Семья (СИ) - Страница 3

Премьер-министр Британской империи герцог Эджертон нервно ходил по кабинету, а хозяин этого кабинета — император Священной Римской империи Вильгельм Пятый с интересом наблюдал за другом, сидя в кресле

— Гарри, у меня сейчас начнёт рябить в глазах от твоих перемещений по кабинету, — произнёс Вильгельм Пятый. — Может, присядешь?

— Да я просто не могу сидеть! — в сердцах воскликнул Эджертон. — Меня трясёт от негодования. Этот выскочка Романов позволил себе разговаривать с Британией ультиматумами!

— Почему выскочка? — поинтересовался Вильгельм. — Он представитель бывшей правящей династии.

— Потому что никто не имеет права разговаривать с Британией с позиции ультиматума! — ответил Эджертон.

— Не совсем понимаю связи, но ладно, не будем заострять на этом внимание. Меня намного больше интересует другое: а чего ты ожидал?

— Что значит, чего ожидал? — удивился премьер-министр.

— Ну ты пакостил русским, всякие гадости им делал и думал, что ответа не последует?

— Ты тоже им пакостил! Фон Лангерман рассказал мне, как вы детей у русских воровали!

— Нет, друг мой, — возразил Вильгельм. — Мы воровали детей не у русских, мы воровали детей у всех! Непосредственно к России у меня никаких претензий нет. И этот вопрос с детьми мы закрыли. Даже Кэтхен меня простила, хотя среди похищенных детей был её внук. А вот ты именно к России питаешь особую неприязнь.

— Тебе кажется.

— А не ты ли мне рассказывал про Большую игру?

— Я поступал и поступаю правильно — как того требует мой долг и сложившаяся ситуация!

— Так и Романов поступает, с его точки зрения, правильно.

— Он угрожает Британии войной! А я России войны не объявлял.

— Ты воевал с ней без объявления войны, только и всего.

— Нет, Вилли! Тебе кажется. Я бы никогда не допустил большой войны, мы лишь хотели ограничить влияние России. Не больше! Ты ведь помнишь, что мы обещали учителю?

— Ты вспомнил про учителя?

— Я всегда про него помню. И помню, что мы обещали ему не допустить мировой войны.

— Ты уверен, что помнил об этом, когда пытался развязать войну в каганате?

— Это другое, Вилли! — возмутился Эджертон. — Ты не понимаешь!

— Ну да, другое, — усмехнулся Вильгельм Пятый. — Но пусть будет другое, не хочу с тобой спорить. Но что тебе от меня-то надо? Зачем ты прибыл? Просто пожаловаться на Романова?

— Я хочу попросить тебя организовать мне с ним переговоры, — с заметным усилием выдавил из себя англичанин.

— Нет, Гарри, извини, этим я заниматься не буду, — отрезал немецкий император.

— Но мы не можем допустить войны! Мы обещали учителю!

— Нет, Гарри, нет и ещё раз нет! Я не полезу в это дело и в первую очередь потому, что уверен: Романов не будет с тобой встречаться.

— Почему ты так думаешь?

— Да потому что он выставил тебе ультиматум! Гарри, что с тобой? Да посмотри ты уже трезвым взглядом на ситуацию, которую сам же создал. Когда кто-то ставит ультиматум, это означает лишь одно — переговоров не будет! Либо выполнение условий ультиматума, либо война!

— Но там такие условия, на которые мы никогда не пойдём! — воскликнул Эджертон.

— Полагаю, их такими сделали не случайно, — предположил Вильгельм Пятый. — Готовься к войне. В конце концов, ты мечтал стать тем, кто окончит Большую игру. Тебе и все карты в руки.

— Сейчас не самое удачное время для войны. И мы обещали учителю! Мы не можем его подвести.

— Так выполни условия ультиматума, если тебе так важно исполнить наказ учителя. И не будет войны, я уверен — Романов всегда держит слово.

— Это не повод для шуток, Вилли! Я прибыл к тебе как к другу! За помощью! А ты так себя ведёшь.

— А я не шучу, я серьёзно. Как друг я тебе сто раз говорил: оставь русских в покое! Но ты меня не слушал, ты ходил по тонкому льду, танцевал на нём и прыгал, а сейчас, когда этот лёд под тобой раскололся, и ты идёшь на дно, ты вспомнил о завете учителя и о том, что у тебя есть друзья.

— Вилли, я был не прав, но я твой друг и прошу тебя о помощи. Организуй мне встречу с Романовым.

— Нет, Гарри. Романов откажет, я это точно знаю и не хочу ставить его в ситуацию, когда ему придётся это делать. Забудь о встрече с ним.

— Хорошо, — тяжело вздохнув, произнёс Эджертон. — Тогда назначь мне встречу с Кэтти.

— Ты сам можешь это сделать, просто позвони ей.

— Она откажет. Да и негде нам встречаться. Я к ней не могу отправиться по соображениям безопасности, она ко мне тоже. Твой дворец — единственное место, где мы можем встретиться. Под твои гарантии безопасности.

— Ну с гарантией безопасности проблем не будет, я с радостью вас приму, если ты с ней договоришься.

— Я не знаю, её прямого номера.

Вильгельм Пятый усмехнулся, достал телефон, набрал номер, дождался ответа и сказал в микрофон:

— Здравствуй, Кэтхен! У меня в гостях Гарри, и он очень хочет с тобой поговорить. Я могу передать ему телефон?

Император выслушал ответ, улыбнулся и протянул аппарат Эджертону.

Так как мы с Милой заранее с вероятностью в девяносто девять процентов знали, что третий день в суде будет для нас последним, то предупредили Дану, что сразу по окончании слушаний отправимся домой, и попрощались с ней. Точнее, хотели попрощаться, но Дана заявила, что просто так нас не отпустит, и пригасила на обед. Или на ужин. В зависимости от того, когда мы освободимся.

По приезде во дворец нам сразу же сообщили, что молодой каган и его мать-регент ожидают нас в обеденном зале через час. А пока же нам предложили на выбор прогулку в парке дворца или осмотр коллекции картин кагана. Мы выбрали прогулку и заявили, что собираемся гулять вдвоём. Тойво не стал спорить и отправился ждать нас в комнате, где уже провёл три дня, охраняя портальный маяк, а вот присланный Даной сотрудник дворца какое-то время упирался. Но когда Мила по-казахски объяснила ему, что знает территорию дворца как свои пять пальцев, от нас отстали.

Час пролетел незаметно, и в назначенное время мы прибыли в обеденный зал. За столом нас уже ожидали Дана и Айсулу. Они о чём-то разговаривали, но когда мы вошли в зал, прервали разговор. После того как мы все друг друга поприветствовали, Дана сказала:

— Алихан сейчас придёт. Он с нетерпением ждёт встречи с вами, но каган не должен за столом никого ждать. Вы не могли бы сесть за стол после него. Уж такие у нас традиции, извините.

Не успели мы ничего на это сказать, как появился Алихан и совсем не по монаршему бросился к Миле, обнял её и что-то радостно сообщил по-казахски. Потом немного смутился, взглянув на меня, и произнёс:

— Прошу прощения, я забыл, что Вы не знаете наш язык. Я сказал Миле, что очень рад вас видеть.

После этого Алихан подошёл ко мне, и тут у нас случился забавный казус. Пока парнишка жил у нас в замке, каждый раз, когда мы с ним встречались, я первым протягивал ему ладонь для рукопожатия, потому как знал, что по восточным традициям младший никогда первым не протянет руку старшему. У нас тоже такое редко можно встретить, но в каганате — никогда. Но теперь Алихан стал каганом, и я не мог первым протянуть руку монарху. А он не мог протянуть руку мне — срабатывала привычка-стопор. Получилось забавно. Мы на несколько секунд застыли, глядя друг на друга, а потом мальчишка вышел из положения — он меня обнял.

Когда мы расселись за столом, Дана, как мать ещё раз поблагодарила нас с Милой за то, что мы помогли спастись её детям, и за то, что согласились дать показания в суде. Мы, конечно же, ответили, что не могли поступить иначе, так как действительно не могли. Потом нас поблагодарили Алихан и Айсулу, и этот обмен любезностями длился минут десять. После чего разговор наконец-то перешёл на другую тему.

Говорили все на русском языке, чтобы мне было понятно, но вот только уровень владения им у всех был разный. Дана говорила по-русски идеально, разве что с небольшим акцентом, Алихан довольно сносно, так как оказался способным к языкам и хорошо подучил его, живя у нас, а вот Айсулу было тяжело. Глядя на это, я предложил всем перейти на казахский, а ко мне просто приставить переводчика.