Сердце в тысячу свечей (СИ) - Страница 21

Напарник тянется ко мне за поцелуем, но стук в дверь повторяется: к сожалению, нам не приснилось.

– Кто там? – хриплым ото сна голосом спрашивает он.

– А ты угадай, милый! – язвит Кларисса. – У тебя сегодня трудный день, так что подъем! Жду тебя внизу через полчаса!

Отзывы, пожелания, предложения? ))))

========== 12 ==========

Комментарий к 12

включена публичная бета!

заметили ошибку? сообщите мне об этом:)

Завтракать в одиночестве – сомнительное удовольствие, особенно зная, что твой напарник в это время готовится к ночной встрече с другой девушкой. Как-то само собой выходит, что еда остается в тарелке, а кружка с чаем разбивается, оставив темные рисунки на противоположной стене.

Не могу найти себе места; минуты складываются в часы, давно минул полдень. Пит не возвращается. Чем он так долго занят?

Я обошла комнату кругами не меньше сотни раз, повалялась на кровати, приняла душ. Ожидание превращается в невыносимое испытание, хотя… Чего я жду?

Снова ложусь на постель, утопая лицом в подушке, которая все еще хранит слабый запах Пита. Обнимаю ее руками, стараясь успокоиться. Кусочки того счастья, которое коснулось меня этой ночью, ласково поглаживают душу, и минуты вновь начинают свой бег. Не замечаю, как постепенно я погружаюсь в дремоту, убаюканная приятными воспоминаниями, и оттого встревоженно подскакиваю, когда различаю стук во входную дверь.

Разочарованно опускаю плечи, обнаружив на пороге миротворца.

– Мисс Эвердин, президент ожидает вас в столовой.

Мне совершенно не хочется видеть Сноу, но сидеть в одиночестве и дальше просто нет сил.

Переодеваюсь и следую за высоким мужчиной в форме, который проводит меня по этажам и останавливается лишь перед массивными дубовыми дверями. По ту сторону залитая светом круглая столовая, в центре которой расположились стол, до отказа заставленный едой, и множество стульев вокруг него.

При виде меня президент откладывает в сторону газету и кладет руки по разные стороны от своей тарелки.

– Доброе утро, Китнисс. Присаживайтесь.

Он указывает на стул рядом с собой, однако я медлю и выбираю соседний: отодвинуться дальше не рискую, но хоть какое-то расстояние – это то, что мне необходимо. Едва я определяюсь с местом, ко мне подходит безгласая, помогая наполнить тарелку сочным мясом с овощами. В животе негромко урчит, так что я набрасываюсь на пищу, игнорируя величественного главу государства. Кожей чувствую на себе взгляд Сноу, но не поворачиваю головы.

– Приятного аппетита, – запоздало произносит он.

Киваю с набитым ртом и не свожу глаз с поджаристой мясной корочки, хочу хоть как-то выразить свой протест, не словом, так действием.

– Что ж, можно вытащить девушку из деревни, а вот деревню из девушки – никогда.

Замираю с поднятой вилкой: президент издевается надо мной. Я хотела поддеть его, но старый лис обхитрил меня. Снова. Откладываю вилку в сторону и, дожевав, смотрю на президента. Сноу улыбается одними уголками губ: он наслаждается моей беспомощностью.

– Мне сообщили, что вы, мисс Эвердин, весьма поспешно покинули вчерашний праздник. Вам не понравилась музыка? – вкрадчиво интересуется он.

Я вся сжимаюсь, различая угрозу в невинных, в общем-то, словах.

– Мне нездоровилось, – пытаюсь оправдаться. Бормочу что-то себе под нос, но изгиб седой брови напротив ясно говорит мне – президент знает правду. Замолкаю, отводя взгляд в сторону, и внезапно решаю, что нет смысла врать – это Сноу придумал игры с торговлей Победителями, и если на кого-то мне и злиться, то на него.

– Пит передавал привет! – нападаю я, однако президента это нисколько не задевает, наоборот, мое поведение его веселит.

– Ваш жертвенный мальчик еще способен язвить? – Сноу делает глоток вина, а я пристыжено утыкаюсь в тарелку.

– Он не жертвенный мальчик, – глухо возражаю я.

– Разве? – удивление Сноу наигранно. – Мисс Эвердин, мы ведь обещали не врать друг другу.

Сижу, прикусив язык; мое красноречие быстро истощилось, тем более, президент прав. Я жертвую Питом ради спасения своего тела. Я готова была умереть за него на Арене, а теперь… заставляю его снова страдать.

Для меня повисшая тишина мучительна, но Сноу ситуация, определенно, забавляет. Дождавшись, когда безгласая наполнит его стакан, он произносит:

– Вы не стесняйтесь, ешьте, ешьте, Китнисс…

Признаю свое поражение и решаю не спорить: взяв столовый прибор, лениво ковыряю им в тарелке. Где Пит?

Сноу поглощает пищу с отменным аппетитом, а вот мне есть совсем расхотелось: считаю минуты, ожидая, когда можно будет уйти. В возникшей тишине, как мне кажется, неожиданно громко открывается дверь, и раздается цокот каблуков по начищенному полу. Напряженно поворачиваю голову и растерянно прикусываю губу: широко улыбаясь, к нам приближается внучка президента.

– Всем приятного аппетита, – сладко говорит Ребекка.

– Здравствуй, милая, – отвечает Сноу, приглашая ее сесть рядом.

«Милая, как и все твои розы, – думаю я злобно. – Красивая снаружи и с ядом внутри».

Мне не нравится Ребекка – от нее веет опасной самоуверенностью, и, я не ошибаюсь, сейчас в зеленых глазах светится превосходство надо мной. Для этого есть причины? Даже если она красавица, а я самая обыкновенная, она не лучше меня. Или нет?

Девушка обходит стол кругом и усаживается ровно напротив меня. Вздыхаю. Одновременно с тем, как двое безгласых начинают суетиться вокруг внучки президента, я встаю со своего места. Ножки стула скрежещут по полу.

– Я плохо себя чувствую, пойду прилягу.

Ребекка ловит мою реплику, невинно хлопая ресницами.

– Тебе снова нездоровится, Огненная? – она – сама забота. – Ты, часом, не беременна? Снова.

Мои щеки вспыхивают от этого укола и, невнятно извинившись, я спешу поскорее убраться из столовой.

Она знает о том, что мы с Питом притворялись? Она знает, что еще вчера утром я была невинна?

Она никогда не узнает, что сегодня все изменилось.

Мне в спину доносится ее ехидный смешок. Поджимаю губы и тороплюсь прочь.

***

Пит приходит только к вечеру, и при первом взгляде на напарника мое сердце пропускает удар. От страха. Воспоминания об Играх так ярко вспыхивают перед глазами, что мне приходится зажмуриться и встряхнуть головой, лишь бы прогнать их прочь.

На напарнике черный костюм с вышитыми на воротничке и рукавах языками пламени. Светлые волосы зачесаны назад и залиты лаком так сильно, что блестят, словно глянец, а вокруг глаз – темная подводка. Я стою и молча разглядываю Пита, пока тот проходит и садится на диван.

– Не пялься на меня, Китнисс, – говорит он. – Я знаю, что похож на трибута, наряженного для…

– Парада…

Я замолкаю, отводя глаза в сторону. Мне все еще немного страшно. И теперь уже мерзко: кто бы ни был покупателем Пита, ему явно нужно прямое доказательство того, что он приобретает настоящего Победителя Игр.

Несмело усаживаюсь на другой конец дивана, совершенно не представляя, как себя вести. Я провела весь день, тоскуя по Питу, и мне безумно хочется прижаться к нему, но имею ли я право – через несколько часов ему придется уйти, чтобы позволить кому-то чужому… прикасаться к своему телу. Что произойдет этой ночью между моим напарником и той женщиной? Кто она? Старая или молодая? Надеюсь, что она уродина. Она будет его целовать? А ему понравится?..

– Я буду тебе противен после того, как?.. – Пит не договаривает, замолкая на полуслове.

Резко поворачиваю к нему голову: напарник смотрит в стену, ту самую, с которой еще не оттерли мой утренний чай. Подсаживаюсь ближе, касаясь рукой его плеча.

– Не будешь, – говорю я, хотя совершенно не знаю, на что похоже чувство «не только мой». Тем более теперь, после нашей с ним ночи.

Пит наконец смотрит мне в глаза, и, наверное, я должна его приласкать, но вид напарника мне неприятен – он сейчас слишком сильно похож на того себя, каким был на втором параде трибутов, а значит, впереди новые Игры и… ужасы, боль, крики, смерть.