Серая Орда - Страница 7

Тарко сидел с ногами на лавке и, слушая какой-то рассказ чародея, изредка задавал вопросы. Рядом, засунув голову между ним и стенкой, устроился лохматый чародейский пёс. Пёс видимо спал после ночного бдения, но на вошедшего Рыжего взглянул. Впрочем, признав в человеке своего, закрыл глаза и засунул голову обратно.

Говорил Сокол на мещёрском, который Рыжий понимал плохо. Поэтому, увидев гостя, чародей прервал рассказ и перешёл на русский.

— Я как раз говорил Тарко о том, как поступали с лиходеями в этих местах пару веков назад. Сейчас времена не те, конечно…

Рыжий насупился

— Звал, так дело говори. А нет, так спать пойду.

— Прости, я пошутил, — повинился Сокол. — Тебя только ждали, вот и вырвалось ненароком. Но я рад, что ты застал нас, потому что дело нависло серьёзное и мне потребуется ваша с Тарко помощь.

Рыжий уселся на лавку взял со стола то ли тонкую лепёшку, то ли толстый блин, завернул кусок остывшей осетрины и принялся жевать, давая понять, что готов выслушать старика. Кому другому такое хамство с рук не сошло бы, но Рыжий был чародею хорошим приятелем, и ему многое позволялось в этом доме.

Немного помедлив, как бы раздумывая с чего начать, Сокол изложил дело.

Городец Мещёрский. Тремя днями ранее.

В тот день в его доме объявился гонец от мещёрского князя с просьбой незамедлительно прибыть ко двору. Важность и срочность приглашения подчёркивалась тем, что посыльным к чародею отправился сам Заруба, человек в окружении князя далеко не последний. Не то чтобы Сокол имел привычку отказывать в слове обычному вестовому, но, видимо, прислать воеводу показалось Уку надёжней.

Заруба выглядел до крайности встревоженным. И хотя пояснить что-либо, или даже бросить короткий намёк, он наотрез отказался, Сокол на призыв поспешил и получасом позже, они миновали ворота крепости.

Двор растерянно гудел и метался, словно потерявший матку пчелиный рой. В суете людей не было видно никакого смысла. Они беспричинно бегали из дома в дом, выводили из конюшен лошадей, чтобы через миг завести их обратно в стойла. Кто-то ходил в броне и при оружии, будто в городе сыграли тревогу, другие, напротив, носились по двору босиком и в исподнем, точно их вырвал с постелей ночной пожар. Сокол даже подумал, не помер ли случаем старый князь, но вспомнил, что получил приглашение именно от Ука, а не от кого-то из его сыновей.

Распихивая челядь тяжёлым взглядом, Заруба провёл гостя прямиком в княжеские палаты, где суеты наблюдалось значительно меньше. Два охранника, что прохаживались возле дверей, не задержали посетителей, не досаждали расспросами, напротив, молча посторонились, пропуская их внутрь. И Сокол увидел, наконец, князя.

Тот и в самом деле оказался жив и здоров, но вот насчёт его душевного равновесия, чародей сразу же усомнился. Князь ходил по светлице из угла в угол, что-то бормоча под нос, теребя жидкую бороду. На лавке, опустив голову, сидел ханьский купец Чунай, а рядом с ним княжеский печатник Химарь и ещё один воевода по прозвищу Лапша. Гости пребывали в не меньшей печали, чем князь.

Завидев Сокола, их лица немного прояснились. Купец вскочил, а князь шагнул навстречу.

— Здравствуй, чародей, — раскрыл он объятия. — Рад, что ты не промедлил.

— Что за беда, князь? — спросил Сокол. — Крепость точно дурманом обкуренная. Люди, будто щенки слепые, ворошатся без толку.

— Беда, чародей. Правда, беда. Извини угощений никаких не припас, совсем не до того мне теперь. Садись, где желаешь, обожди, сейчас пошлю кого-нибудь хоть вина принести.

— Не стоит, князь, — махнул рукой чародей, присаживаясь на краешек скамейки.

Ук всё же крикнул человека, распорядился нести вино. Подождав, пока тот поставил на стол пару кувшинов, собственноручно разлил вино по кубкам и протянул один из них Соколу.

— Сын у меня пропал, — начал князь. — Варунок. Чунай, вон, его до самого Мурома довёз, казалось бы, почти у порога оставил, а он там и пропал.

— В Муроме? — Сокол так и не притронулся к вину.

— Да нет, по дороге. Через лес с малым отрядом пошёл, когда купец на починку встал.

Чунай возбуждённо вскочил с лавки и пояснил:

— Молодой кинязь больно сипешил. Жидать не хотел. Говорил весть сирочный. Мой думал тири дня ладья починять, однако неделя ушла. Как кинязь ушёл, мой перестал бежать. Пощипал мало-мало травки на муромский базар. Но молодой кинязь и тири диня жидать не хотел. Сипешил.

— Подожди, — поднял руку Сокол. — Неделя прошла, от часа небольшой убыток будет. Расскажи всё подробно. Что за срочная весть? Сказал он тебе?

— Молодой кинязь маладец слушать, говорить не охотник, — с одобрением заметил Чунай и прищурился. — Но мой — старый конь. С борозды не съедет. Ухо слушал, глаз замечал. Говорил кинязь про серых каких-то разбойников. Про орду. Ничего пирямо. Но мой понял, хотят ударить по ваша земля. Кирепко ударить. Серьёзно. Сипешил остеречь кинязь.

— Хм, — нахмурился Сокол и поймал многозначительный взгляд Ука. Тот, похоже, знал больше, но молчал, не желая при купце выкладывать тайные сведения.

— А кто-нибудь мог за Варунком проследить до Мурома или в Муроме? — спросил чародей.

— Мои человеки молчать. Да молодой кинязь сиразу ушёл. Только у Юрия лошадь брал. Нет, никто не успеть ловушка ставить.

Купец умолк, не зная, что ещё сказать, а князь добавил.

— Вчера я как узнал у Чуная про Варунка, людей послал. Загнав лошадей, за день одолели дорогу. Сегодня утром голубя с грамоткой прислали. Пишут, никаких следов не нашли до самого Мурома. Я как от них весть получил, так и послал за тобой. Больше как на чары, мне надеяться не на что.

Сокол потёр лоб и, наконец, глотнул вина.

Помолчали.

— Ты, Чунай, о постоянной лавке на нашем торге просил? — обратился к гостю Ук.

— Пиросил, кинязь, — кивнул купец.

— Лапша, проводи его к торговому старосте. Скажи, мол, я дозволяю. И с пошлинами пусть не жадничает. Пусть как с местных купцов берёт…

Чунай долго благодарил князя за содействие, ещё дольше сокрушался насчёт пропажи сына, пока, наконец, Лапша не увёл его на посад. Печатник с Зарубой остались. Им старый князь доверял вполне. Вздохнув и упокоившись на стуле, Ук продолжил разговор с Соколом.

— Летом послал я младшего своего в Сарай-Берке с тайным посольством. С ханами мы, сам знаешь, дружбы не водим, но есть там один человек, который за скромную плату сказками меня кормит. Я кушаю, потому что не всё в его брехне ложь, кое-что на мысли наводит. Иное я проверяю, упреждаю, когда надо…

Помнишь, как в прошлом году вы с Зарубой ходили Юрию помогать, когда на него родственник ополчился с братом своим, колдуном? Выбить законного князя с Муромского престола затеяли. И, конечно, помнишь, кто помог этим лесным бродягам войско собрать? Ведь ты сам меня и предупредил тогда…

— Угу, — кивнул Сокол. — Москва у них за спиной маячила. Не подойди мы тогда вовремя, сидел бы на Муроме Фёдор.

— Вот! — не выдержав сидения, Ук вновь принялся расхаживать по комнате. — Я тогда это дело разворошить решил, ну так, самую малость. В числе прочих мест и в Сарае тоже попросил выведать.

Близко-то к московским князьям подобраться не получилось, но в общих чертах узнал. И главное узнал: грызутся-то они вроде с людьми серьёзными, врагами давними. С Константином, с Ольгердом, теперь вот с Олегом ещё… но первой, заметь, Мещеру задумали подмять под себя. Мещеру вместе с Муромом.

Чего они на наши княжества взъелись, мне выяснить так и не удалось. Вроде и не соперники мы им, и торговли большой не держим, а уж за дань с наших болот воевать, и вовсе смешно выходит. Тем не менее, вот задумали.