Сердца трех (СИ) - Страница 37

— Как скучно, — немедленно потерял всякий интерес Сириус. — Вот когда по делу туда придешь, тогда и сообщи, я с Гарри поспорил, — и он на всякий случай сделал шаг в сторону.

— Вы что? — возмутилась Тонкс. — Ладно ты, извращенец старый, но Гарри на что ставил?

— На Святочный бал, я, например, считаю, что ты достанешь его раньше, — подмигнул племяннице Сириус. Он спокойно пошел дальше рядом с ней, не боясь, что в порыве чувств Тонкс врежет ему посильнее.

— Приятно знать, что вы в меня верите, — вздохнула Тонкс.

— Да ладно тебе страдать, не хватит у Ремуса терпения. Нет, надолго, конечно, хватит, но не навсегда. Или ты думаешь, что не хватит у тебя? — Сириус остановился.

— Да нет, я думаю, что мне нечем эту защиту пробить. Я неуклюжая, красотой не выделяюсь, пру как танк, — Тонкс тоже остановилась. — Знаешь, чем больше я с Флер разговариваю, тем больше понимаю, что…

— Подожди, с кем ты разговариваешь? — уточнил Сириус. — То есть неделю я не могу до нее добраться, чтобы извиниться, а ты с ней, значит, разговариваешь? Эта чертова статья была еще хуже, чем я мог себе представить!

— Сириус, я не хочу лезть, как некоторые, туда, куда мне не положено, но мне кажется, что статья тут не причем. Ты ничего на приеме не творил такого, что не поняла бы семнадцатилетняя девушка? — уточнила Тонкс. — Хотя вообще-то она ни о чем со мной про себя не разговаривает, это я так, эмпирическим путем. Я же тебя знаю. Гарри сказал, что ты еще и накидался порядочно. Приставал, может быть?

— Я даже забыл, как это делается! — возмутился Сириус ее предположением. — Не знаю, ничего я не делал, меня вообще бесит, что с кем не поговорю, все мне про нее сообщают. Она тут местный психотерапевт?

— Ты просто не знаешь, какая мелочь может расстроить или напугать девушку в таком возрасте, — покачала головой Тонкс. — Я тоже не знаю, не смотри на меня, у меня и парня никогда не было, вот я и прохожу курс молодого бойца.

— И что теперь, мне мысли ее прочитать? Я ее всего две недели знаю, я ей ничего не должен, — Сириус быстро пошел в сторону замка, крайне взбешенный тем, что все вокруг с Флер разговаривают, а его она избегает, как последнего преступника. Он всего лишь хотел попросить ее не обращать внимания на ту статью, в которой сперва ее выставляли как настойчивую обольстительницу, а потом и его как жертву. Только больной мозг Скитер мог выдумать такое. И хотя прямо Сириус не был виноват, он мог бы просто пойти один, или позвать Тонкс на прием. Но нет же, хотел, чтобы никто и слова в его сторону не сказал. Так оно и получилось, только репутация Флер от этого пострадала. Но ведь он предупреждал ее об этом!

— Сири, — Тонкс с трудом догнала его. — Если так хочешь поговорить, то каждый день мадам Максим тренирует ее на квиддичном поле с четырех до восьми, — она указала в сторону короткой тропы к стадиону. — Но если что, я ничего тебе не говорила.

**

Гарри, Драко и Гермиона сидели в подземельях пятый час. У каждого из них под наблюдением было три котла. В лаборатории Снейпа было невыносимо душно и очень воняло сухой травой. Тут и там на всех доступных поверхностях валялись остатки трав, обрезки тканей, множество грязных инструментов. Под началом каждого из них был один вид зелья: Гермиона отвечала за зелье, которое покрывало кожу словно пленка и спасало от возможных ожогов, Драко варил зелье первой помощи, которое включало в себя в том числе антибиотик, и Гарри, наконец, варил собственно заживляющее зелье. Всю их работу контролировала Фрэнсис, так как Снейпу было необходимо вести занятия. Она была, вероятно, еще более требовательным надзирателем.

— Зачем Снейпу столько? — спросил Гарри, наверное, в сотый раз за вечер. Он был измазан в глицериновой основе, а очки постоянно приходилось вытирать, так как они запотевали.

— Какая разница, работай давай, — Драко растирал двадцатую порцию пшеницы. Аккуратная обработка ее холодным волшебным огнем помогала сохранить декспантенол — ту форму витамина Б5, которая способна восстанавливать кожу после ожогов с волшебной скоростью.

— Гермиона? — от скуки спросил девочку Гарри. С момента приема они почти не разговаривали, да и на приеме почти тоже. Возможно, Гарри в самом деле был слишком груб с ней, и теперь, когда она не обращала никакого внимания на него, чувствовал себя почему-то виноватым.

— Да, Гарри, — отозвалась она. Пока варилось ее зелье, для которого Гарри разводил глицериновую основу, она сортировала огромную корзину трав, которую буквально полчаса назад принес Невилл.

— У тебя есть идеи, что вообще происходит? — Гарри сел рядом с ней на пол. На полу было значительно прохладнее.

— Похоже, что это подготовка к первому испытанию, потому что мы варим много весьма однонаправленных зелий, и то, что оно будет связано с огнем, тоже вполне понятно. Одно меня смущает — до первого испытания еще почти два месяца, а Снейп потребовал от нас их прямо сейчас, — она остановилась и посмотрела на оставшиеся травы в корзине.

— И на это у тебя тоже есть версия? — спросил ее Гарри. Гермиона едва удостоила его взглядом.

— Все же просто. Это значит, что с сегодняшнего дня в Хогвартсе уже идет подготовка первого испытания, — наконец соизволила ответить она. — Достань мне ящики из того шкафа, — Гарри со вздохом направился к шкафам. Их рабочий день двигался к концу, и они ждали, когда Снейп придет с последнего урока и отпустит их. Наконец он вошел в лабораторию, мрачнее обычного, однако ни слова не сказал про их зелья, только велел им убираться. Всем, кроме Фрэнсис.

**

Выпад! Выпад! Защита! Флер тренировалась до седьмого пота. Мадам Максим изобретала все новые и новые способы нападать: от стайки птичек до огня, который она создавала из своей палочки. Она заставляла Флер бегать через полосу препятствий, которые возникали за секунду до следующего шага Флер, она создавала ей лабиринты, тренируя около четырех или пяти часов в день.

Все началось после злосчастной газеты, которая вышла на следующий день. Она пестрела фотографиями, которые у чертовой Скитер просто не могло быть: фотография с Астрономической башни, фотография из коридора перед комнатой Чемпионов, а затем и фотографии с приема Малфоев. Эта газета произвела настоящий фурор, ведь Флер выставлялась не жертвой, а наоборот, хищницей, которая вдруг решила напасть на знаменитого и любимого всеми Сириуса Блэка. Скитер характеризовала ее как циничную, целеустремленную и совершенно аморальную особу, хотя Флер даже не могла представить, что ее четкие короткие ответы можно будет интерпретировать именно так. Однако какой бы там бред не был написал, эта газета произвела эффект разорвавшейся бомбы. И к Флер полетело множество писем от гневных фанаток Блэка. По большей части, всем в редакции было плевать, кто на самом деле был жертвой и был ли, они лишь сравнили количество поклонников у них обоих, после чего, выиграл, конечно Сириус, будучи совсем недавно звездой целого номера. Но мнение людей, Флер незнакомых, ее не интересовало, однако сама ситуация была крайне неприятной.

Все, что имело значение — это очень громко орущее голосом матери письмо, в котором она сообщала, что даже если не верит газете, то верит в то, что Флер должна была дать повод для такого мнения. Мать стыдилась, что вырастила настолько несведущую в приличиях дочь. Отец лишь кратко заметил, что Сириус Блэк слишком стар для нее.

Так она думала, пока мадам Максим не позвала ее к себе. Около часа директриса читала ей лекцию о правилах хорошего тона, о том, что только крайне неприятные молодые девушки смеют вешаться мужчинам на шею (при этом она ничуть не спорила с тем, что Сириус Блэк был крайне красивым мужчиной и даже подчеркнула это), однако больше всего ее расстроило, что Флер посвящает время не тренировкам ради победы, а амурным делам. И с тех пор, почти неделю, Флер каждый день выматывалась настолько, что мечтала просто добраться до кровати и упасть. У нее не было сил с утра наводить марафет, и она спускалась к завтраку и на обычные занятия только с общим выровненным тоном лица. Ей хотелось выть от безнадежности, ведь Флер совершенно не хотела участвовать в этом Турнире.