Семья что надо - Страница 9

Особое уважение коллег на телевидении я приобрела после того, как обыграла в преферанс наших операторов. Сломалась машина, отменили съемку — мы сидели в телецентре и ждали замены автомобиля. Кинооператоры (тогда еще они были именно кинооператорами) пошли в свою темную будку, где хранилось все, от реактивов до алкоголя, играть в преферанс.

— Можно я тоже с вами? — попросилась я в их компанию.

— Садись. — Они расчистили место.

Вообще кинооператоры — это особые люди, философы. Так же, как и дальнобойщики, кстати. Одних на философский лад настраивает дорога, других — жизнь, которую они каждый день видят через объектив камеры.

Я села рядом с ними. Мне было всего двадцать два года, а некоторые из моих соперников успели пройти войну.

Я выиграла у них в первый раз. Во второй. В третий.

Мы играли больше шести часов. К концу смены возле меня лежала большая куча денег. На интерес операторы не играли.

Я не взяла эти деньги. Мужики матерились и говорили, что это неправильно, что для них это дело чести. Но я понимала, что брать деньги не надо. А вот уважение я завоевала.

Моя Дочь Профессор со своим первым мужем играли в бридж на очень высоком уровне, у них были серьезные турниры. А потом бридж помог ей освоиться в чужой стране.

Она приехала жить и работать в Голландию — одна, после развода, с маленькой дочкой. Конечно, было неуютно. Однажды ей сказали, что в ее городе есть бриджевый клуб. И она пошла туда — понимая, что у нее с этими людьми имеется как минимум одно общее увлечение.

Она нашла там друзей, и эти люди помогли ей обустроить новую квартиру. И кое-что из той мебели сохранилось у нее до сих пор! Бриджевый клуб стал для моей дочери неожиданной и очень сильной поддержкой.

Хорошая и правильная тактика: в незнакомой ситуации ищи «своих». А чем больше у человека увлечений, тем больше «своих».

Водные лыжи, фотография, кино, походы… Все новое в моем детстве всегда внедрял папа. Фотографии — обычные и стерео, кино — он снимал нас на восьмимиллиметровую пленку. Все это были наши общие увлечения. Мы проявляли пленки вместе с папой, я разрезала кадры, чтобы создать эффект стереопросмотра.

В нашей ванной всегда были фиксажи, проявители — безумное количество реактивов, без которых не может жить фотолюбитель. И мы не всегда вспоминали, что их нужно убрать за собой, и все это опрокидывалось, и ванная была в пятнах…

Однако наша мама смеялась:

— Папа не курит и не пьет, но на свои фотоаппараты и кино­камеры он тратит гораздо больше денег, чем если бы он пил и курил.

Любое увлечение всегда воспринималось на ура, потому что это из разряда «хочется»!

Было еще одно общее занятие — чтение книг. Папа читал нам с братом очень долго, когда мы уже давным-давно учились в школе и сами глотали книги одну за другой. Но это был момент счастья: папа входил в комнату с книгой в руках, и мы не знали, что будет на этот раз: Джек Лондон? Диккенс? Он любил классическую литературу и понимал, что мы сами вряд ли по доброй воле начнем ее читать. Но я до сих пор помню всего Джека Лондона, всего Майн Рида.

Он останавливался на самом интересном месте, и мы ждали следующего вечера, чтобы узнать: что дальше?

А нашим детям читал книги мой муж. У нас до сих пор хранится аудиозапись, как он читает сказку совсем еще маленькому сыну, и тот тоненьким голоском подсказывает папе:

— Бежала коза через…

— Мосточек!

— Схватила она зеленый…

— Листочек!

Муж — мастер художественного чтения. Когда у нас еще не было своего дома в деревне, мы каждое лето снимали дачу, чтобы дети могли дышать свежим воздухом и пить парное молоко «от одной коровы». Почему-то было важно, чтобы корова была одна и та же! Я свято в это верила, а еще научилась управляться с русской печью и оценила все ее достоинства. По вечерам муж читал дочкам сказки. И читал он так артистично, что сначала хозяйка дома, в котором мы снимали комнату, откладывала все дела и тоже садилась слушать. А потом стала приводить своих подруг. Муж читал «Конька-Горбунка» детям, а в соседней комнате сидели пять-семь старушек и тихонечко, даже не перешептываясь, внимали сказке.

Вообще нам всегда казалось: дети могут делать многое из того, что делают взрослые. И наоборот — взрослые делают многое из того, что приписывают детям, причем с азартом и удовольствием. Видимо, не наигрались в детстве. А может быть, это самое детство удобно устроилось внутри нас навсегда.

Но ключевое слово этих занятий — вместе!

Походы

Походы — это особая страсть. Не знаю, появились бы они в нашей семье, если бы не мама.

У нее была очень глубокая и нежная дружба с ее отцом. Его арестовали, когда моей маме было десять лет, он двадцать лет провел в лагерях, но ему удалось приучить свою дочь ко многому важному для нее. В том числе к походам и любви к природе. Это не просто любование окружающим миром, это жажда живого общения с ним!

Для мамы походы были страстью. Она часто повторяла: «Впечатления продлевают жизнь. Если сидишь на одном месте, день сначала длинный, а потом он становится коротким, потому что все одинаково, все привычно».

Лето мама делила на три части. Одна — это непременно поход: байдарки, плоты, велосипеды, пешим ходом — как угодно.

Вторая часть — культурная. Это поездки в Ленинград, в Москву в музеи и театры, путешествия на пароходе с экскурсиями по городам.

Третья часть (конечно, мы ждали ее с особым воодушевлением) называлась «пузом кверху». Обычно это была поездка к морю на неделю. С игрой в карты, купанием и поеданием сладких сочных фруктов.

И все же традиция — это походы.

Мы много ходили по местным лесам и рекам, но не ограничивались ими. Один из байдарочных сплавов по реке Чусовой стал самым главным в моей жизни.

Мне было пятнадцать лет. И я была влюблена в друга моего брата. А тот не оказывал мне внимания больше, чем положено младшей сестре друга.

Хитрая моя мама взяла в поход пять семнадцати-восемнадцати­летних мальчиков и одну девочку — меня. Родители ночевали в одной палатке, мы шестеро — в другой, но восемнадцатилетние мальчики, не в силах выдержать такого близкого соседства со спящей пятнадцатилетней девочкой, ночами выползали из палатки к костру. Только брат прекрасно высыпался рядом со мной.

Правда, в начале похода никому даже в голову не приходило, что один из его участников через три года поведет меня в загс, — в том числе и самому герою. Ему было интересно с друзьями — с настоящими, лучшими его друзьями.

Я хуже мальчишек гребла на байдарке, но готовила еду хорошо и ловко. Да и вообще в походе чувствовала себя как рыба в воде. Опыт походов я накопила с трех лет, когда родители забрали нас с братом с детской дачи и увезли в палатку на Волгу. Я любила лето, реку, палатку. Если бы вот еще Он наконец-то подошел ко мне как парень к девушке…

В предпоследний день, чувствуя, что Чусовая скоро закончится, а несчастная моя любовь останется со мной, я ушла на дальний камень — вдвоем с собакой. Сидела там, гладила спину нашего Аргоши.

И вдруг Он меня нашел. Я помню этот момент как вчера: меня невозможно было найти, никаких тропинок между нашим биваком и этим камнем… И он выходит из леса и говорит:

— Вот ты где! — и устраивается рядом. — А вообще-то там уже зовут, — говорит он после паузы, берет меня за руку — и мы идем вместе.

Полная остановка сердца. Небо над головой. Река под обрывом. Моя рука в его руке.

Незабываемо.

Потом уже у нас начались свидания, и мы действительно через три года отправились в загс.

Походы полюбили все наши дети. Когда я родила младшего сына, муж взял дочек и пошел с ними в байдарочный поход по реке Моломе. С третьим ребенком мне было совсем легко, я прекрасно справлялась с ним одна на даче, но очень жалела, что не могу присоединиться к походному счастью. Зато в семейном архиве сохранились чудесные фотографии, где обе наши дочки гребут на байдарке: одной шесть лет, второй — восемь.