Сердце трубадура (СИ) - Страница 22

…И расходились горожане спать, вздыхая о горестной истории, превеликой жалости достойной; а правды не знал уже почти никто, вот разве что я вам ее поведаю. Хотя кому она нужна теперь, эта грустная изгнанница-правда в лохмотьях — кому она нужна теперь, если нет более нашего Юга, и вместе с ним куртуазность и рыцарственность, пораженные в самое сердце, не вспрянут уже никогда, и даже последний рыцарь — граф Раймон, сердце юга, седой сир-изгнанник, но все еще равный императору, покоится не погребенным в доме госпитальеров уже который год… И темная лилия на его белой кости все видна — как пятно крови, как цветок того розария, тернового венца…

Хотя, хотя…

Кто же может знать. Ведь нас иногда отпускают. Если мы что-то не успели. Так говорят учителя, так я надеюсь, потому что не могу иначе.

И если пораженный в сердце рыцарь может воротиться и петь, то кому ведомо, не может ли воротиться и петь пораженный в сердце наш Юг?.. Ведь я пока еще жив, я, один из последних, кто помнит, как простирают руку на чело умирающему, и как алы закаты там, над нашей землей — как поле пламенеющих роз, один из последних, кто может рассказать хотя бы малую правду…

И пока я жив, я буду ждать. Я узнаю их сразу — и тогда смогу уйти успокоенным. Я запомнил -

Я должен оставаться здесь и ждать. И я буду молиться. Это все, что я могу делать здесь,

Надежда. Мне все же видна надежда.