Сердце бури (СИ) - Страница 201
Его соратники гибнут. Но Галлиус Рэкс выживает, словно таракан, способный уцелеть там, где других, красивых и благородных созданий, ожидает неминуемая смерть.
И тогда он принимает решение больше не бороться с потомками Вейдера; он должен стать одним из них. Ему нужны новые силы, новое тело — молодое и сильное, способное вместить его дух и покориться. Он решает взять все это у одного из Скайуокеров.
Но он понятия не имел, что, принимая такое решение, совершает роковую ошибку. Что новое тело принесет ему еще большие страданий, чем все, что он пережил до сих пор…
Что-то внутри настойчиво советовало Бену: «Добей его! Изгони Галлиуса Рэкса из своей головы раз и навсегда. Только ты можешь это сделать».
И тогда ему все стало окончательно ясно. Эта буря, которая разыгралась кругом, казалось, вот-вот поглотит обоих… но сейчас, хатт побери, она была ему как никогда на руку!
«Ничтожество, — произнес он без слов, не сомневаясь, однако, что Рэкс его услышит. — Предатель, вор…»
Каждое его слово было, словно камень, бьющий в самую душу. Медленно, капля за каплей, он выдавливал из себя Сноука, забрасывая его презрением. Он вырывал паразита из своего тела и отдавал на растерзание собственным демонам.
«Мразь! Отвратительная, дрянная мразь!..»
Азарт злобы неуклонно разгорался в нем. На бледном, измученном лице Бена Соло показалась призрачная улыбка. Даже если ему самому суждено было пасть в бездну, он, по крайней мере, увидит напоследок, как сгинет его враг, его мучитель — Бен собирался приложить все силы, чтобы воронка поглотила Сноука первым.
Он больше не будет рабом Галлиуса Рэкса. Не будет пустой одеждой для его мыслей, его воззрений, его ненависти. Марионетка намеревалась оборвать нити, за которые ею с рождения управлял кукловод, — и уже почти оборвала их. Улыбка Бена была холодной улыбкой, лишенной жалости или злобы — не несущей ничего, кроме застывшего торжества. Перед смертью он обретет свободу.
«Это ты… ты боишься не достичь славы Дарта Вейдера. Ничтожество. Ничтожество. Ничтожество…»
Он наблюдал, как его враг сходит с ума и исчезает, покидает некогда похищенное тело. Как его дух, преследуемый воспоминаниями, терзаемый болью, безвозвратно сливается с бушующей Силой…
… Бен точно не помнил, когда именно он пришел в себя.
Он открыл глаза — и увидел густую листву, висевшую так низко, что некоторые ветки, похожие на девичьи косы, едва не касались его лица.
Он был голым, но почему-то совсем не удивился этому. Сейчас он едва ли мог вообще удивляться чему бы то ни было. Он смертельно устал. Он был вымотан. Пережитая пытка выпила все его силы, выжала его досуха. У него кружилась голова. Тело колотило в ознобе. И хотя сознание к нему вернулось, Бен по-прежнему чувствовал себя так, словно был не в себе и как будто не был собой.
Лишь через секунду до него дошло, что теперь он наконец свободен. Сноука больше не было. Его голос умолк; его чары больше не тяготели над душой Бена Соло.
Оглушенный этим открытием, Бен запрокинул голову, просто прислушиваясь к своим ощущениям. Стараясь понять, каково это — быть наедине с собой. Полноценно принадлежать себе. Галлиус Рэкс проник в его разум так давно, что теперь Бен чувствовал себя так, словно в одночасье стал другим человеком.
Человеком, с которым ему самому еще предстояло познакомиться.
Сила бесновалась вокруг, исходя такой мощью, какую прежде Бен Соло и представить себе не мог. Нет, Рэксу не под силу создать нечто подобное.
Ну конечно же!
На свете только одно существо превосходит его бывшего учителя. Существо, которое все это время было рядом с ним.
Он повернул голову — и точно в доказательство собственной догадки увидел Рей. Такая же нагая, она лежала рядом, сложив обе руки ему на грудь, как будто хотела защитить его. Ее глаза были закрыты.
— Рей… — едва слышным, осипшим голосом позвал он.
Ему не нужно было объяснять, что происходит. Рей вызвала огромное возмущение в Силе. Но у нее не было знаний, не было опыта, чтобы контролировать эту энергию.
— Рей, очнись! — он слегка повысил голос, и тут же его горло словно обожгло кипятком.
Его рука слегка шевельнулась, касаясь кожи на ее плече.
Рей не ответила и не открыла глаз. Однако ее губы дрогнули, отразив слабую улыбку.
***
Они лежали, прижавшись друг к другу, в глухом коконе тишины. Два беззащитных обнаженных сгустка жизни посреди свирепствующей Силы. Словно нерожденные дети, скрытые от всех волнений внешнего мира в теплоте и спокойствии материнского чрева.
Они находились в самом центре бушующей энергетической бури. Но здесь, в ее сердцевине, было тихо и уютно.
Буря больше не подчинялась Рей. По-прежнему оставаясь ее источником, та, однако уже не могла ни подавить ее, ни хоть немного успокоить. Неконтролируемая энергия Сердца бури измотала молодую женщину и еще продолжала пить ее силы.
Бен по-прежнему держал руку на ее плече. Сам обессиленный, измотанный недавно пережитой болью, он, не умолкая ни на секунду, пытался поддержать ее, пытался научить, что делать.
— Дыши, Рей… — шептал он, едва шевеля губами. — Просто дыши. Расслабься… попытайся увидеть эту бурю. Взгляни на нее изнутри. Будь ею…
Но все было бесполезно. Рей словно не слышала его. Ее рассудок находился не здесь, а в каких-то бесконечно далеких сферах.
Она продолжала улыбаться.
Бессилие скапливалось в груди Бена Соло, готовое вот-вот прорваться гневом. Он чувствовал, что не может помочь. Его жена, его ученица, лежала перед ним в агонии, бессильная и беззащитная, и он не мог сделать ничего, кроме бесполезных советов, звучащих в пустоте.
Он приник к ее шее в бессмысленном объятии, которого Рей, вероятнее всего, даже не почувствует. Из его груди рвался вопль, но Бен мог лишь хрипеть:
— Я плохой учитель, Рей.
Ведь он обещал, что научит ее, как совладать с этой мощью. Но вместо этого бросил ее в одиночестве. Оставил один на один с неистовой Силой, которая разрывала ее, разрывала ей душу в попытках освободиться.
— Прости меня…
Бен так и не узнал, слышала его Рей или нет. Однако вскоре та приоткрыла веки, давая ему увидеть золотистые радужки глаз — знак полнейшей одержимости. Она была слаба. Однако весь ее облик источал умиротворение, а в глазах — в этих страшных ситхских желтых глазах — плескалась вовсе не злоба, не алчность, не угроза. Там была тихая и безграничная радость.
Это и вправду был Бен. А значит, все, что она сделала с тех пор как увидела в голове у Бейли знакомую темную фигуру, — все это было не напрасно.
— Рей… Рей… — Бен лихорадочно повторял ее имя вновь и вновь, не то с сожалением, не то с мольбой.
Она смотрела на него — и к ее взгляду возвращалась ясность.
— Все хорошо, — выдохнула она так же бойко и поспешно, как совсем недавно на ухо мальчику Бенни, пытаясь успокоить его.
Он здесь, с ней. Значит, все и впрямь хорошо. Больше им ничего не грозит. И ничто отныне не разлучит их.
У Рей уже не было сил думать о будущем, беспокоиться за судьбу целого мира. Она была во власти чувств, сиюминутных ощущений; все, что ее сейчас интересовало, — это то, что любимый рядом, и что им обоим приятно и спокойно. И она готова была перевернуть целую Вселенную с ног на голову, лишь бы подольше продлить это мгновение безмятежности.
— Все хорошо… — повторила она, словно во сне. И провела слабеющей рукой по его щеке.
Нет, не все хорошо.
Бен чувствовал, что с нею происходит что-то неправильное. Что-то, чего он сам до конца не понимал. Рей отдалялась, уходила от него. Не так, как уходят в посмертие, нет. Ее дух не растворялся в Силе, он становился Силой. Сердце бури бесконтрольно забирало то, что принадлежит ему. Оно забирало Рей, унося ее к неизвестным далям бытия.
Ее тело таяло, преображаясь в чистую энергию. Поначалу Бен не верил глазам, упрямо надеясь, что все это — не более чем игра его воспаленного воображения. Но вот, прошло мгновение-другое, и он при всем желании уже не мог отрицать, что кожа ее плеча под его рукой становилась прозрачной.