Сердце красавицы склонно к измене - Страница 2

– Все равно мне, любовник, жених, хахаль… – махнула рукой Кира, отчего по кухне полетели мокрые брызги. – Мужик – он и есть мужик, как его ни назови.

– А кстати, где наш Лисица?

Леся задала этот вопрос, и одновременно в ее голове сверкнула догадка. Теперь она понимала, куда могли запропаститься все запасы из холодильника. Томимая нехорошим предчувствием, она метнулась в кладовую. И тут вздох облегчения вырвался у нее из груди. Запасы заготовок если и уменьшились, то ненамного, а куча засыпанного еще с осени картофеля позволяла надеяться, что до нового урожая, пусть даже и из Узбекистана, подругам покупать картошку не придется.

– Ну что? – встретила вопросом подругу Кира. – Нашла?

– Нашла.

– И где он?

– Кто?

– Лисица.

– Понятия не имею, – пожала плечами Леся. – Я за картошкой ходила.

– Зачем? – удивилась Кира. – Тут же ее полно.

И она приоткрыла дверцу кухонного шкафчика, где хранился расходный запас картошки. Он был не тронут.

– Не понимаю, – удивилась Леся. – Лисица слопал у нас в доме все запасы мясного и копченого. Даже борщ съел. Я думала, он себе на гарнир хоть картошки отварил.

– Ты что? Он же мужик!

– Не понимаю. Он же ел у меня и пюре, и запеканку, и просто вареную картошку.

– Так это когда перед ним все готовое было поставлено.

– Но он и картошку мне в помощь всегда чистил.

– Притворялся, – отмахнулась Кира. – В доверие втирался. Боялся, что ты его прогонишь. Не захочешь, чтобы он вместе с нами жил на всем готовом. А теперь обжился и обнаглел.

Леся грустно взглянула на нее.

– И что? Все мужчины такие?

Кира собиралась ответить, но внезапно в холле раздался шум.

– О! Явился! Ну, если он не притащит двух огромных букетов, то я за себя не отвечаю!

Однако это был вовсе не Лисица, это была их соседка – тетя Маруся. Хорошая женщина, хотя и большая любительница поболтать. Но когда живешь в нескольких комнатах всего с тремя молчаливыми кошками, то в гостях отмалчиваться уж точно не будешь.

– Тетя Маруся! – с несколько фальшивой радостью воскликнула Кира, ожидавшая увидеть на пороге совсем другого. – Как мило, что вы к нам заглянули! Мы по вас соскучились.

– Где же вы были, девочки?

– В Москве, на свадьбе.

– Уехали, парня своего на три дня дома оставили! Одного! – не слушая, продолжала распекать подруг тетя Маруся. – Пятницу, субботу, воскресенье вас не было! Сегодня уже понедельник! Да не утро, а вечер. И вы только домой нос показали. Разве же так можно?

– А в чем дело-то?

– Мужика одного оставили.

– Он не маленький. Небось не пропал.

– Уж он, бедняжка, так по вас тосковал, так тосковал, – причитала соседка. – Я к нему зашла, проведать по-соседски, смотрю, он от тоски все подъел. Меня тоже угостил. Я ему после ужина посудку помыла. Много ее в раковине-то накопилось.

– У нас посудомойка есть, – брякнула Леся, но тетю Марусю факт посудомоечной машины никак с ситуацией не примирил.

И, устремив на подруг укоризненный взгляд, тетя Маруся воскликнула:

– Нельзя мужчину одного оставлять!

– Но мы же всего на пару дней…

– Пару дней, пару недель. Все равно нельзя! Ну, не выносят они одиночества. Вот где ваш целый день болтается? Не знаете? И я тоже не знаю!

– А должны были? – не удержалась от ехидного вопроса Кира.

Но тетя Маруся внимания на подначку не обратила. Ее обуревали сильные эмоции, до ерунды ей дела не было.

– Как мы вчера вечером с ним вместе поужинали, он меня до дома проводил и исчез. Всю ночь его дома не было! Я специально несколько раз среди ночи вставала, смотрела. Не было света в доме! Нигде не было. А что это значит? А это значит, что не появлялся ваш голубчик. И сейчас уже вечер. Где он болтается?

И, подняв сморщенный и сухой указательный палец, соседка провозгласила:

– Вывод ясен: другая девица его себе на крючок подцепила!

И тетя Маруся торжествующе уставилась на подруг. Она не сомневалась, что ее выводы приведут их, мягко говоря, в отчаяние. Но ничего такого не произошло. Подруги сохраняли невозмутимое спокойствие. А причина тому была проста. Лисица до сих пор не перебрался из гостевой спальни в спальню Киры. Не сделал ей предложения руки и сердца, а следовательно, был свободен как ветер. Да, подруги жили с ним под одной крышей, но между ними и Лисицей не было никаких отношений, кроме дружеских.

Но тете Марусе такие сложные взаимоотношения полов были просто непонятны. Будучи человеком старой закалки, она признавала между мужчиной и женщиной лишь одну форму отношений – законный брак! В свое время, чтобы отвязаться от настырной сплетницы, Кира сказала соседке, что они с Лисицей женаты. И даже брачное свидетельство как бы случайно забыла на столике.

На самом деле Кира сама положила туда бумажку перед приходом соседки. Свидетельство было фальшивое, состряпанное на скорую руку и не выдерживающее никакой проверки. Но тете Марусе с ее потерянными очками и зрением минус пять свидетельство показалось очень даже подходящим документом. Она тепло поздравила Киру и с тех пор присматривала за Лисицей, преданно докладывая подругам о всех промашках предполагаемого мужа.

– Нельзя мужиком пренебрегать! – зудела тетя Маруся. – Они этого страх как не любят. Раз уж вышла замуж, береги своего мужа. Хочется тебе или не хочется, а будь готова по первому же требованию все его прихоти ублажать. В комнату вошел, ты ему глазки навстречу вскинь. Мол, предана тебе, любимый. Одним тобой только и живу. Чего, мол, изволишь желать, драгоценный мой? И молча так на него смотри, так чтобы он только понял, что небезразличен тебе. Но с вопросами лишний раз тоже не лезь, этого они опять же не любят. Глазки вскинь, а потом быстренько взгляд так отведи и покрасней. Пусть думает: баба-то у меня до сих пор не в себе от счастья, что ей привалило.

Леся не выдержала и рассмеялась.

– Тетя Маруся, откуда вы так хорошо в семейной психологии разбираетесь?

– Так и я молодая была. И замужем дважды побывала. Не всю жизнь я с кошками одними и племянниками малыми куковала. – И, устремив на подруг грозный взгляд, тетя Маруся изрекла: – А вот вы одни останетесь, если мужика холить и лелеять не будете!

Подруги, тихонько хихикая, удалились на кухню. Там они в четыре руки приготовили чай, без которого, проверено опытом, тетя Маруся бы обратно к себе не ушла. Но когда девушки вернулись в гостиную, тетя Маруся сидела там со смущенным видом.

– Склероз! – трагически воскликнула она, увидев подруг. – Подкрался, проклятый, незаметно!

И в ответ на недоумевающие взгляды девушек воскликнула:

– Я ведь к вам вовсе не из-за вашего мужика пришла. Проблема у меня.

– Какая, тетя Маруся?

– И не у меня даже, у всех нас.

– У кого это – у нас?

– У нас, у жителей нашего поселка, – твердо произнесла тетя Маруся. – Преступник у нас выявился, убийца!

– Кто?

– Сосед мой!

– Лисица наш?

– Нет. Не про вашего мужика речь, говорю же! Другой сосед! Тот, что напротив меня живет. Чуть меньше года назад к нам переехал!

И тетя Маруся ткнула пальцем в том направлении, где жил предполагаемый злодей.

Сама она жила в поселке не больше двух лет, но считала себя старожилом здешних мест и ко всем новичкам относилась с предубеждением, подозревая их во всевозможных кознях и гнусностях. Вот и своего соседа из дома напротив с самой первой минуты его появления в поселке буквально засыпала обвинениями. И в кустах у себя на участке он гадил, лень до сортира ему добежать было, и в доме пожар устраивал, и порнофильмы соседским ребятишкам включал.

И самым главным обвинением, которое тетя Маруся вслух не высказывала, но оно подразумевалось, было то, что сосед постоянно пьянки-гулянки устраивал, а тетю Марусю на шашлыки не звал. Других соседей звал, а ее нет.

Ни одно из этих первых трех обвинений так и не было доказано, но тетя Маруся не сдавалась и продолжала шпионить за нелюбимым соседом. Впрочем, и других соседей она вниманием тоже не обделяла. Одним словом, тетя Маруся за неимением собственной личной жизни активно участвовала в личной жизни соседей.