Сенсация по заказу - Страница 50

– То есть пудрил мозги целой Генпрокуратуре, чтобы держать одного-единственного Турецкого в поле зрения? – раздраженно уточнил генеральный, переваривая информацию.

– Видимо, так.

– Но зачем же был убит Белов, если он отказался от сделки со Шляпниковым и не передал ему научные материалы, которых тот добивался? Какой в этом резон Шляпникову?

– Вы все еще не понимаете? Шляпников не человек резонов. Мультимиллионер, он не ищет материальной выгоды, он одержим страстями. Он подкупил лаборантку Анну Нисенбаеву. И она поставляла ему информацию прямо из Лаборатории. Белов это понял. Он стал снабжать Нисенбаеву бессмыслицей, которую даже профан в науке Шляпников смог распознать. Такого оскорбления он уже не перенес, и Белов был приговорен. Нисенбаева дала показания. Свиридов, который возглавлял его службу безопасности, бывший армейский разведчик, долгие годы сотрудничал с чеченскими сепаратистами и был известен в этой среде под кличкой Свенсон. Это он застрелил профессора Белова по личному приказу Шляпникова.

– Откуда такие сведения?

– От жены Шляпникова Ларисы, она присутствовала при их разговоре. Она даст показания, если к ней будет применена программа по защите свидетелей.

– Будет, – сказал Меркулов.

– Далее. У Свиридова дома был обнаружен элитный американский пистолет МП-5, из которого был застрелен профессор Белов. Путь, которым он попал к Свиридову, еще предстоит проследить. Но Свиридов сейчас не ключевая фигура, хотя список и его преступлений ждет своего расследования. После убийства Белова Шляпников решил избавиться от своего помощника, сделав это чудовищно-изобретательным способом, подставив под удар жизнь многих людей. Сначала Шляпников поручил Свиридову сымитировать покушение на себя, покушение всерьез, наняв профессионального взрывника и подготовив страшную бойню. Затем Свиридов «получил сигнал», и люди частного детектива Дениса Грязнова, имея на руках фотографию взрывника, сумели частично предотвратить трагедию. Но во время взрыва Шляпников собственноручно убил Свиридова. Концы в воду? Нет. Есть показания его водителя.

– А ведь вел свою родословную от рода человеческого, – заметил Меркулов.

– Стойте! – воскликнул генеральный. – Не сходится, Александр Борисович!

– Что именно?

– А кто же тогда все-таки писал предсмертную записку, если Белова застрелили? Да еще дважды!

– Белов и писал, больше некому. И хочу напомнить, экспертиза это подтвердила.

– Но зачем?! То есть как такое возможно? Или его заставили?

– Нет, это было бы заметно. Белов писал ее год назад. Тогда он действительно пытался покончить с собой. Ему показалось, что он – в научном и нравственном тупике и выхода нет. Как можно заметить, записка вполне отвечает таким настроениям. Но когда он готовился покончить с собой, его осенила великолепная научная идея, и все мысли о суициде были отброшены. Записку в память об этой замечательной истории забрал Майзель. На память. Он же ее и подложил.

– Господи?! – схватился за голову генеральный. – Да зачем же?!

– Может, как раз за тем, чтобы вы вот так за голову хватались. Да и я тоже, долгое время. Слава богу, я догадался попросить почерковедов проверить чернила на возраст. Дальше уже кое-как сам размотал. Ну и Май-зель в конце концов раскололся.

– Но почему они так угрюмо молчали все время следствия? – заинтересовался Меркулов. – Вроде бы в их интересах было помочь?...

– Видите ли, Константин Дмитриевич, они все это время работали, и им казалось, что, чем меньше будут знать об их успехах, тем лучше. И ведь у них были на то основания, согласитесь. И им не нужна была огласка. Тем более сенсация. Последнее потребовалось Шляпникову.

– Сенсация по заказу? – хмыкнул Меркулов.

– Вот именно, – подтвердил Турецкий.

Турецкий и Смагин ждали Шляпникова возле его дома. Московская милиция, РУБОП, ФСБ и прочие спецслужбы искали его уже по всей стране. Общественное или, скорее, обывательское мнение склонялось к тому, что с такими деньгами, как у него, можно выйти сухим из воды: просто выйти на Красную площадь и начать разбрасывать пачки баксов... У Турецкого и Смагина на этот счет было другое мнение.

Дом в Архангельском был пуст и опечатан. Сигнализация соответственно отключена. Лариса уехала неизвестно куда, прислуги и след простыл.

Следователи выбрали себе подходящие заросли, из которых просматривались все подходы к центральному входу. Черный был заколочен. Они устроились с комфортом, с собой были термос и бутерброды, а у Турецкого и фляжка с коньяком. И все бы ничего, да пошел дождь. И лил часами, то усиливаясь, то ослабевая, но не переставал.

А Шляпникова видно не было.

– И почему мы решили, что он сюда придет?! – в который уже раз спрашивал себя Турецкий. – Его вся Москва неделю ловит...

– Сан Борисыч, ну мы же все варианты уже сто раз просчитали. Придет он, обязательно придет!

Когда стемнело, Смагину и в самом деле стало казаться, что Шляпников крадется к дому. Турецкому приходилось включать фонарь, чтобы убедить напарника, что это не так.

– Олег, ты женат?

– Нет. Как-то не тороплюсь.

– А девушка есть?

– Александр Борисович...

– Знаю, не мое дело. Не хочешь, можешь не отвечать.

– Да нет тут никакого секрета. Постоянной девушки у меня нет. Не вижу смысла пока с кем-то себя связывать.

– Или просто пока не связывается?

Смагин сказал после некоторых размышлений:

– Вы ошибаетесь. У меня есть опыт, который, правда, не всегда помогает, потому что все люди разные, но... я могу заставить женщину меня полюбить. Мужчина же сразу чувствует, что у него будет с этой женщиной и как она на него реагирует.

– В самом деле? – переспросил Турецкий, пряча улыбку.

– Конечно. И он знает, чем ее покорить.

Турецкий все-таки не выдержал и рассмеялся. Смагин посмотрел на него не без обиды.

– Зря вы, Александр Борисович. Вот вы женаты, вам просто не понять, что сейчас творится.

– А что творится?

– Люди друг друга в вещи превращают, вот что. Покупают и продают. А как у нас это происходит, приобретение вещей? Желая получить радость от обновки, люди чаще выбирают аксессуары, а не одежду. Наш мир переживает всплеск интереса к украшательству и роскоши – в человеческих отношениях в первую очередь. А на самом деле это путь в никуда, распад и стагнация. Вот так!

– Какие, однако, молодой человек, у вас структурированные взгляды!

Турецкий понял: у Смагина начался мандраж, который проявляется в элементарном речевом недержании. Засада!.. Это объяснимо. Нужно отнестись с пониманием, тут самое главное быть терпеливым, но когда нужно, можно, не деликатничая, дать и по шее.

– Александр Борисович...

– Ну что?

– А я вот не понимаю, как в пачку сигарет влезает двадцать штук?

– Чего?!

– Двадцать штук – в пачку сигарет. Как это?

– Что ты несешь, Олег?

– Нет, правда, объясните. Я же знаю, что их там изначально двадцать, но не понимаю, как они вмещаются – в три ряда-то, да еще так плотно. Я бы понял, если бы их было восемнадцать – по шесть, или двадцать одна – по семь, или... Но двадцать? Как это получается, в самом деле?

– О господи!.. – Турецкий пошарил по карманам, но, конечно, пачка была начатая, даже располовиненная. – Ну и вопросики, – пробурчал он. – Ну и вопросики! У тебя по алгебре что было?

– Четыре.

– А по геометрии?

– Пять.

– Уже лучше! И ты, балда, не понимаешь?

– Потому и спрашиваю, – вполне дружелюбно объяснил Смагин.

Турецкий сказал:

– В три ряда – точно. По краям семь. А в середине – шесть. Каждая сигарета из тех, что в середине, лежит между двух сигарет из противоположных краев.

Усек?!

Смагин наморщил лоб.

Тогда Турецкий изобразил остаток этой фигуры оставшимися сигаретами в пачке – плотно приложив их одна к другой.

– Вот так просто?! – изумился Смагин.

– Вот так просто. Может, тебе курить начать, чтобы самому со всем разобраться? А то табак – это такое дело, там еще много вопросов возникнуть может.