Сердце Дьявола - Страница 26

Здесь необходимо пояснить, что Творец, зная об опасностях кровосмешения, принимал активное участие в формировании человеческого племени. Это участие выражалось в том, что долгое время одни дети Евы (преимущественно мальчики, так называемые сыны Божии) большей частью рождались от Святого Духа, а другие (преимущественно девочки, в Библии называемые дочерями человеческими) от Адама. Так, Ева, родив первенца Каина, воскликнула в религиозном порыве:

– Вот, приобрела я человека от Господа.

А Авель был от Адама. Бог, конечно, больше любил родного Каина, но, чтобы не выглядеть в глазах Адама и Евы пристрастным, нередко выказывал Авелю большее внимание...

Однажды поздней ночью, когда у Адама и Евы, наконец, получилось, они лежали счастливые в своей тростниковой хижине... Счастливые, хотя кругом громыхал гром и лился дождь стеной.

– Опять возмущается... – улыбнулась Ева. И поцеловав Адама в плечо, продолжила:

– Знаешь, милый, если мы хотим, чтобы все случилось, чтобы был крааль и друзья, мы должны следовать Библии...

– Ты хочешь сказать, – догадался Адам, – если мы желаем, чтобы будущее, именно то будущее с нашими друзьями и Худосоковым, случилось, должен умереть наш сын Авель и должен родиться Ной? И должна родится Радуга – Божий завет того, что Он никогда более не будет уничтожать человечества?

– Да... – прошептала Ева. – А для того, чтобы родился Ной, надо женить Каина... Мне надо родить ему жену. От тебя... Надо попросить Его чтобы позволил...

На следующий день призвал Адам сынов и сказал им:

– Возьмите от трудов своих и воздайте Господу и он, всемилостивый, подарит вам жен.

Обрадовались дети и пошли собирать дары. Каин был земледелец и принес Господу черемши, полбы меру, репы сладкой и капусты кочанов пару. Авель, пастырь овец, принес от стад своих первородных ягненка, копченостей, колбас, сыров овечьих и нежнейшей брынзы. И призрел Господь на Авеля и на дар его, а на Каина и на дар его не призрел. Каин сильно огорчился и поникло лицо его.

Расстроенный вконец Каин ушел в поля свои и увидел, что овцы Авелевы травят посевы его, и стал он их прогонять. Услышав негодующее блеяние овец своих, Авель пришел на поля и затеял ссору с братом. И человек от сохи, земледелец Каин, оказался сильнее скотовода...

– Все в руце божьей... – вздохнул Адам горестно, узнав о смерти Авеля. И заплакал – ведь это он послал сынов к Господу с такими неравноценными дарами и, следовательно, именно он, Адам, спровоцировал последующую ссору братьев...

Господь объявил братоубийцу вне закона, но Каин по наущению матери взмолился к нему, и Бог (сын – есть сын) обнародовал, что всякому, кто убьет Каина, отмстится всемеро. И еще позволил Адаму и Еве родить Каину человеческую женщину, и через тринадцать лет эта женщина родила Еноха. У Еноха родился Ирад, Ирад родил Мехиаеля; Мехиаель родил Мафусала; Мафусал родил Ламеха...

Ламеха... Да, Ламеха... Доставил он нам хлопот с Евой... На нем едва человечество не закончилось – замочил он двоих от делать нечего. Господь совсем обозлился и хотел было уничтожить всех великим хладом оледенения, но Ева не растерялась и подучила Ламеха обратиться к Господу с напоминанием о прецедентном праве[27]:

– Если за Каина отмстится всемеро, то за Ламеха в семьдесят раз всемеро...

И Бог, любящий Америку, печатающую баксы с подкупающей надписью IN GOD WE TRUST, простил Ламеха.

Баламут замолчал, вновь окунувшись в этот кардинальный момент истории...

– А что дальше было? – спросил его я, донельзя заинтересованный рассказом. – Как же вы все-таки Господа до потопа довели?

– Этот вопрос не ко мне... – вздохнул Баламут. – Я к этому времени благополучно скончался в возрасте девятисот тридцати лет. Пусть Ева-утопленница расскажет, она до самого потопа жила...

И София, собравшись с мыслями и помолившись, продолжила рассказ Баламута:

– Люди сторонились убийцы-Ламеха, и потому Ной сторонился людей. А я постоянно говорила ему, что главное – не люди, главное – чтобы тебя любил Бог. И по моему совету все взоры свои Ной обращал к Всевышнему... И очень скоро обрел благодать перед Богом. Он постоянно общался с Ним, рассказывал Ему все о людях... И однажды рассказал, что женщины предпочитают секс с мужчинами, нежели чем со Святым Духом...

И сказал тогда Господь: не вечно моему духу быть пренебрегаемым человеками; потому что они плоть... И увидел Господь, что велико развращение человеков на земле, и что все мысли и помышления сердца их было зло во всякое время.

И наслал на землю потоп...

– Да, дела, фиг что поймешь... – скептически рассматривая небеса, первым отреагировал Бельмондо на рассказ Баламута и Софии. Твердь небесная была невозможно голубой, и намеков на разверзание хлябей в обозримом будущем не было никаких.

– Так, что, значит, вы из рая с пустыми руками? – недоверчиво спросила Баламута Вероника.

– Почему с пустыми? – удивился Баламут. – Если бы не мы с Евой, история могла пойти совсем по другому руслу... Я же рассказывал вам, что Бог мог все уничтожить... И будущее, и прошлое. И еще поймите одну важную вещь – мы видели Бога, а все несчастья людей от сомнения в его существовании. Если не будем сомневаться в Боге, то будем спасены... Бог прислушивается к людям.

Бельмондо, не желая продолжать бесполезные душеспасительные разговоры, обратился ко мне:

– Ну, а ты тоже оттуда с благими пожеланиями?

– Нет, я оттуда с новейшим философским осмыслением действительности...

– Маразм крепчал, шиза косила наши ряды... – расстроившись, помотал головой Бельмондо.

– Да ты пойми, дурак, что эта твоя жизнь одна из тысяч и тысяч твоих жизней... Понимаешь, надо только перетерпеть смерть и тут же начнется другая жизнь...

– Слушай, Черный... – перебил меня Борис, морщась. – Я всегда подозревал, что с мозгами у тебя перманентное затруднение, но через день, а может быть и через час Худосоков притащит сюда твою дочь Полину и твою дочь Елену. И ты будешь рассказывать им о том, что они должны спокойно умереть, потому что за смертью их ждут тысячи жизней? Ты сам мне как-то излагал формулу: "Живи сегодня и здесь и жизнь станет бесконечной", я, же с твоего позволения, ее перефразирую: "Борись сегодня и здесь и жизнь станет бесконечной". Так что завязывай продувать отварные макароны и рассказывай, чем сам себе помог.

Я не покраснел, но был близок к этому. Вздохнул виновато и рассказал о своем путешествии пяти тысячелетней давности.

– Ну и что лежит в твоем тайнике? – когда я кончил, спросил Бельмондо недоверчиво. – От дохлого осла уши?

– Сейчас посмотрим... – ответил я. – Самому интересно, что от его содержимого осталось.

Мы поднялись и я повел друзей к тайнику. За пять тысяч лет он отнюдь не пострадал. Напротив, прикрывавший его камень намертво врос в свое обрамление – все пазы по его периметру заросли землей. Провозившись минут пятнадцать, мы все-таки вынули его.

– Да... – разочарованно протянул Бельмондо, скептически рассматривая содержимое тайника. – Стоило из-за этого топать семь тысяч верст по древнему миру...

Я и сам думал о том же. Из всей моей посылки нетронутыми временем оказались лишь смазанные бараньим жиром самодельные альпинистские крюки и молоток, а также небольшая четырехпалая кошка. Волосяная же и льняные веревки рассыпались в прах при первом же прикосновении. И, что обидно – прогнили лук и деревянные части стрел... Но я не особо расстроился, так как там еще был вчетверо сложенный клочок многократно стиранной белой льняной ткани... Я встрепенулся, рука сама кинулась к нему. Взял, расправил и, увидев желтоватые пятна и разводы, механически поднес к носу...