Сердца и медведь - Страница 3
– Да фиг его знает! Какая разница?
– А такая, что как бы ноги тут не оставить, – буркнул я, перешагивая довольно крупную трещину.
– Я уже был тут, – напомнил Пашка.
До места добрались без всяких приключений. За очередным поворотом Пашка указал на развилку и боковое ответвление, за которым, всего в пятистах метрах, мы увидели первый замаскированный ангар, а перед ним, на подъездных путях, несколько позеленевших от времени грузовых вагонов.
Солнце уже клонилось к закату, и мы ускорили шаг. Место надо было успеть обследовать при дневном свете. Ночью это делать не только неудобно, но и опасно: мало ли кто шляется по окрестным лесам? А лучи фонариков в здешней глуши будет видно ого-го как далеко!
Вагоны действительно были опечатаны: сквозь петли замка на сдвижных дверях была продета почерневшая проволока, скреплённая свинцовой шайбой с советским гербом.
– Обалдеть… – вырвалось у меня.
– Я ж говорил! – довольно ощерился Пашка.
– Странно это… вроде не так далеко место. Почему до сих пор никто не обнаружил и не растащил? –задумчиво проговорил я. – Сколько лет прошло? Тридцать? Сорок?
– Помнишь пожары десятого года? – сказал Пашка.
– Ну?
– После этого уровень грунтовых вод на местных торфяниках упал. Я смотрел на глаз – похоже, боковая ветка лежит ниже основной колеи. Там спуск небольшой. Наверно, в советские времена тут была хорошая дренажная система. Когда часть вывели, она пришла в негодность и ветку затопило. А после пожаров вода несколько лет уходила, пока колею видно не стало. Но местные все считали, что отсюда уже давно всё выгребли, что можно, и никто не горел желанием лазать за десять километров просто так… так что, похоже, я действительно был первым!
Пашка снова широко улыбнулся, и добавил, указывая на колёса вагона:
– Гляди, вот тут полосу видно. Наверно, уровень, на котором вода стояла.
Я пригляделся. Действительно, нижняя часть колёс была заметно светлее, чем верхняя, и между частями была довольно чёткая граница.
– Получается, пути в воде были, – сказал я, – и шпалы не прогнили, да и рельсы не сильно ржавые.
– Так вода болотная, – Пашка пожал плечами, – кислорода мало. Она, наоборот, консервирует.
Я подошёл к вагонной двери и осторожно потрогал печать. Она была покрыта какими-то чёрными отложениями; советский герб расплылся, но был вполне узнаваем. Я слегка потёр её пальцами. Ниже герба обнаружились цифры: 9966 – и всё. Больше никаких надписей.
– Странно всё-таки… – проговорил я, – так бросили просто, на путях… а в ангары ты не заглядывал?
– Не-а, – ответил Пашка, – пока необходимости нет. Зачем рисковать лишний раз?
– И то верно… – кивнул я, – а что, если в вагонах что-то опасное? Радиоактивные отходы, там, или химическое оружие?
Друг кивнул и, наклонившись, покопался в своей сумке, вытащив серый пластиковый прибор с чёрно-белым ЖК-экраном.
– Может, – кивнул он, – поэтому я эту штуковину взял. Счётчик Гейгера.
– Ого! – удивился я. – Где нашёл?
– На «Авито», пара штук стоил, – улыбнулся Пашка, – решил раскошелиться, раз уж мы этим делом занялись плотно. А то наслушался историй.
– Слушай, мою долю, если что… – начал было я, но друг перебил.
– Да расслабься! – сказал он. – Мы на твоей тачиле сколько катались, а? – он подмигнул мне.
Я пожал плечами и улыбнулся в ответ.
– А он точно работает? – спросил я.
– Точно, – кивнул Пашка, – в Москве тестировал, в Сабурово.
– Специально мотался?
– Так забрать надо было.
Прибор пискнул. На экране появились цифры. Пашка сделал серьёзное лицо и подошёл к двери. Поводил прибором над печатью и возле зазора между створками, за которыми виднелись посеревшие деревянные ящики.
– Видишь? Фон в норме! – сказал он. – Давай вскрывать.
Я достал из рюкзака специально приготовленные кусачки и, приноровившись, перекусил проволоку, чуть выше замка, после чего взялся за печать и вытянул её из паза. Оставалось только отодвинуть засов.
– Кстати, странно, что настоящего замка не повесили, – заметил я, – а то печать есть, а из запоров только это, – я кивнул на засов.
– Наверняка тут ещё охрана была, – Пашка пожал плечами, – так что ничего странного. Просто следование протоколам, или что там у них было.
Возможно.
Я взялся за ржавую рукоятку и что было сил толкну её вверх и в сторону. Металл заскрипел, но не поддался.
– Подсоби! – попросил я друга.
Мы вдвоём навалились на засов. Раз-два и со скрежетом он всё-таки вышел из паза, обсыпав нас хлопьями ржавчины. Ролики, на которых висела дверь, конечно, давно закислились. Поэтому их приходилось пропихивать по пазу волоком, рывками. Наконец, зазор оказался достаточно большим, чтобы в него можно было протиснуться.
Я достал фонарик, включил его и посветил внутрь. Там были ряды одинаковых деревянных ящиков, которые давно посерели и рассохлись, образовав огромные щели, в которых что-то поблёскивало.
Пашка достал из сумки небольшую монтировку, и мы залезли внутрь.
Наше появление подняло довольно много пыли, и я чихнул.
– Будь! – сказал Пашка.
– Спасибо, – ответил я.
Друг снова достал из-за пазухи счётчик Гейгера и подошёл к ящикам. Фон был в норме.
Я же обратил внимание на выцветшие значки и цифры, которые вблизи можно было разглядеть на ящиках. Некоторые я вроде опознал: «не кантовать», «хрупкий груз», «не хранить на открытых площадках», другие были мне совершенно незнакомы: человек, расставивший руки, стоит в круге и пятиконечная звезда с двумя молоточками снизу.
– Вроде никаких знаков опасности, – сказал Пашка, разглядывая маркировку.
– Ага, – согласился я, – если там даже есть химическое оружие или что-то в этом роде – наверняка оно надёжно запечатано. Если увидим какие-то пробирки или колбы – оставим всё как есть.
– Согласен, – кивнул Пашка.
Он подошёл к ближайшему ящику, приноровился и вставил плоский конец монтировки в крупный зазор между досками. Лёгкий треск, облачко были – и перед нами предстали внутренности первого ящика.
Пашка присвистнул.
– Это мы удачно зашли!
Внутри находились какие-то древнего вида печатные платы. Изначально они были установлены в поддон из картона, который давно покоробился, и теперь электронные компоненты беспорядочно лежали один на другом.
Пашка достал одну из плат, посветил на неё фонариком и принялся разглядывать.
– Слушай, я, конечно, не спец, – сказал он, – но выглядит довольно перспективно.
– Берём и уходим? – предложил я.
Друг поглядел в открытый проём. Там, возле дороги, закат уже горел кровавыми отсветами на стволах деревьев.
– Переночуем здесь, – сказал он, – а утром вскроем ещё пару вагонов. Посмотрим, может, там что-то более ценное.
– Может, дальше отойдём? – предложил я, – по насыпи? Тут мне как-то не по себе…
– Да брось, – Пашка беспечно махнул рукой, – тут безопаснее. Площадку под палатку легче найти. Или вообще можно в вагоне заночевать!
– Ну уж нет! – возразил я.
– Ну как хочешь, – Пашка не стал запираться, – тогда поставим палатку на насыпи.
Костёр разводить мы не стали – по той же причине, по которой фонариками снаружи не пользовались. Палатку едва успели поставить, уже в сумерках. Обработали её и одежду репеллентом – а то комарьё налетело тучами, несмотря на то что вода была не так уж близко.
Предусмотрительный Пашка где-то раздобыл армейские спецназовские сухпайки на химических грелках, поэтому поужинали мы вполне вкусно и с комфортом. После чего отправились спать.
Я проснулся оттого, что мне показалось, будто у палатки кто-то ходит. Какое-то время я лежал неподвижно, прислушиваясь. Дул лёгкий ночной ветерок. Скрипела ветка где-то в лесу. Вроде ничего подозрительного. Я медленно успокаивался и собрался было снова уснуть, но решил, что, раз уж всё равно проснулся, то схожу в туалет.