Серафим Саровский - Страница 6
После этого случая он еще более стал искать уединения. Вечером уходил в свою лесную келейку и, проведя всю ночь в молитве, к утру возвращался в Саров.
В 1793 году отцу Серафиму исполнилось 34 года, и начальство, видя, что он по своим подвигам стал выше других братий и заслуживает преимущества перед многими, ходатайствовало о возведении его в сан иеромонаха (священника-монаха). 2 сентября в Тамбове состоялось рукоположение.
Сделавшись иеромонахом, отец Серафим возымел намерение совсем поселиться в пустынной келье. Такая жизнь считается одной из высших ступеней на пути восхождения человека к Богу. Это ничем не отвлекаемое, полное погружение человека в думу о Боге и постоянное молитвенное собеседование с Ним, ничем не ослабляемый порыв души в Вечность.
Из за непрестанного стояния в церкви с небо льшим отдыхом только во время ночи отец Серафим впал в недуг. У него распухли ноги и открылись раны на них, так что на некоторое время он даже лишился возможности священнодействовать. Болезнь эта стала видимой причиной к избранию пустыннического жития, хотя для отдыха ему следовало бы просить у настоятеля благословения удалиться в больничные кельи, а не в пустынь. Отец Серафим жаждал еще более тяжелейших трудов ради Бога.
Великий старец Пахомий благословил его. Это было последнее благословение, полученное отцом Серафимом от мудрого, добродетельного и почтенного старца, который заболел смертельной болезнью. Отец Серафим, памятуя, как во время его болезни старец ходил за ним, сам стал с великим самоотвержением служить любимому наставнику. Заметив, что к тяжелому недугу примешивается еще какая-то душевная забота, отец Серафим начал допытываться:
— О чем, отче святый, так печалишься?
— Я скорблю о сестрах Дивеевской общины, — ответил старец. — Кто о них будет заботиться после меня?
В то время Дивеевскую общинку и общиной-то назвать было трудно. Несколько послушниц жили в одном доме, молились, трудились, чтили память матушки Александры. Сколько таких общинок возникало повсюду, а потом распадалось с годами. Нужно было поистине провидеть, что основанное матушкой Александрой дело стоит на твердом основании, а не на песке… Отцу Серафиму предстояло пробыть долгие годы в отшельничестве, затворе и молчальничестве. И тем не менее он пообещал старцу, что не оставит дивеевских сестер, которых называл всю жизнь дивеевскими сиротами.
Отец Серафим горько оплакал потерю старца Пахомия и с благословения нового, восьмого по счету настоятеля, также горячо любимого им отца Исайи, удалился в пустынную келью 20 ноября 1794 года — в день поступления ровно 16 лет назад в Саровскую пустынь.
Келья, или так называемая пустынька, отца Серафима находилась в дремучем сосновом лесу, на берегу речки Саровки, на холме, в пяти верстах от монастыря. Она состояла из избушки, в которой была одна комната с печкой, маленькие сени и крылечко. Вокруг пустыньки отец Серафим устроил себе небольшой огород и обнес все занимаемое пространство забором. Одно время он имел даже пчельник, дававший ему вкуснейший мед.
На половине пути от пустыньки к монастырю жили другие отшельники в уединенных избушках: игумен Назарий, иеромонах Дорофей, схимонах Марк. Вся эта обстановка напоминала собой Афонскую гору в Греции (второй жребий Богородицы), состоящую из разных возвышений, усеянных лесом, монастырями и кельями отшельников. Отец Серафим и назвал свой пустынный холм Афоном, а другие места в лесу именами разных святых мест: Назаретом, Иерусалимом, Вифлеемом. Была у него гора Фавор, Кедрский поток, река Иордан и пр.
Несмотря на удаление отца Серафима в пустыньку, о нем уже прослышали в окрестностях как о монахе святой жизни. Народ стал беспокоить отшельника. Приходили и женщины. Великий подвижник, начиная свою строгую уединенную жизнь, счел неудобным для себя посещение женским полом. Это легко могло соблазнить и самих монашествующих, и мирян, склонных к злоречию и осуждению, — ведь ему было только 35 лет. С другой стороны, рассуждал отец Серафим, лишить женщин Духовного назидания, ради которого они и приходили к пустыннику, могло быть делом, не угодным Богу.
Отшельник стал молиться Господу, чтобы получить знамение преклонением ветвей, если женщин нельзя принимать. На праздник Рождества Христова он ходил в монастырь, на обедне причастился и к ночи вернулся к себе. На следующий день он снова пошел в монастырь и увидел, что вдоль тропинки с обеих сторон огромные сучья вековых сосен склонились до земли и даже завалили дорожку. Вечером накануне ничего подобного не было. Отец Серафим упал на колени и слезно благодарил Бога за данное, по молитве его, знамение.
Кое-как выбравшись из завала, отец Серафим поспешил в монастырь, едва поспел к Литургии и зашел в алтарь. Служил отец Исайя. Сразу после Херувимской, в самый важный момент службы, отец Серафим благоговейно приблизился к престолу и сказал отцу Исайе:
— Батюшка, отец настоятель! Благослови, чтобы на мою гору, на которой теперь живу, женам не было входа!
— В какое время и с каким вопросом подошел ты, отец Серафим… — укоризненно ответил отец Исайя.
— Теперь-то и благослови, батюшка!
— Как же я могу за пять верст смотреть, чтобы женам не было входа?
— Вы только благословите, батюшка, и никто из них не взойдет на мою гору.
Так и случилось — многие приметили, только о знамении узнали позже. Если отец Серафим встречался с кем-либо в лесу, то он смиренно кланялся и поспешно отходил в сторону. Но даже на не слыхавших слов его один вдохновенный вид подвижника в убогой одежде производил великое впечатление, трогал души, поучал, побуждал к добру.
В продолжение всего отшельничества отец Серафим постоянно носил одну и ту же одежду: белый полотняный балахон, кожаные рукавицы, кожаные бахилы — вроде чулок, поверх которых надевал лапти, на голове всегда была поношенная камилавка. На балахоне висел крест, тот самый, которым благословила его родная мать, отпуская из дома, а за плечами висела сумка, в которой всегда лежало Евангелие.
В подражание древним святым отец Серафим носил вериги на обоих плечах, и к ним были привешены кресты — одни спереди по 20 фунтов (8 кг), другие сзади — по 8 фунтов (около 3 кг). Был еще железный пояс. Эту тяжесть будущий великий старец носил во все время своего пустынножительства. В морозы, чтобы железо не примерзло к телу, он накладывал на грудь тряпку, в баню не ходил никогда, но запах от него был чистый, как от младенца.
В холодную пору подвижник колол и рубил дрова, но иногда добровольно переносил мороз и холод. Летом он возделывал грядки на огороде и удабривал землю мхом, собирая его на болотах. Отец Серафим сажал семена лука, моркови, свеклы. Выращивал картофель. Телесный труд порождал в нем благодушное расположение души. Отец Серафим всегда работал с пением молитв, тропарей и канонов. Имея хорошую память, он заучил наизусть огромное множество церковных песнопений, которыми и услаждал свой слух.
Замечались иногда явления такого рода: во время занятий в огороде, или в пчельнике, или в лесу он вдруг на некоторое время прерывал работу. Руки его опускались, топор, нож или лопата падали на землю, глаза закрывались. Отец Серафим душой погружался в самого себя, умом и сердцем уходя на небо и витая в богосозерцании. Если кто-то случался при нем в это время, то благоговейно взирал на происходящее и отходил в сторону.
Молитвословия отца Серафима были весьма продолжительны, по строгому монашескому чину. При этом он читал много духовных книг для собственного назидания. Постоянным правилом его жизни в пустыни было прочитывать несколько глав Евангелия и Деяний апостольских, что будущий святой считал делом весьма важным в духовном совершенствовании христианина. Это он называл снабдением души и свои мысли о том изложил письменно. Там, в частности, говорится: «Душу снабдевать надобно словом Божиим: ибо
слово Божие есть хлеб ангельский, им же питаются души, Бога алчущие. Всего же более надо упражняться в чтении Нового Завета и Псалтири… От чтения Св. Писания бывает просвещение в разуме, который от того изменяется изменением божественным. Надобно так обучить себя, чтобы ум как бы плавал в Законе Господнем, по руководству которого должно устроять и жизнь свою. Очень полезно заниматься чтением слова Божия в уединении и прочитать всю Библию разумно. За одно таковое упражнение, кроме других добрых дел, Господь не оставит человека Своей милостью, но исполнит его дара разумения. Когда же человек снабдит душу свою словом Божиим, тогда исполнится разумением того, что есть добро и что есть зло»…