Серафима прекрасная - Страница 10
– За меня не бойся! И гони ты своего сожителя-алкаша. Молодая баба, еще жизнь свою можешь устроить!
– С кем? С таким же алкашом? Они ж в этом возрасте все-все такие, доченька. Ты б свою жизнь устроила, а мне больше ничего и не надо! – заплакала мать.
Ирка тряхнула густой гривой:
– Да ладно, мама. За меня не бойся, я свое зубами оторву. Поняла? Я в канавах барахтаться не буду. В город еду – и в городе себе жизнь устрою. И дети мои городскими будут, поняла?
Мать вытерла слезы.
– Мечтать-то не вредно. Да кто тебя там ждет? Мужики – люди ненадежные. Вон на Виктора твоего погляди. Ведь женится же на жабе, а тебя, красавицу, бросил…
Ира вскипела:
– Я его бросила, а не он меня! Сколько раз говорила – про него больше ни слова!
Загудела машина, что ждала Ирку.
– Да иду я, иду!
Она побежала к калитке, мать за ней. Обняла дочку:
– Как ты там, дите ты мое…
– Ну, хорош тебе нежничать. Не помирать еду – жить! – оттолкнула ее дочка и прыгнула в машину, хлопнув дверью. И поехала…
Свадебное веселье с песнями продолжалось – как и положено. Только невеселую песню пел нестройный хор голосов, а печальную, про несбывшуюся любовь: «Но нас с тобой соединить паром не в силах – нам никогда не повторить того, что было!»
И Витя с Симой по-прежнему сидели с кислыми лицами. И у гостей физиономии не веселее.
Проезжая мимо Симиного дома, Ира услыхала «Паромщика».
– Ну-ка, тормози! Я им добавлю веселья, – сказала она, чуть не на ходу выскакивая из машины. Как шаровая молния, она ворвалась в большую комнату.
Ее сразу увидели только Сима с Витей, потому что сидели лицом к двери. Витя встал. Сима вслед за ним. А Ирочка с порога выпалила:
– Будь ты проклята, жаба!
Гости обернулись. Песня стихла.
– На чужой беде хочешь ты себе счастье построить? Ни фига у тебя не выйдет, Симка. Жабой ты была, жабой и останешься!
– Ты что такое, Ира, говоришь? Ты, что ль, ему счастье хотела принести? А? – возмутилась Мария Ивановна. – Ты чего без спросу врываешься в чужой дом, людям веселье портишь?!
– Да замолчите вы, не на уроке! – прервала учительницу Ира. – Ну что, воровка, слова сказать не можешь? Подавилась тем словом! Нет тебе счастья и не будет. Горько!
Она с силой дернула на себя угол скатерти. Посуда и еда опрокинулись на гостей. Поднялся переполох.
А Ира была такова – заскочила в машину. И – исчезла через миг.
– Гони давай! – крикнула она шоферу.
– Ты что творишь, а?! – обалдел тот. – Ты чего им свадьбу попортила?
– Не твое дело!
А в доме шумели гости. Витя выскочил за калитку, бежал за машиной в клубах пыли и кричал:
– Ира, прости меня, Ирочка, стой! Люблю тебя, слышишь, люблю! Ира!
Он упал на дорогу. Когда открыл глаза, над ним стояла Серафима.
– Пойдем, Вить. Перед людьми стыдно!
Зорин поднялся на ноги, схватил невесту и закатил ей оплеуху.
– Стыдно! Мне жениться на тебе стыдно! Стоять с тобой рядом стыдно, не то что в койку ложиться. Стыдно и противно, поняла? Поняла? Ты поняла меня?
К ним выбежала Мария Ивановна.
– Зорин! Зорин, прекрати! Отпусти ее! Она же ребенка твоего носит, ирод ты!
Новоявленный муж тряс Симу, как грушу.
– Убил бы, если б знал, что не сяду!
– Убивай! Только вот родить дай и убивай! – закричала она.
Витя уже замахнулся, чтобы снова ударить Симу. Только ее последние слова его отрезвили. Развернулся, качаясь, пошел к дому. Мария Ивановна бежала за ним.
– Зорин, извинись сейчас же, слышишь? Извинись, тебе говорят!
Витя зло обернулся:
– А то что? Из класса выгоните? Не за что мне извиняться. Сами знаете – не я виноватый!
Гости сгрудились у окна: смотрели, как идет Виктор, за ним семенит учительница, а следом шагает семимильными шагами большущая Сима.
– Так если бьет, может, тогда любит, а? – спросила первая соседка подружку.
– Ну ты сказанула! Слышь, Андрюх, самогонки-то не осталось? – вспомнил бригадир дядя Петя.
– Обижаешь, бригадир! В пиджаке-то два кармана!
Молодые вошли в комнату. С пола уже прибрали, стол к стене отодвинули. В комнате появился сельский фотограф со стареньким фотоаппаратом.
– Я чуток припозднился, а тут уж глядь – все попили да поели! Да и драка, видать, уже была… Это хорошо, на свадьбе полагается!
– Ой, да мы чего-нибудь сейчас сообразим вам выпить-закусить. Нюра, что там на кухне осталось? Неси Андреичу! – крикнула по-хозяйски Мария Ивановна.
– Потом, потом выпить да закусить! – отмахнулся фотограф. – Давайте все в кучку, сделаем фото на память. Вот, веселей гляди, Витек, ну, улыбочку. Серафима, извиняй, конечно, ты б синяк-то припудрила.
– И так сойдет! – мрачно пробубнила Сима.
Тетки шикают на нее осуждающе, но фотограф торопится:
– Быстрей, товарищи дорогие! Мне еще лучших доярок на стенд снимать – в будний-то день их и не соберешь. Кучней, кучней. Вот, отлично!
– До родов с тобой доживу. Потом делай что знаешь! – сквозь зубы процедил Витя Симе.
– Улыбаемся! Снимаю! – звонко крикнул фотограф и щелкнул своим аппаратом.
Вот так они и получились на фотографии: жених с лицом человека, напившегося уксусу, и невеста с фингалом под глазом, в платье в горошек и старомодной короткой фате.
Глава 3
Эта свадебная фотография так и висит на стене. А под ней на диване сидит Сима с огромным животом и готовится к экзамену.
В окошко заглянула Мария Ивановна:
– Симочка, да ты не вставай лишний раз, у тебя открыто?
Учительница зашла, засуетилась у стола, вытаскивая продукты:
– Вот тебе, Симочка, варенье свежее. Клубничное. Вчера клубника с огорода, сегодня уже в банке с сахаром.
– Марь Иванна, да нельзя мне клубнику, аллергенная она!
– Господи, я же забыла совсем! Вот дура-то! Но пирог-то с капустой можно?
– Можно! Хотя, конечно, поправиться боюсь. И так уж разнесло!
– Ничего, Симочка, богатырь у нас родится! – заулыбалась учительница. – Ты ешь, ешь, не бойся.
– Да мне, в общем, бояться нечего. И так не худая была. После родов, наверное, ни в одну дверь не пролезу! – хмуро пошутила Сима.
– Да брось ты на себя наговаривать! Ешь, тебе говорят. Тебе силы нужны! Сессию-то поедешь сдавать?
– Ну а как! Вот готовлюсь.
– А не тяжело?
– Да ведь сами знаете – никогда не тяжело то, что в охотку делаешь. Мне всегда нравилось книги читать.
Мария Ивановна вздохнула понимающе:
– Это я знаю! Ну а… а Витя – как?
Сима помрачнела:
– Опять третий день не ночует. Пьет… Понятное дело.
– Ты меня, конечно, извини… Может, это и нехорошо… Да, я наверняка знаю, что нехорошо… Но все же! Может, к ворожее? Помогает, говорят… Тут живет одна, в лесу-то, за деревней. Ей уж за девяносто перевалило – опыт! – зашептала гостья.
– Марь Иванна, ну что ж вы-то, женщина образованная, а туда же! Никакое колдовство не поможет тут. Не любит он меня! Это ясно было… Сглупила я, должно быть, а только вот если все сначала начать – я б опять так поступила. Потому что мой он. Я ему нужна, а не она. И на все Иркины проклятия мне начхать!
Мария Ивановна задумчиво помешала чай ложечкой:
– Ты… ты про Иру-то слышала?
– Слышала. Слышала, что замуж она в городе вышла, днями. Витька тоже слыхал. Потому и не просыхает… – вздохнула Сима.
– Симочка, милая, что ж ты в нем нашла, а? – вдруг искренне закричала Мария Ивановна. – Дурак ведь неотесанный, прости, пожалуйста, деревенщина…
– Ну давайте, вы еще про помидоры вспомните! Как тогда, в пятом классе! Да ведь какая разница, за что любишь? Главное, что любишь – и точка. И жизнь готов положить за этого человека. И на край света за ним пойти…
– Это ты готова, а он? Думала: остепенится с твоей беременностью, а он… Работу забросил, пить начал. На что жить будете, Сима?