Семнадцать белых роз - Страница 27

Глаза его были безумны. Руки дрожали. Дыхание срывалось.

— Вот видишь, Майк?

— Что?

— Тебе понравилось.

— Ха! А кто сказал, что мне не понравится? Ты — красивая, приятная девушка. Почему бы нам с тобой иногда не поцеловаться?

— То есть? Не поняла.

— А что тут непонятного? Мы можем дружить, можем целоваться. Иногда. Ну, когда больше не с кем.

— То есть?

— Элли, не обижайся. — Майк изо всех сил старался успокоиться. — Это ничего не значит.

Она смотрела на него во все глаза. Рот ее медленно открывался от удивления.

— Это вообще ничего не значит, — повторил он срывающимся голосом и снова обнял ее. — Больше ничто ничего не значит… Никогда ничего не значит…

Одним прыжком она оказалась у него на руках, обнимая коленями его бедра. Они слились в единое целое, в единый организм, состоящий из объятий, поцелуев и стонов. Они срывали друг с друга одежду, не заботясь о пуговицах и швах, срывали в прямом смысле этого слова и впивались друг в друга с рычанием и злостью, словно это была самая последняя в их жизни возможность любить друг друга. Он овладел ею в первый раз прямо здесь, на широком подоконнике, и оба не заметили границы между тем, что уже произошло, и тем, что начинается заново…

Майк был сильный и большой, Элли — маленькая и легкая, и они без устали кружили по комнатам, словно в танце, первобытном и опасном, где только страсть и сила объятий правит балом. Они не могли насытиться друг другом и той странной привязанностью, которая все еще жила на грани дружбы и любви. И сильнее всего их возбуждало именно это.

И Элли, в который раз проходя магический круг удовольствия, никак не могла вспомнить, где она находится и что привело ее сюда… Она не могла вынырнуть из сладкого пьянящего зелья по имени Майк, она забыла о времени, забыла о квартире, забыла о себе. Забыла все. Она чувствовала только тело. Свое и Майка. И частичку его тела внутри себя. И это было самое главное и важное в жизни, отныне и навсегда…

— Жаль, что хозяева оставили из мебели только кресло в холле… — проговорила Элли, когда поняла, что не может больше сидеть у Майка на руках.

— Кресло меня вполне устраивает, — проговорил он, рыча и покусывая ее шею, — до него мы еще не добрались.

— Нет, Майк, мне хочется освежиться. Интересно, душ работает?

— Мы сейчас это узнаем, только… Элли?

— Что?

— У нас дружеский секс?

— Да, конечно! — Она смотрела на него безжалостными глазами.

— Я тоже так думаю. — Майк вошел в кабинку и включил воду. — Иди ко мне… Здесь тепло и вода такая ласковая, как…

Договорить он не сумел: Элли закрыла его губы поцелуем, и безумие продолжилось уже под теплыми струями воды.

— Ты больше мне нравишься без этого дурацкого грима, — говорил он, гладя ее лицо, когда они ненадолго успокаивались и могли разговаривать. — Я всегда буду любить тебя такой: мокрой и счастливой… Элли…

— Майк…

Глубоким вечером, когда за окном уже стояла темнота, Элли сидела в том самом единственном кресле, накинув на себя разорванную блузку и закрыв глаза рукой. Почему-то она стеснялась смотреть на Майка. Словно они проснулись, заново оценили происходящее, а заодно и себя…

Майк сидел у ее ног и тяжело дышал.

— Значит, — сказала она натянуто, — мы договорились не придавать большого значения тому, что сейчас произошло?

— Как скажешь.

— Ты же сам спрашивал: у нас дружеский секс?

— Спрашивал. Элли. Я не могу.

— Что ты не можешь?

— Не могу сидеть рядом с тобой и… просто так сидеть. Я хочу, чтобы это было всегда.

Она непроизвольно потянулась к нему:

— Майк, у меня такого ни с кем еще никогда не было.

Он подхватил ее на руки, закружил, начал целовать, снова стягивая одежду.

— Нет, Майк. Нужно иметь совесть. Это чужая квартира.

— Ты же ее покупаешь.

— Не знаю… Меня, кстати, сегодня ждали… Или еще ждут.

— Меня тоже.

— Кто?

— А тебя кто?

— Меня… не важно.

— И ничего не важно, Элли. Только ты и я. И — то, что между нами происходит. Я не могу отпустить тебя домой. Мы не должны сейчас расходиться. Мне хочется проснуться и увидеть тебя рядом.

— Но мы не можем. Майк.

— Почему?

— Ты живешь с Джимом, я — с Валентиной. Нам просто некуда идти.

— Я решу этот вопрос.

Элли удивленно вскинула брови:

— Сейчас?

— Сейчас вряд ли. Мы же не можем купить эту квартиру прямо сегодня. Уже поздно… Сейчас я просто мог бы держать тебя на руках. До самого утра… Правда, Элли. Не надо смеяться. Лишь бы ты была со мной.

Она потерлась головой о его плечо, и Майк сразу потянулся к ней губами. Нет, не стоит этого делать… Это может быть очень опасно: все-таки им нужен отдых… или хотя бы небольшой перерыв со сном, прежде чем снова заняться друг другом.

Она обвела взглядом комнату, ища повод для светской беседы.

— Э… Кстати, мне тут нравится. — Она сделала простодушно-надменное лицо, поправила оторванный рукав блузки, который постоянно съезжал вниз, и заключила: — Да. Я, пожалуй, ее беру. Только денег у меня таких нет. Восемьсот тысяч.

— Если нужно, я добавлю. Только давай сейчас об этом не будем. Элли.

— Майк. У тебя что, деньги есть? — сразу заинтересовалась она.

— Немного. Но на эту квартиру хватит.

— А…

Зазвонил мобильный телефон. На экране светилось слово из пяти букв: «Генри». Она схватила аппарат, прижала к уху, но поздно: Майк уже увидел. Он сделал такое же лицо, как тогда, в ресторане, пожал плечами и вышел из комнаты.

— Элли! Ну ты где?

— В каком смысле? — пробормотала она тихо, любуясь Майком, его ленивой грацией: вот он прошел мимо, вот обернулся, помассировал себе шею… Молодое, здоровое, красиво сложенное тело.

Элли с трудом сосредоточилась на разговоре:

— Ну?

— Ты забыла? Мы отмечаем сегодня твое «вступление в должность». Мы тебя ждем.

— Э… Да? А где?

— Элли! — Он смеялся. — Ну что с тобой? Мы с Валентиной ждем тебя в вашем любимом ресторане на Бродвее.

— На Бродвее?!! У нас есть любимый ресторан на Бродвее?

— Она сама так сказала.

— Хм. — Элли покосилась на балкон, где стоял Майк, заложив руки за голову. Его мускулы перекатывались под тонкой тканью майки.

— Я не пойду никуда, — торопливо сказала она и выскочила на балкон, нажав отбой. — Майк, я отказалась.

— Зря. Я как раз тоже собирался домой.

— А ты — ревнивый.

— Я не ревнивый, Элли. Просто не нужно делать тайну из ваших с Генри разговоров. Сама представь, как это выглядит?

Снова звякнул мобильный.

— Алло! Элли, ты с ума сошла! Быстро собирайся и дуй сюда. — Валентина понизила голос. — Мы с тобой три года мечтали сходить в этот ресторан! Ну?!

— Валентина, я не могу. Я тут… Мы с Майком.

— С Майком? То есть ты не придешь?

— Конечно нет. Мы смотрим квартиру.

— Стой. Ничего не понимаю. А почему у тебя такой голос? А-а! Так вы до сих пор там!!!

— Да.

— У вас что? Что-то было?.. Элли! Ну не молчи! Элли!

— Да, — прошептала она уже мимо трубки и выронила телефон, обнимая Майка.

— Ну что? Ты уходишь?

— Я никуда не пойду-у, — шептала она ему на ухо. — Я хочу быть с тобой. Всегда-а.

Он развернулся, подхватил ее на руки и снова зарычал, впиваясь в нее поцелуем.

— Сейчас мы закрываем эту чудесную квартирку, добегаем до ближайшего отеля, и… Элли, ты не даешь мне говорить!

— Если добежим.

— Да… Можем и не добежать.

— Ну ведь когда-нибудь дойдем.

— Тогда нужно одеваться.

— А мы раздеваемся.

— Элли, я просто сошел с ума.

— Я — тоже, Майк…

А в это время, в одном из самых модных бродвейских ресторанов, Валентина, поправила на шее подвеску и интеллигентно крякнув в кулак, произнесла фразу, которая впоследствии стала популярной:

— Итак, молодой человек, сейчас я вам мягко намекну, что вас, в общем-то, кинули! Да. Элли ушла к Майку… Что будем пить?