Семнадцать белых роз - Страница 6

Только тут она удосужилась его как следует рассмотреть. А ведь симпатичный! Красивый даже. Только совершенно непонятно, сколько ему лет. Двадцать пять? Тридцать? Сорок? Если Сида полностью выдавали его брюшко и обрюзгшие щеки, то возрастные признаки Генри совершенно не определялись.

У него были темные короткие волосы, темные глаза и странная удивительно быстрая манера двигаться. Говорил он так же стремительно и быстро, словно экономил слова. В остальном Генри напоминал типичного американца с какой-нибудь сельской фермы: поджарая фигура, широкие плечи и врожденное нахальство. Именно врожденное, потому что приобретенное не может быть таким глубоким и искренним.

— Мне… мужчины… никакие не нравятся.

— Нет, так дело не пойдет. Я нашел тебя. А ты будешь сама подбирать себе соведущего.

— Какого соведущего? Вы, может быть, удосужитесь объяснить мне, чем я буду заниматься? Куда вы меня приглашаете? Каков будет размер гонорара? И вообще.

— Насчет «и вообще» — я согласен. — Он впервые улыбнулся ей, а не Сиду-маленькому. — А насчет всего остального… Все, кто у меня работают, не думают о гонораре в первый же день.

— А о чем они думают?

— Они думают о том, чтобы наступил второй. А за ним третий. То есть, чтобы я их не выгнал, понимаете?

— Понимаю.

— А плачу я всегда хорошо. И все это знают. Хм. Похоже, что — кроме вас.

— Да.

— Вы ни разу не слышали мое имя?

— Нет.

— Ну что ж. Еще услышите.

— Широко известный в узких кругах? — Элли подумала, что сейчас-то он ее точно выгонит.

Однако Генри почему-то не обиделся, а расхохотался:

— Ну хорошо! Объясняю. Я придумал новый телепроект. В каком-то смысле я дебютирую, как телепродюссер и режиссер.

— А, так вы же будете и режиссером?

— Да.

Генри Микст вдруг стал пристально разглядывать ее, словно скаковую лошадь на аукционе. Только в зубы не посмотрел, и на этом спасибо, подумала Элли.

— Итак, вы — невысокая. Вы — хрупкая. Впрочем, этого будет не видно на экране… М-да.

— А…

— Мне важно ваше лицо. — Он вдруг сделал резкий выпад вперед и, опершись ладонями о подлокотники кресла, где она сидела, стал разглядывать ее глаза, едва не касаясь носом ее щеки. Элли испуганно вдавила голову в спинку кресла. — Хм.

— Что?

— Ничего… — Он еще раз обвел ее глазами. — Светлые волосы, голубые глаза… или все-таки серые?

— Зеленые.

— Нет, от зеленого цвета здесь ничего и в помине нет… Ммм. Я бы сделал стрижку еще короче.

— Куда уж короче-то? — возмутилась Элли, проводя рукой по ершику на затылке.

— Вот так. — Он взял прядь ее белокурых волос, спадающую на лоб, и зажал между пальцами, словно ножницами отмеряя длину. — Я бы оставил вот так.

— И я стану похожа на лесбиянку! Нет уж.

— Ну хорошо. Не хотите, как хотите. — Он равнодушно прищелкнул языком. — Найдем другую.

— Вы с ума сошли? Неужели это так принципиально — длина волос?

— Милая, на экране все принципиально. Я искал ваше лицо целый год. Мне нужно, чтобы у вас была короткая молодежная стрижка. В ней нет ничего от нетрадиционной ориентации, поверьте мне!

— Нет, мне так не нравится.

— Хорошо, что вам еще не нравится?

— Мне не нравится, что вы уже два раза начинали рассказывать о сути вашего проекта, и дважды умудрились уйти от этого разговора. Вот что мне не нравится.

— А вы внимательная.

— Спасибо.

— И не кидаетесь на яркую приманку, как многие девушки, с которыми мне доводилось работать.

— Может, они просто были вашими фанатками? Поэтому и готовы были кинуться на что угодно, лишь бы работать с вами.

— А вы неглупая.

Элли разозлилась:

— У нас есть все шансы договориться до моей полнейшей гениальности. Если мы будем продолжать в том же духе, ваша звезда в сравнении со мной померкнет. Знаете что? Найдите другую. А я пойду.

Он снова расхохотался. На этот раз безудержно и весело, словно мальчишка.

— Ой! Ну вы и скажете!.. А знаете что? Подарите мне вашего Сида, если он вам не нужен.

— Да вы что!

— Ну вы же сами сказали, что вам некуда его девать.

— А при чем здесь Сид? — Она покосилась на лохматое существо, которое подметало ушами грязный пол, вынюхивая толстые провода, и было явно счастливо в этом творческом беспорядке.

— Притом. Просто мне его жалко. Вы не будете за ним следить как надо, а я на днях уезжаю в одно прелестное местечко на природе, там ему будет хорошо.

— Бедный Сид!

— Но он же вам не нужен! — Генри снова рассмеялся. — У вас цветок еще есть. По-моему, фикус? С полкомнаты вырастет!

— Да. — Элли только успевала удивляться, откуда этот человек так хорошо знает живность и растительность. — А еще плюшевый слон.

— Тем более. Тоже подарок?

— Вам Майк рассказал? — Она насупилась.

— О чем? О слоне? Нет, конечно. Просто, когда вы пришли ко мне в кафе с этим замечательным багажом, я понял, что, скорее всего, это еще не все подарки.

— Да. Главный подарок ожидает меня у менеджера по персоналу.

— Увольнение?

— Вам Майк рассказал?

— Да отцепитесь вы от бедняги Майка! Просто, что еще может вас ожидать у менеджера по персоналу, кроме приказа об увольнении или о зачислении в штат? Ничего.

Элли помолчала. Потом вскинула голову:

— Подождите, я не поняла: Сида вы забираете, а что со мной?

— Как, что с вами? Вы свободны. Мы же решили, что я найду другую.

— Ах, вот как.

— Слушайте, я вас не пойму: вы обижаетесь, когда я вас приглашаю, и обижаетесь, когда прощаюсь с вами. Что вам надо?

— Ничего. Отдайте мою собаку, и я пойду. — Она вспомнила о том, что едет в Альпы. — А насчет природы… у меня тоже есть варианты!

Дома все было, как всегда. Маленькая квартирка, снятая у капризной хозяйки за цену, которой эта жилплощадь не стоила, была как всегда уютна и словно тесновата в плечах. По крайней мере, Элли здесь всегда преследовало навязчивое ощущение, как будто хочется распрямить спину, но при этом можно что-то задеть… Нет, отсюда определенно нужно съезжать при первой же возможности. Тем более с Сидом!

Что же она теперь будет делать вместе с Сидом? Во-первых, он здесь все сгрызет, во-вторых, ей придется рано вставать, чтобы его выгуливать, а в третьих — она должна будет освоить все нюансы собачьего поведения и вообще… ей придется ЗАНИМАТЬСЯ собакой. А она сейчас даже собой не хочет заниматься…

— Вот так начинается старость! — сказала она сама себе, устраиваясь на диване.

А ведь сегодня день ее рождения! И он, между прочим, не закончился. Время только половина девятого.

Сид самозабвенно занимался ее новым тапком: он грыз его, рыча и повизгивая, и вообще издавал всю гамму звуков, означающих крайнее блаженство.

Ну с Сидом все более или менее понятно: его она отправит к маме. Кстати, нужно это сделать до понедельника. Может, Ингрид или Сандра заедут и заберут? Две ее сестры работали в Нью-Йорке, жили с семьями в пригороде, к тому же часто мотались к родителям в другой штат. У нее, в отличие от младших сестер, не было ни семьи, ни машины, на которой можно мотаться в другой штат, ни денег на квартиру. И с годами Элли привыкла ощущать себя паршивой овцой в их роду.

— Мама, — сказала она, набрав домашний номер. — У меня к тебе необычная просьба, думаю, что ты не откажешь.

— Дочка, а почему у тебя так тихо? Где гости? Где день рождения? Почему ты не веселишься?

— Мы… сейчас… скоро я пойду веселиться. Просто перерыв между первой и второй частью.

— Сид, я надеюсь, с тобой?

— Э-э-э, в каком-то смысле — да.

— Что это значит?

— Мне тут подарили маленького спаниельчика. И я не знаю, куда его деть.

— Ну посади на диван… Стой, живого, что ли?

— Ну конечно!

— Щенка? Спаниеля?

— Да.

— Боже мой! И куда теперь его девать? Ведь эта ведьма выгонит тебя с собакой.