Сердце великана (СИ) - Страница 15

Поначалу космовеганизм попытались задавить. Прямр в зародыше. Но даже оперативные действия не привели к результату. Как и всякой вере, репрессии были ей только на пользу. К тому же космовеганы, работали и помогали выживать. Может даже работали больше, чем обычные. Они не бузили, собрания устраивали только после того, как строго выполняли все рабочие нормы. Не препятствовали военным, дорожному сообщению, не разбивали витрины пунктов выдачи продуктов. Привлекать их было просто не за что. Нельзя же запрещать думать. Пусть даже и неправильно по–твоему. Их количество медленно увеличивалось. С ними были даже оставшиеся буддисты, в какой–то мере они даже являлись их опорой. Переспорить их было невозможно. Ведь, даже столь нелогичные и противоречивые религии умели за себя постоять в споре раньше, а тут! Что вы сможете сказать против столь логичной религии? Разве они не правы? По большому счету? Попробуйте поспорить с космовеганом и сами поймете. Тоха любил их троллить. Даже на собрания ходил, пока его те не вытурили. Задавал им там тупиковые вопросы. Я находил их позицию неправильной. По многим причинам. Не любил о них распространяться, но для меня такого выбора не стояло. Пришельцы кто угодно, но точно не “буддисты”.

Я видел их ряды вдоль дороги, через тонированные стекла микроавтобуса. С плакатами, а потом мы увидели и их гуру. Самого главного космовегана, о котором я только слышал и в газетах читал. Звали его Олаф Хеландер. Он был из Швеции и женат на японке. Здоровенный, под два метра человек. Бывший ученый–генетик. Хеландер вынырнул словно ниоткуда четыре года назад. Выступал через газеты, устраивал собрания, набирая популярность и последователей. Его несколько раз сажали в тюрьму или отправляли на принудительные работы под землю. Без всяких оснований и поводов. Но он каждый раз выходил. А сейчас его вообще боялись трогать. Последователи могли саботировать столь важные для правительства работы за прессинг своего босса, а бардак и революции в такой момент — были смертельно опасны для страны. Правительство просто договорилось с ним. Ни одной проблемы с работами, а они могут мирно выступать в свободное от работы время. И страдать своей хренью дальше. У Хеландера также были замы, ответственные за различные части. С одним из них — Утидой — я даже встречался. Они приходили к нам для агитации в русскоязычный район и дважды на полигон. Он приводил довольно здравые аргументы своей позиции, но переспорить себя я ему не дал.

Хеландер стоял совсем близко от нашей трассы. Почти у начала запретной зоны. В опасной близости забора, вооруженной охраны и минного поля. Как бы показывая этим свой важный статус. Смотрите как я близко стоя и меня не трогают. Рыжий гигант с веснушками, чуть седой, с большущими руками — он больше напоминал викинга, потомком коих он реально мог быть. Веганство ему не шло. На вид совершенно не шло. Тем удивительнее была такая метаморфоза человеческой психологии.

Утида стоял рядом. Едва доставая ему до карманов пиджака. У меня появилось внеземное желание остановится и поговорить с ними. Какое–то странное внутреннее желание, словно меня гипнотизировал вид этого человека. Но сделать это было, конечно, невозможно.

Ворота, отъехали и наш микроавтобус проехал во внутрь. Я лишь успел поймать последний взгляд огненно–рыжего великана Олафа. Вряд ли он меня видел через тонированную черноту стекол, хотя я мог поклясться, что он смотрит именно на меня.

Пока лифт спускался в глубины главного центра противодействия вторжению, произошло то, что я всегда с восхищением ожидал. На глубине нескольких сотен метров — включился свет. Самый настоящий свет от газоразрядных лам. Использование электричества на поверхности пришельцы засекали на раз. Груботронику они, правда, в последнее время не жгли так часто. Надоело видимо. Огромные блоки деталей, над которым посмеялись бы даже в тридцатые годы двадцатого века тут же меняли, пытаясь их переломить. Отказаться от этой идеи гадить по такой программе. Все же мы зависели слишком сильно от некоторых вещей. Но более–менее длинный медный или алюминиевый провод при подаче по нему тока, пришельцы жгли. Вызывали каким–то чудесным образом, непонятным для наших ученых, вихревые токи, резонанс и неминуемый выход и строя электрической установки, подключенной к нему. Были разные методы постройки грубатроники, без длинных проводов, максимально используя химические носители зарядов, но вес и потребление у них были просто чудовищны. И все равно не держали направленный удар, чего–то, что наши ученые называли — взбесившаяся электронная волна. Сопровождавший меня офицер, остался безучастным к электрическому свету. Когда мы спустился на минус сотый этаж, в кабине зажглось светодиодное табло и начало вместе механической показывать этажи, — 101, — 102, ...

Так глубоко я никогда не спускался. Куда меня ввели? Я был в недоумении. А потом просто ошеломлен! Прозрачная сторона кабины лифта вдруг открыла картину гигантской освещенной пещеры. сотни метров забитой различной техникой. Снующими туда–сюда электрическими погрузчиками, яркими вспышками от дуговой сварки. Ярко освещенною прожекторами на потолке. Прозрачные кабинеты с компами и принтерами, длинные и толстые трубы, вокруг которых сновали люди в белых халатах. Я и раньше подозревал что под центром находится завод по производству разных вещей, которые нельзя сделать без электричества, но такого размаха не ожидал. Трудолюбивый этот народ — японцы. За пять лет с начала вторжения построить и запустить такое!

Сопровождающий меня офицер, что–то быстро сказал в интерком лифта, который тоже теперь светился зеленым индикатором. Мой уровень японского не позволил мне понять точно. Но когда лифт остановился я все понял. Внизу меня ждал Мурата. Аналитик седьмого отдела, которого я совсем недавно считал почти другом. У меня все в последнее время были — почти друзья. Мураты был в синей рубашке и темном костюме, с прилизанными волосами.

— Здравствуйте, Предатор–сан.

Сказал он, улыбаясь своей фальшивой улыбкой.

— Здравствуй, Предатель–сам, — ответил я скороговоркой. — Зачем меня вызвали сюда?

— Не спешите, Предатор–сан. Я вам все объясню на месте. Это очень важно.

— Какого черта, тогда нужно было посылать за мной солдат?

Он сделал вид, что не понял вопроса, пожал плечами. Кивком отпустил офицера и пригласил меня занять место на электрической машинке. Я неохотно забрался в сидение рядом с водилой и мы под шум электромотора мягко покатили по огромному залу. Мимо различного оборудования, занятых монтажом людей, открытых дверей. Затем попали в длинный рукав тоннеля с большой цифрой семь над входом и освещенного плафонами на потолке. Седьмой отдел. Самый секретный и самый эффективный, аналитический–оперативный отдел противодействия ОИП из тех что у людей вообще есть.

— Как сегодня прошли тренировки? — спросил Мурата ловко и со знанием дела вписывая машинку в повороты тоннеля. — Вы довольны вашей новой командой?

Я искоса поглядел на него. Издевается что ли?

— Нет, не доволен.

— Почему?

— Шутишь? Кто их выбрал? И зачем мне дали? Они же все лягут в первом же бою. Это здоровые девушки, которые могут рожать детей и новых солдат. А не готовить себя к такому шикарному самоубийству у всех на глазах.

— Вы не поймете, Предатор–сан. В этом есть смысл. Девушек никто не выбирал. Они сами уже несколько лет пытаются попасть в отряд фей. Даже голодовку своим воспитателям объявляли, когда им отказывали.

— Почему?

Мурата снова неопределенно пожал плечами.

— Полагаю месть. Чувство мести у людей, побывавших в таких критических ситуациях и потерявших близких им людей, очень сильное.

— Они из сиротского приюта. Какие у них близкие?

— Учительница. Они были очень привязаны к ней. Впрочем, вам лучше это должно быть известно. Это же ваши соотечественники. Не так ли?

Что за дурацкий вопрос, подумал я. Со скрытым смыслом.

— Про их месть за свою погибшую училку, понятно. Только вот непонятно, почему отдел дал разрешение на такую глупость. Опять решили возродить закон Танигути?