Сердце Сумерек (СИ) - Страница 78

— … дух авантюризма? — подсказала я.

— Точно. Так что не бери в голову, Маа’шалин. Прости, если разобью твои возвышенные представления о моей персоне, но все же скажу: я бы ни за что не стал вам помогать и уж тем более не увязался бы следом, если бы сам этого не хотел. Вот такая вот я корыстная эгоистичная сволочь.

— Прости, если разобью твои возвышенные представления обо мне, — подражая его тону, ответила я, — но хорошим парнем я перестала считать тебя после того, как ты чуть не подставил брата. Поэтому никаких иллюзий на твой счет у меня нет. С другой стороны, я знаю, что ради Граз’зта ты сделаешь многое. В том числе — сунешься в пасть к культистам, имея на вооружении лишь пару кинжалов и сомнительные перспективы вернуться живым. За это я, пожалуй, буду тебя уважать.

Он громко хмыкнул, на что Хадалис не задержался с укоризненным пожеланием нам обоим перестать шуметь.

— Ты любишь его да? Граз’зта.

Неожиданный вопрос в лоб обескуражил. И даже не своей прямой, а ответом, который щелкнул в голове со скоростью молнии. И обескуражил меня саму.

— Конечно люблю, — насупилась я и быстро, пока тема не скатилась в еще большие откровения, пресекла: — И считай, что это последнее проявление моей слабости, Принц.

Кстати, а буду-ка я звать его Принцем, а то непорядок — у одного Тана нет прозвища.

— Все будет хорошо, Маа’шалин, — сказал Тан вдогонку, когда я ковыляла в сторону спальника.

Честно сказать, это были просто слова, но именно в них я нуждалась больше всего. В самом деле, все будет хорошо, ведь у нас есть цель и план, который мы уже начали воплощать в жизнь. А остальное…

Время покажет.

На следующий день мы выехали с первыми лучами солнца. И лишь пару раз останавливались на привал, чтобы перекусить и дать отдых лошадям. Хотя, признаться, кони выглядели куда более бодрыми, чем я. Конечно, я не Принцесса на горошине, но и к походной жизни не привычна, так что спать на твердой земле — между прочим, даже без травы! — оказалось тем еще «удовольствием». Знаете выражение «чувствовать себя старым ведром»? Так вот, это обо мне.

Когда солнце начало клонится к горизонту, мы, наконец, приблизились к границе Пустоши. Тану и Хадалису даже не пришлось об этом говорить, таким разительным был переход. Вот так, все познается в сравнении: рядом с выжженной черной землей, над которой поднимался густой сизый пар, а в воздухе кружились черны тучи странных крылатых тварей, красная долина за нашими спинами больше не казалась такой уж непривлекательной.

— А вот и эскорт, — выдохнул Хадалис.

Я проследила за его взглядом, но еще долго не видела ничего, кроме дыма и взметающихся в воздух хлопьев пепла. Но прошло немного времени — и я увидела их.

Всадников.

— Эммм… Так должно быть? — переспросила я, чувствуя неприятный холок между лопатками. — Имею в виду: это нормально, что на нас идет целая армия?

— Когда речь идет о Мрачной песне, Маа’шалин, о нормальности лучше не упоминать. У этих людей слишком извращенное представление обо всем, а в особенности о гостеприимстве.

Не очень меня порадовало такое предупреждение. И тревога нарастала все сильнее. А что если с нами вообще не захотят разговаривать, а сразу того — на шашлыки? Мои мужчины, конечно, выглядят воинственно и кровожадно, но от этого у них не отрасли дополнительные руки, чтобы держать оружие.

— Договариваемся так, Маа’шалин, — предупредил Тан, — я говорю — ты молчишь.

— Между прочим, мой подвешенный язык уже однажды спас меня от твоего папочки, — напомнила я. Встряхнулась, чтобы снять сковавшее тело напряжение.

— Темнейший куда более гуманен, чем большая часть этих милый людей в черном, — улыбаясь сквозь зубы, пояснил Принц.

Когда всадники приблизились к нам, я с ужасом поняла, что большая их часть — и не люди вовсе. Ну, в смысле, не живые крэссы и селунэ, а их оживленные трупы, хотя, надо признать, кости отполировали до блеска и одежду выдали такую, что любо-дорого смотреть. Вот только легче от этого не стало, скорее уж наоборот к вопросу, как не стать шашлыком, прибавился вопрос «как убить то, что уже и так мертво?»

Мое внимание привлек всадник на крепкой белой лошади, чью голову венчал шлем в виде рогатого черепа. И сквозь пустые глазницы на меня смотрели ее беспокойные красные глаза.

Но всадник на ней был и того «эффектнее». Даже с т ого места, где я сидела, отлично видела, что он ничуть не меньше моих спутников. В черной кожаной куртке и черных кожаных штанах с огромным количеством заклепок, с ухоженной гривой черныхволос, частично заплетенных в косички, он больше походил на какую-то рок-звезду. Еще и куртка была наброшена прямо на голое тело. Крепкое и поджарое… и с такими же, как у меня, орнаментами, которые вились по груди и частично переползали на шею.

Я его знаю!

Понимание этого протаранило мне голову, словно внезапный приступ мигрени. Даже захотелось постучать себя по вискам, чтобы привести мысли в порядок. Откуда я могу его знать? Что за бред?

Всадник спешился, его мертвый эскорт сделал то же самое. Они вообще двигались в странном подобии синхронности. Словно единый организм, с одним мозгом на целую кучу голов, рук и ног.

Тан спрыгнул с коня, помог спешиться имне.

Черноволосый подошел ближе — и я рассмотрела еще две вещи: что глаза у него ярко-желтые, с вертикальными, словно у кота, зрачками, и что на вид он ничуть не старше Рогалика. Вот только незнакомец не был ни селунэ, ни крэссом, а для человека был слишком большого роста.

В полной тишине мы с ним смотрела друг на друга, и за эти несколько мгновений я успела передумать целую кучу мыслей, перебрать в памяти сотни лиц, но среди них не было ни одного и близко похожего.

Вот же ежки-матрешки, они тут все похожи на Мистеров Вселенная с лицами «хоть сейчас на обложку»?

— Я знал, что рано или поздно ты сама ко мне вернешься. Не очень, знаешь ли, приятно, когда тебя бросает без пяти минут жена, — наконец нарушил тишину незнакомец. Улыбнулся во весь рот (между прочим, с человеческими зубами). — Ну, привет, Зара.