю, культуру, а то, что не поддается очернению, подавляем. Я не знаю, были ли свитки подлинными. Откуда мне знать? Вполне возможно, что старый монах ошибся в переводе. Но совершенно точно одно: найденные им рукописи так и не всплыли больше и их никто не обсуждал. Это само по себе говорит о многом.

Алтерит вздохнул:

– Скажите, мастер Мулграв, почему вы с таким упорством рассказываете мне о вещах, которые легко могут поставить под угрозу мою жизнь?

– Потому, мастер Шаддлер, что я хорошо разбираюсь в людях. Возможно, ваша голова забита чепухой, но сердце у вас доброе.

Учитель покраснел.

– Благодарю за этот… полукомплимент, сир. Но впредь давайте придерживаться в наших беседах таких тем, которые не напоминают ни о петле, ни о костре.

Кэлин никогда в жизни не видел более великолепного быка. С коня ростом, черный как вороново крыло громадный зверь стоял в освещенном лунным светом загоне, напоминая вырубленную из угля статую.

Жэм Гримо и Кэлин сидели на склоне холма, за возведенной ими стеной из веток дрока.

– Какие рога, – сказал Кэлин. – Футов семь от одного до другого. Урод какой-то.

– Нет, – шепотом ответил Жэм. – Это островной бык. Полторы тонны буйной непредсказуемости. Чтобы пронзить человека насквозь, ему достаточно просто мотнуть головой.

– И как мы его украдем?

Гримо усмехнулся:

– Воспользуемся древней магией, приятель. Я призову на помощь дух сидхов.

– Нельзя шутить такими вещами, – твердо возразил мальчик.

– В этом мире нет ничего такого, над чем я не мог бы подшутить, – уже без улыбки заметил Жэм. – Иногда, глубокой ночью, мне кажется, что я слышу, как боги смеются над нами. Поверь, Кэлин, если они создали нас, то сделали это шутки ради. Только для забавы. И шутка получилась неудачная. Я буду насмехаться и над сидхами, и над Жертвой. Над чем мне захочется!